Четыре повести о Колдовском мире - Бойе Элизабет - Страница 59

Правда, до сих пор и нарушений таких чудовищных не было. Так что теперь он заслужил черную славу.

Сила ее зашевелилась, возбуждаясь сама по себе. Кто-то выражал недовольство, что ей позволили остаться в сокольничей форме. Слишком уж она была в ней похожа на брата, а не на женщину.

Легкая улыбка заиграла на ее губах. Она не стала ее прятать. Сама по себе одежда ее не беспокоила, а лицо ее было женственным, и теперь никто, узнав правду, не принял бы ее за мальчика. Но ни один человек не посмел возмутиться тем, что сжимало ее кулак с яростной и непоколебимой силой.

Последовали формальности. Джованна осталась к ним безучастна. Она смотрела на знамя позади Командующего, на черного сокола, под которым она столько лет жила, училась и сражалась. Сокол затуманился. Она сердито сморгнула набежавшие слезы. Как бы ни была она глупа, она всегда знала, что этот момент настанет. Как часто видела она этот черный сон. Ей следовало радоваться тому, что с ее долгой ложью покончено.

— Ты, — командующий даже не удостоил ее имени. — Ты отрицаешь выдвинутые против тебя обвинения?

По глупости она чуть было не спросила, в чем они заключаются. Но она знала.

— В том, что я женщина, нет, не отрицаю, — голос ее был чистый, звонкий. Ничего мужского в нем не было. — В том, что я изменила присяге и стала предателем братства, да. Клянусь всеми Силами Воздуха, я отрицаю это.

— Ты отрицаешь, что старалась ввести всех в заблуждение с помощью колдовства?

— В этом не было большой нужды, — сказала она, — мужчины и так знали, что увидят.

— Ты отрицаешь это?

Слова его прогремели, как железо. «Холодное железо», — мелькнула случайная мысль, может быть смертельно для Силы. Она вскинула подбородок.

— Отрицать этого не могу.

По рядам прокатился шепот. В нем слышались ненависть, страх и отторжение. Суетливо забегали глаза. Если одной женщине удалось пробраться в их ряды, то сколько других могли сделать то же самое?

Северный Ветер расправила крылья. Теперь глаза обратились к ней. Все вдруг вспомнили о ее существовании и о духовной связи птицы с женщиной. Одна или две дошли до богохульства? Женщина и женщина. Насколько глубоко проросло предательство? Можно ли после этого доверять королевам-соколицам больше, чем их бескрылым сестрам?

По спине Джованны пробежали мурашки. В воздухе разлился яд, отвратительный, как гниющая рана, к тому же смертельный. Давно был потерян счет годам такого гниения. Ни Сила, ни простой удар меча не могли убрать этот яд.

— Убейте ее, — сказал кто-то, а может, никто, а может, все вместе. — Убейте ее. Убейте ее!

Соколы поднялись в воздух, сильно хлопая крыльями. Джованна смотрела на них почти с облегчением. Да, это будет славный конец — смерть, принятая от жестоких когтей. Северный Ветер даже и не пыталась вступить с ними в борьбу. Она смотрела, как и Джованна, на черный шквал тел, бешеные удары белых крыльев, кроваво-красные глаза.

Так же неожиданно, как грянула буря, все затихло. Джованна стояла в круге, образованном соколами. Все они, предупреждающе шипя, с распростертыми крыльями, смотрели наружу. Один гордый сокол уселся на ее плече. Оседлавший Бурю уважительно наклонил голову.

— Троньте наших сестер, — сказал он, — и мы посмотрим.

Джованна даже посочувствовала братьям. Они стояли словно голые, некоторые сжимали в руке оборванные путы и молча смотрели на величайшее из предательств. Она ограбила их: отняла их соколов.

Гнев, смешанный с сочувствием пронзил ее.

— Я тут ни при чем, — проскрежетала сквозь зубы. Ей хотелось кричать на них: — Ведь вы-то уж должны знать, вы знаете о предательстве лорда Имрика.

Она увидела Элмери. Лицо его почти вернуло прежнее изящество, хотя нос уже не обретет той красивой гордой горбинки, которая у него когда-то была. Он тоже посмотрел на нее, но она не успела расшифровать выражение его глаз.

— Ваш брат так и останется вашим братом. Не слугой, выполняющим любое ваше желание.

— И все же, — молвил Командующий (он и глазом не моргнул, хотя его собственный пернатый брат сидел среди прочих возле ног Джованны), — ты не наш брат. Кто тебя сюда послал и зачем?

— Это долгая история, — Джованна не отказывалась отвечать, лишь предупреждала.

— Расскажи.

— Она не расскажет, — голос зазвенел возле открытых ворот. У входа стояли какие-то фигуры. Братья замешкались и не узнали их. Они же стояли прямые и гордые, лица их светились, не было и намека на тупую покорность. Вместе с ними влетели белые самки соколов. Королевы. Самцы с почтением поднялись.

Джованна приросла к месту. Иверна привела женщин-сокольничих. В приходе их ощущалось торжество. За свою смелость они готовы были умереть. Белые королевы сопровождали их как сестры и как охрана. Джованна не понимала, как их могла пропустить наружная охрана.

Иверна прошла вперед и остановилась против Командующего. Они были равны и по возрасту, и по силе. Он это признал и чуть-чуть склонил голову. На лице его не отразилось ни малейшего изумления, в то время как рядовые братья находились в шоке из-за того, что женщины ступили ногой в Соколиное Гнездо.

— Предводительница, — сказал он.

— Крылатый Командир, — ответила она.

— Это все твоя затея, — он не был удивлен, хотя догадка пришла к нему только сейчас.

Не ответив ему сразу, она повернулась к Джованне и оглядела ее с головы до ног. Взгляд ее был таким же острым и проницательным, как у Командующего. Но мягче. Чуть-чуть мягче.

— Ты выросла, дочка, — сказала она.

Говорила она не о теле. Джованна подняла свою Силу, как меч, не то отдавая салют, не то предупреждая.

— Я такая, какой меня воспитали.

— Да, конечно, — ответила Иверна, глядя на нее не просто глазами. Женщина, колдунья, сестра соколих; охотник и воин, поклявшийся на верность братству. Тяжело было Джованне под этим проницательным взором. Она укрылась за своими засовами и постаралась выставить себя просто как Джованну.

Иверна снова повернулась к Командующему.

— Да, это была моя затея. Моя, моих сестер, и даже наших матерей. Ты, наверное, думал, что мы на веки вечные останемся безмолвными рабынями? Ты, наверное, лишь о сильных сыновьях помышлял, когда сводил нас, как скот, с твоими воинами, твоих лучших мужчин с нашими лучшими женщинами? Или ты полагал, что у нас и права нет высказать об этих случках свое мнение? Ты выращивал силу, волю и ум, мы выращивали то же самое, да к тому же еще и Силу, — она обвела глазами зал. Братья смотрели на нее, открыв рот, так и не отойдя от шока. Она покачала головой, словно перед ней были неразумные дети. — Многие годы мы не нарушали ваших иллюзий. Теперь настало время узнать правду.

— Вы учите других, и вас научили, что ваша жизнь навеки связана тем, что привело вас на эту землю: власть Джонкары, закрепощение ею всех женщин, а через них — всех мужчин-сокольничих; жертвоприношение короля Лангварда, кто, умирая от руки собственной жены-королевы, произнес заклятие, связавшее Джонкару и освободившее пятерых его людей. Вы испытываете постоянный страх, что Йонкара опять восстанет и вернет прежнюю силу, а потом и отомстит через нас, се сестер во плоти.

— Так вы учите. И так верите. И это тоже было своего рода защитой.

— Потому что не только женщины попали под влияние Силы Джонкары, но и мужчины. А когда их жены и сестры восстали против них за все прошлые обиды, — настоящие ли мнимые, — они возненавидели тех самых женщин, которых когда-то любили. И ненависть эта в конце концов обратилась на Джонкару.

— Несколько женщин, обладавших Силой, хотя и далеко не равной Силе их врага, предвидели, что может случиться, и сделали все для собственной защиты. С Лангвардом, адептом не из слабых, они задумали и осуществили нападение. Они не надеялись уничтожить Джонкару, но они могли ее заточить, могли перекрыть ей связь с ее сообщниками из Тьмы и миров, что лежат за Вратами. Они могли собрать тех соплеменников, которых можно было подчинить силой или с помощью королевского указа, или, в крайнем случае, с помощью обмана, и бежать через северные моря.