Хорал забвения - Бир Грег - Страница 82
- Предыдущая
- 82/84
- Следующая
— Это юность, — пояснил Кларкхэм. — Мир вновь юн, свободен от греха, страха и ненависти.
— С вами во главе, — добавил Майкл. На сей раз он сделал то, от чего до сих пор воздерживался — попытался проникнуть в ауру Кларкхэма. Изомаг заблокировал все, кроме самого длинного, похожего на колючку, протуберанца. И Майкл почувствовал, как ужасна подлинная суть Кларкхэма, и понял…
«Воспользуйся этим».
Грязь, ненависть, почти столь же отвратительные, как в ауре Шахпура. Сколько раз Кларкхэм отбрасывал свою самую темную тень? И сколько раз внутренняя мерзость возрождалась? Он носил в себе что-то вроде злокачественной опухоли, от которой не мог избавиться полностью — она вырастала снова и снова.
«Шахпур — человек, а душа человека обычно не защищена, и отброшенные тени липнут к ней, как мухи к липучке, особенно в Царстве.
Когда Кларкхэм получит Песнь, он вселит в меня всю свою нечисть. Духовная экскреция. Как это предотвратить?
Почему я сужу о нем так резко? Разве во мне самом нет ничего темного и мерзкого?»
Кларкхэм никак не реагировал на прикосновения к его ауре.
— Да, я буду главой, — сказал он всего через несколько мгновений. — Или у вас есть другая кандидатура?
— Нет, — ответил Майкл.
— Тогда оставим пустые пререкания. Вы способны помочь воссозданию рая на Земле, объединению народов, разделенных в незапамятные времена. Давайте сотрудничать. Наши цели совпадают.
Кларкхэм сделал знак Море. Она сходила в дом за писчими принадлежностями, которые разложила перед Майклом.
— И чего-нибудь выпить, — попросил Кларкхэм.
Майкл взял два оставшихся листа и авторучку. На мелкозернистой поверхности бумаги перо оставляло толстые, гладкие линии.
Три круга: встанут из Аверна
Все духи странников несчастных,
Что в сумрачном его погибли Царстве…
Это была просто разминка. Майкл смотрел на белую бумагу и старался сосредоточиться. «Как отбрасывание тени, — подумал он. — Находишь внутри слова, придаешь им форму, выпускаешь наружу. И они должны быть безжалостны».
Бири опять принес кувшин, разлил по тяжелым глиняным стаканам прозрачный напиток кремового цвета.
Кларкхэм поднял стакан и провозгласил здравицу Майклу.
— Настоящее райское молоко, — добавил он.
«Три кольца вокруг сомкнутся…»
Напиток оказался кисловатый, резкий, с привкусом спирта, но все же довольно приятный.
— Это кумыс, — пояснил Бири. — Напиток императора Кублы.
Кумыс подействовал на Майкла почти немедленно. Он записал последние две строчки из фрагмента поэмы Колриджа.
И тут оно пришло. Вспыхнуло, заискрилось и хлынуло стремительным потоком. Майкл едва успевал записывать. Он знал: другого шанса не будет. И пытался уловить как можно больше, и ликовал. Никакого внешнего источника не было; все шло изнутри, из самого существа Майкла или, вернее, из той сущности, которая соединяла его с Колриджем, с Йитсом, со всеми прекрасными поэтами. Больше не существовало ничего, кроме Слова, и оно накатывало совершенными волнами.
Еще строчек двадцать пронеслись так быстро, что их не удалось записать. Но это не имело особого значения.
Строчек было больше, гораздо больше, они промелькнули в сознании и исчезли, но сделали свое дело. Песнь завершилась, и Майкл уже знал, что не такую Песнь Силы искал Кларкхэм. Ничего подобного, кажется, вообще никогда не существовало. Разрушительное начало лежало в самой основе и проявилось еще в ту пору, когда Линь Пяо Таю поручили постройку дворца.
Поэма Колриджа играла роль ловушки и предназначалась лишь для уничтожения тех, кто, подобно Кларкхэму, стоял на пути более могущественных сил. Валтири, маг из птичьего рода, кледар, послал в Царство Майкла; Журавлихи и Бан Часов ему помогали; Тонн и Малн позволили пройти до конца.
Кларкхэм схватил листы, как только Майкл перестал писать. Изомаг читал, и зрачки его расширялись.
— Предатель. Это не…
— Я закончил. Тут не все. Но я уже закончил, — проговорил Майкл, внезапно ощутив огромную усталость.
Кларкхэм скомкал листы и швырнул на стол. Мора взяла в руки пликтеру. Кларкхэм повернулся к сидхине, но она не взглянула на него. Земля опять содрогнулась, и Николай, пятясь, отошел от стола. Ледяные глыбы в ущелье загрохотали сильнее, Кларкхэм метнул свирепый взор в Бири; тот ответил холодным взглядом.
— Предатель! — прорычал Кларкхэм. — Ты все еще служишь Тараксу!
— Все хотели, чтобы юный поэт выполнил свою миссию. И Таракс, и Адонна, и Совет Элеу. Все объединились против тебя. Ты и сам этого хотел. Юноша уже решил не искать тебя, но ты доставил его сюда. Он отказывался, но ты вынудил его написать Песнь. Пожинай плоды своих трудов.
Лицо Кларкхэма потемнело от гнева, руки тряслись — Изомаг уже чувствовал, как его покидают силы.
— Вам не стоит здесь задерживаться, — шепнул Майкл Николаю.
Уговаривать русского не пришлось, он спрыгнул с кирпичной террасы, пронесся по саду, перемахнул через забор и побежал дальше по мраморно-ледяному полу. При каждом содрогании земли на мраморе появлялись новые трещины, и обломки камня взлетали в воздух. Майкл нагнулся, подобрал листы, расправил и спрятал за спину.
— Что мне с тобой сделать? — прохрипел Кларкхэм.
В эти мгновения Майкл жалел его более чем когда-либо. И боялся.
Бири взял Мору за руку. Они отвернулись от Изомага и пошли вниз по кирпичным ступеням. Свет, проникавший сквозь купол, приобретал кроваво-красный цвет, и шелк трепетал под напором неистового ветра.
В патио остались только Кларкхэм и Майкл.
— Убирайся! — взревел Изомаг.
Черный мрамор со скрежетом отделялся от ледяных прожилок. На лужайке вспучивалась земля. Розы тряслись. Остекленело большинство кустов, цветы рассыпались на мелкие осколки.
— Убирайся!
Майкл повернулся к Изомагу спиной. Его знобило от страха — вот сейчас он будет разорван в клочья! Но Кларкхэм сосредоточил все силы на том, чтобы спасти дворец от разрушения.
Треснуло одно из ребер купола — звук, как от ружейного выстрела. Лопнул шелк, разбежались трещины по кирпичным стенам дома Кларкхэма. Падали и разбивались куски штукатурки. Жалобно скрипели балки.
Когда Майкл, с трудом сохраняя равновесие, пересекал лужайку, он услышал, как Кларкхэм зовет его по имени. Майкл обернулся. Изомаг стоял, широко расставив ноги, на двух половинах расколовшегося патио. На голове гибрида веером разметались волосы. Руки и ноги потрескивали, излучая энергию.
Он зловеще поднял сияющий палец и прокричал сквозь грохот:
— Тебе не уйти!
С его пальцев стекало светящееся вязкое вещество и распространялось длинными нитями по розовому саду и лужайке. Они окружали Майкла, сплетаясь вокруг вокруг него в ярко-зеленую сеть.
- Предыдущая
- 82/84
- Следующая
