Эон - Бир Грег - Страница 52

• Предыдущая
• 52/117
• Следующая

– Я не испытываю недостатка в идеях, Виктор. Мне не хватает лазерных орудий и артиллерии. Очевидно, «Жигули» со всей нашей артиллерией и боеприпасами не смогли пробиться и теперь уже не смогут, так как они, очевидно, усилили охрану скважин – ведь ретрансляторы обнаружины. Очевидно, наш агент схвачен, а русская научная команда ничего не предпринимает либо добровольно, либо потому, что они изолированы. И еще очевидно, что пилотов и экипажи транспортников не слишком радует перспектива многие недели ждать, пока мы все здесь не помрем.

– О чем ты говоришь, Павел? Давай прямо, – улыбнулся Гарабедян. Своей выступающей нижней челюстью он всегда напоминал Мирскому осетра.

– Мы не получаем нужной поддержки.

– Ты веришь, что на Земле началась война – и закончилась поражением?

Мирский покачал головой.

– Я верю, что мы уничтожили их орбитальные станции. Должно быть, отсюда это было неплохое зрелище…

– Павел, есть большая разница между орбитальным обменом ударами и всеобщим уничтожением.

Мирский стиснул зубы и упрямо покачал головой.

– Мы здесь для того, чтобы сражаться и добиться своей цели. В этом весь смысл.

– Спроси замполитов. Мы здесь для того, чтобы распространять идеи социализма и защищать будущее нашего государства.

– Дерьмо, – бросил Мирский, удивленный страстностью майора.

Он ненавидел замполитов. Он ненавидел всех замполитов, где бы ни служил. Майор Белозерский всегда держался позади, отдавая приказы, которые порой противоречили приказам самого Мирского.

– Ну что ж, прекрасно, они уничтожили Землю. Так что нам делать? Прекратить военные действия и – что? Возвращаться домой на пепелище? На сей раз это не маленькая драчка на школьном дворе между героем и хулиганом. Это пылающий череп с костями над всем Северным полушарием!

– Так они утверждают, и Плетнев их поддерживает. Конечно, не надо было ожидать, что нам удастся уничтожить орбитальную защиту и заставить их поднять руки вверх и просить о пощаде.

– Они все продажны, – отрезал Мирский. – Слабые и перепуганные.

– Павел, нужно трезво оценивать факты и их следствия. Не стоит недооценивать врага. Могут ли слабые и отсталые опередить нас почти во всем?

– Ох, заткнись, – простонал Мирский, пряча голову в ладонях. Он посмотрел на сержанта. – Убирайся отсюда, – устало приказал он. – Принеси мне хорошие новости или вообще никаких.

– Так точно! – сказал сержант.

– Жаль, что у нас нет штрафных батальонов, чтобы послать их в первых рядах, как священную жертву, – сказал майор. – Именно так мы выигрывали войны в прошлом.

– Не дай Бог, чтобы тебя услышал Белозерский. У меня с ним и без того достаточно проблем – да и с тобой тоже. Мы не будем трогать мост. Это окончательное решение. И через час мы примем свои меры.

Когда Мирский говорил таким тоном, с ним никто не спорил. Гарабедян слегка побледнел, потом достал жевательную резинку и сунул ее в рот, наслаждаясь сладким вкусом.

Рация Мирского мягко щелкнула. Он включил прием и ответил.

– Товарищ командир, это Белозерский. Зев хочет говорить с вами… лично.

Мирский выругался и ответил, что будет немедленно.

– Кажется, новые потери, – сообщил он Гарабедяну.

После двадцати шести часов патовой ситуации результаты разведки были доставлены на временный командный пункт Герхардта. Лейтенант, который проводил разведку, человек с тонкими чертами лица и глубоко посаженными глазами, говорил медленно, растягивая слова в манере, характерной для уроженца Аппалачей.

– Мы обнаружили все их позиции и сосчитали людей. У них около шестисот человек, которые живы и передвигаются, насчет еще ста мы не уверены. Они потеряли многих старших офицеров – один генерал ранен или мертв, несколько полковников погибли. Остается один полковник во второй камере и два подполковника и полковник в первой. У них могут быть другие генералы – мы слышали переговоры по радио о Зеве, Леве и Неве. Некоторые из нас считают, что речь идет о трех генералах.

– Вы можете опознать их? – спросил Лэньер.

– Нет, сэр. У них нет нашивок с фамилиями. Но мы думаем, что некоторые члены русской научной группы могли бы кое-кого узнать. Их войска очень хорошо обучены, с большой долей космической подготовки, и, возможно, у них есть знакомые среди космонавтов научной группы.

– У вас есть фотографии офицеров? – спросил Герхардт лейтенанта.

– Да, сэр, большинства из них. Достаточно четкие. Несколько хороших снимков в профиль.

– Покажите их членам русской научной группы и выясните, могут ли они помочь. Гарри, я думаю, вам следует взять на себя роль посредника. Мы поговорим с Притыкиным из русской команды – он достаточно порядочный человек. Мы позволим одному из транспортников состыковаться с нами – тому, на борту которого находится Плетнев. Если он или Притыкин смогут связаться со своим руководством по радио и если мы сможем организовать встречу, возможно, это поможет больше, чем просто голос разума.

– Посреднику надо говорить по-русски, – заметил Лэньер.

– Кто-нибудь из наших сможет помочь. Римская, или этот немецкий лейтенант, Рудольф… как его… Егер.

– Римская – это хорошо, но его знаний может не хватить на дипломатические нюансы. Егер будет полезен. Но я не возьмусь за это дело, если не смогу работать с русскими напрямую, без переводчиков. Я могу поехать в третью камеру и позаниматься, пока вы будете договариваться с Плетневым о стыковке.

– У нас нет нескольких недель, Гарри.

Лэньер покачал головой.

– Столько и не потребуется, хватит нескольких часов. – Он глубоко вздохнул и наклонился вперед. – Не кажется ли вам, что имеет смысл покончить с секретностью?

Герхардт на мгновение задумался.

– Внутренней? Я не уверен.

– Вам самому не хочется узнать, в чем, собственно, дело?

– Конечно. Но кто возьмет на себя ответственность за снятие ограничений.

– Мы больше не являемся частью военной стратегии Земли; мы предоставлены сами себе. Можно считать, что то же самое верно и с политической точки зрения.

– Вы имеете в виду, что мы сами себе хозяева?

– Именно, – подтвердил Лэньер.

– Это банка с червями, в которую мне прямо сейчас неохота лезть.

– Хорошо, я беру на себя ответственность, по крайней мере, за один шаг. Библиотеки больше не закрыты. Информация, содержащаяся в них, доступна всем.

– Даже русским?

– Даже русским, если они заключат с нами мирное соглашение, – сказал Лэньер. – Я выучу русский, вы разработаете процедуру переговоров, и мы предложим им часть того, что у нас осталось.

– Киршнеру не понравится, если мы разрешим этим ублюдкам стыковку. И он наверняка не захочет идти на уступки.

– Кто отвечает за внутреннюю безопасность? – многозначительно спросил Лэньер. – И есть ли у нас выбор?

Проснувшись, Патриция обнаружила, что кабина погружена в полумрак. Она повернулась и взглянула в окно. Поверхность коридора более чем в двадцати километрах внизу была темной и покрытой рубцами. Глубокие разрезы пересекали вдоль и поперек испещренную пятнами землю; их края тускло блестели.

Повернувшись на другой бок, она оглядела кабину. Ее похититель лежал, закутавшись в сеть из мерцающих синих и зеленых огней. Между огоньками проскакивали искры, а под сетью тело окутывал полупрозрачный зеленоватый туман.

Сила тяжести в кабине была достаточной, чтобы почувствовать разницу между потолком и полом. Соскользнув со своего ложа, Патриция протянула руку, чтобы коснуться светящейся сетки и разобраться, настоящая ли она, но ее остановил голос.

– Пожалуйста, не трогайте. – Ольми стоял в передней части кабины. Патриция перевела взгляд с фигуры на койке на того Ольми, который только что к ней обратился. – Я – частичное воплощение, фантом. Ольми отдыхает, совершая тальзит-медитацию. Если у вас есть к нему дело, пожалуйста, позвольте мне заменить его.

– Кто вы?

– Личный фантом, дубль. Пока он отдыхает, я выполняю все его обязанности, которые не требуют физических действий. Я нематериален. Я только изображение.

• Предыдущая
• 52/117
• Следующая