Черный трон - Желязны Роджер Джозеф - Страница 46

• Предыдущая
• 46/70
• Следующая

— Спасибо, — сказала она. — Я уверена, что тебе удастся.

Мы прошлись еще немного, и она провела нас по северному зданию, объяснив его планировку. Показала, где были расположены комнаты Темплтона, Гудфелло и Ван Кемпелена, а также большой обеденный зал с огромными часами из черного дерева, которые печально отсчитывали удары на западной стороне зала. Энни сказала, что часы бьют настолько громко и необычно, что если идет музыкальное представление в тот момент, когда наступает новый час, музыканты вынуждены бывают прекратить игру, пока часы не завершат свое дело. Мы проводили ее до комнаты и я условился встретиться снова днем.

Потом я предложил Петерсу похитить ее и ночью вывести отсюда для ее же пользы. Тогда мы смогли направиться домой и там выслеживать Грисуолда.

— Нет, сэр, — сказал он, — она не такая. Она — как Лиги. Вокруг нее облако таинственности. Она знает обо всем лучше вас, и я не буду ей мешать.

— Но даже такие люди не во всем бывают правы, Петерс.

— Это мое последнее слово, Эдди.

— Хорошо, — сказал я. — Мы подождем и посмотрим, что будет дальше.

После этого я каждый день встречался с Энни, и она смогла показать мне Гудфелло — крепкого, грубоватого и улыбчивого — и Темплтона — высокого, худого с глазами-ямками под нависшими бровями. Мы с Петерсом старались не попадаться на глаза Ван Кемпелену, так как не были уверены в его лояльности. Между нами тремя была договоренность, что если он попытается делать золото, мы вмешаемся, даже физически, если возникнет необходимость. Время быстро приближалось к весне, и он ничего не предпринимал. Он, видно, не достиг никакого соглашения ни с кем, как сообщала Энни. Я спрашивал себя, какую тактику он избрал, как долго он собирался мучить такого человека, как Просперо, не рискуя оказаться в новых покоях с глубокой ямой и маятником для личного пользования. У меня было предчувствие, что скоро что-то должно случиться. Возможно, Темплтон и Гудфелло поставят его в такие условия, когда он не сможет отказаться. А может, мы все чего-то ждем? Чего? Что Грисуолд возьмет дело под свой контроль? Интересно, будет ли Энни возражать против убийства Грисуолда, если я сделаю это в справедливом бою?

В последующие дни я вновь и вновь задавался вопросом, не получил ли Петерс секретного указания от Элисона следовать в определенных обстоятельствах воле Энни, а не моей. Хотя этого я никогда не узнаю, все же интересно, стал бы он активно мне противостоять, если бы я сделал попытку забрать Энни отсюда против ее воли. Впрочем, я этого не сделаю. Просто ее доводы убедительны, а я очень обеспокоен тем, чтобы угодить ей.

Петерс, кажется, сам уже целиком поглощен своими чувствами к маленькой танцовщице. Предполагаю, что Трипетта — еще одна причина, по которой он не торопится отсюда.

В свое представление мы вложили больше фантазии. Мы репетировали, стараясь достичь сходства с разыгрываемыми нами персонажами. И все же мы боялись, что нас могут узнать, если мы выйдем на сцену, так как Ван Кемпелен знал нас, и еще мы не исключали возможность, что Грисуолд или даже Темплтон могли с помощью экстра-физических методов воссоздать наше изображение и показать его окружающим. Не было смысла поэтому испытывать судьбу. Но чем больше мы об этом думали, тем чаще приходили к выводу, что с помощью маски или яркой раскраски лица мы могли бы без опасений участвовать в любой комической сценке.

К счастью, не существовало строго установленного графика представлений. Принц или его поверенный вызывали, когда придется, в любое время дня или ночи, одну труппу артистов или другую. Многие из них — обычно музыканты и жонглеры — приходили сами, занимали место среди гостей, поднимали, бросаемые на пол монеты, на тот случай, когда они смогут свободно покинуть аббатство и истратить их по своему усмотрению.

Петерс был более приспособлен к сценической деятельности, чем я. Может быть еще и потому, что это давало ему возможность чаще бывать в обществе Трипетты. Поэтому неудивительно, что однажды вечером он присоединился к группе клоунов и акробатов, которым нужен был кто-нибудь на место их товарища, сломавшего ногу во время выполнения одного из наиболее дерзких трюков. Я не придал этому особого значения, даже и на следующий день, когда вся труппа была приглашена вновь. Я не волновался до тех пор, пока принц не стал просить устраивать для себя соло-представления. Но, как выяснилось, беспокоиться было не о чем.

Цветастый костюм отлично скрывал его мощные бицепсы, и он проявил удивительный талант и умение в клоунаде, которых я от него не ожидал. Для него оказалось делом нескольких дней стать любимым шутом принца.

Вскоре наступил март, и я с возрастающей уверенностью начал понимать, что Петерс для Трипетты был всего лишь очередным увлечением из среды актеров; она не принимала его всерьез.

Однажды я даже позволил себе довольно глупый и бестактный поступок. Отозвав ее в сторону, когда она шла на представление, я не спросил Трипетту напрямик о ее намерениях относительно Петерса, но попытался выяснить, как она, мучая и водя его за нос, может не замечать, что это влияет на его способность играть на сцене и быстро реагировать. А ведь ему нужна ясная голова, если потребуют обстоятельства.

Она одарила меня очаровательной улыбкой и присела в реверансе.

— Да, сэр Гигант? — ответила она на мое приветствие. — Чем могу служить?

— Немного информации, прекрасная мисс, — сказал я. — Вам должно быть известно о внимании моего друга Петерса?

— Шута? Было бы трудно этого не заметить, сэр Гигант, потому что он везде, куда я ни пойду: улыбается, как сумасшедший, кланяется, предлагает цветок.

— Вы ему очень нравитесь, Трипетта. Хотя ваши сердечные дела, конечно, не мое дело, так сказать, дружба обязывает меня выйти за рамки обычной вежливости и спросить о ваших чувствах по отношению к нему. Это, так сказать…

— Чувствую ли я, что шут сам себя дурачит? — закончила она. — Говоря напрямик, мой ответ — да, сэр Гигант. Я не хочу оскорблять чувства деревенского парня, но сам принц Просперо уже два раза мне улыбнулся и отметил мою красоту. У меня гораздо более далеко идущие планы, чем союз с человеком, который является живым воплощением того, что заставило меня покинуть дикие края Америки. Я, сэр Гигант, настоящая леди; я чувствую, скоро я поднимусь на более высокую ступень в жизни и мой вкус и таланты будут по достоинству оценены.

• Предыдущая
• 46/70
• Следующая