Третий Проект. Том I "Погружение" - Калашников Максим - Страница 31

Мы много говорили о том, что развитие западной цивилизации в последние тридцать лет пошло по ложному пути. Русские способны исправить положение, и предложить миру более совершенную, экологическую, технологическую модель развития.

Нам не страшен даже всемирный финансовый кризис. Кризис – это всегда очистительный огонь. Он заставляет искать новые пути в будущее, перестраивать экономику. И то, что ждет мир в близком будущем, не станет исключением. К экономическому кризису добавляются экологические проблемы, больные вопросы роста населения планеты. Он заставит развитые страны отказаться от чрезмерного увлечения виртуально-спекулятивной экономикой и бросить больше сил в сферу инноваций, изобретений, технологического прогресса. То есть, именно в сферу «новой экономики» в самом первоначальном ее замысле. И бедствия Запада здесь могут стать залогом процветания России. Они создадут спрос на русские технические выдумки и наши чудесные технологии.

Будущий всемирный кризис, начавшись с дестабилизации доллара, окончится подтягиванием «старых» отраслей к отраслям-лидерам. В итоге появится еще более жесткий, нежели сегодня, механизм перелива ресурсов в сферу «новой экономики», очищенной от пены и «пирамидальных» замашек. Кризис не уничтожит бифуркационных технологий. В финансах их значение только усилится. Процессы слияний и поглощений среди корпораций и банков лишь ускорятся.

Нам кровь из носу – надо идти на венчурный рынок. Именно для венчурных фондов сверхновая Россия станет страной сказочных возможностей. В венчурных фондах мира, готовых финансировать идеи и разработки, сосредоточены полтора триллиона долларов. Тем, кто держит там средства, абсолютно наплевать, где изобретены новые технологии или «ноу-хау». Их интересует только то, чтобы эти «ноу-хау» были коммерциализированы и поступили на мировой рынок.

В этом смысле венчурный капитал – колоссальный источник денег, который сам Бог для России создал. Венчурный капиталист разительно отличается от банкира. Стихия венчурного бизнесмена – инвестиции высокого риска. Он ищет высокие доходы. Он готов иногда даже терять деньги – только бы общий баланс оставлял его в немалом выигрыше.

Конечно, венчурному капиталисту надо преподнести идеи и разработки, оформив их в привычную для него упаковку. Но это намного проще и дешевле, чем написать целые тома технико-экономических обоснований («физибилити рисерч»), которые наши бизнесмены уже наловчились таскать по банкам мира.

При этом венчурный капиталист не претендует на владение технологией, лекарством или новейшим материалом, куда вкладывает деньги. Он не хочет быть менеджером производства на новых технологиях. Ему важно капитализировать дело, снять «верхний» супердоход – и уйти на новый цикл. То, что на эти деньги в России будет создано отличное предприятие, будет дан мощный толчок разработкам – его совершенно не волнует.

Еще никто в России толком с венчурными фондами не работал. Для того, чтобы дать вам представление об этой быстро растущей нише в мировом инвестиционном бизнесе, приведем некоторые цифры.

В Соединенных Штатах сложилась самая разветвленная и хорошо действующая инфраструктура инновационного бизнеса. Здесь существуют около тысячи венчурных фирм и почти две тысячи венчурных фондов. За последние годы, несмотря на замедление экономического роста, венчурный капитал набирает силу, а число работающих в этой элитарной сфере за пять лет написания этой книги удвоилось.

Правда, сейчас говорят о том, что после краха «новой экономики» и Интернет-компаний венчурный бизнес в США пребывает в глубокой депрессии, что подняться ему не суждено и потому искать там деньги по меньшей мере бессмысленно. Ой ли? Лучшее возражение – это всегда цифры. И мы приведем кое-какую статистику.

За вторую половину 1990-х годов, в пору подъема на дрожжах информационной индустрии, ежегодные инвестиции американских венчурных фондов увеличились в 25 раз, перешагнув к 2000 году черту в 100 миллиардов долларов. Резкий спад на рынке информационных технологий сказался и на венчурном финансировании: оно сократилось почти троекратно и к середине 2002 года не превышало 25 миллиардов долларов. Однако уже к концу 2003 г. оно увеличилось на 75 процентов и достигло 35 миллиардов. При этом есть все основания считать, что такой рост (50–70 проц.) в венчурном бизнесе продолжится еще несколько лет.

В 2003 году почти 5 миллиардов долларов было вложено в зарождающиеся компании, то есть – инвестировано в идеи. Капиталисты вложили огромные деньги (ровно столько, сколько РФ имеет от продажи оружия ежегодно) в то, чего еще даже в помине нет! Нет ни инфраструктуры, ни кадров, ни бизнес-планов, ни оборудования. Есть только мысли и ноу-хау. А все прямые инвестиции в Россию с ее «газпромами», «лукойлами», «евразхолдингами», «нефтехимами» лишь немногим превысили 8 миллиардов долларов за тот же год.

Перед русскими стоит историческая задача: соединить уникальную американскую индустрию венчурного бизнеса со сверхновым сектором русской экономики, направив американские доллары на наш прорыв. На создание производства и торговых сетей для наших супертехнологий Нейромира – закрывающих технологий, «хай эка» и «хай хьюма». Если нам это удастся, то мы победим и совершим прыжок в послезавтра, одолев силы хаоса. Мы используем наш исторический шанс.

Но и это далеко не все. Мировой фондовый рынок позволяет не только черпать деньги для сверхновой русской экономики. Как вы думаете, что интересует любого продвинутого предпринимателя на Западе? Объемы продаж? Снижение издержек? Прибыль? Да, все это важно – но гораздо больше западник озабочен капитализацией, котировкой акций. Оно и понятно: на продажах своей продукции он, условно говоря, получает миллионы или десятки миллионов долларов, а на росте курса своих акций – сотни миллионы и миллиарды долларов. Конечно, курс акций зависит от эффективности бизнеса и доли рынка, которую контролирует компания. Но еще капитализация зависит от многих неуловимых факторов. (Мы еще напишем об этом особую книгу в серии «Школа люденов»). Каких факторов? Опыт размещения акций нескольких наших высокотехнологичных компаний в Америке показал: стоимость одной и той же компании в США почти втрое выше, чем если бы ее акции продавались в России. Этому есть несколько объяснений. Возьмем хотя бы простые огурцы. Когда их продают на самом дорогом рынке Европы, а то и всего мира – в Жуковке на Рублевском шоссе – они стоят в десять-двадцать раз больше, чем на базарчике у метро «Выхино». Хотя это – одни и те же огурцы. Просто в Жуковке очень много богатых покупателей и, мало продавцов. (Их туда не пускает местная административная мафия). А на базарчике близ метро – покупатель небогатый, а продавцов много. Там, где много товаров и мало денег, цены всегда низки. А вот коли наоборот – то цены высоки. Так вот, читатель, нынешняя Россия – это тот самый базарчик, а США – вроде как рынок в Жуковке. Поэтому мы не только должны привлекать инвестиции в свою страну извне, но и использовать американский фондовый рынок, чтобы повышать капитализацию своих компаний. Так, чтобы богатеть за счет американцев, становиться более могущественными и снимать ограничения в плане ресурсов. Так мы на деле воплощаем принцип «Если ты умный, то стань богатым».

Но и этим наш арсенал не исчерпывается. Все большую роль в оценке акций сегодня играют не издержки, а фьючерсы, не прошлое, а будущее. Больше смотрят не на вещественные активы, а на знания, связи и образы – активы сугубо нематериальные. Даже если брать компании из самых нижних и примитивных ярусов экономики, то мы увидим ту же закономерность. Например, в капитализации нефтяных и вообще добывающих сырье компаний стоимость их вещественных активов (оборудования) занимает только четверть объема. А все остальное – контролируемые запасы, лицензии на разработку месторождений, связи в политических кругах, репутация компании в финансовых кругах, накопленные ноу-хау и разработки. Если двинуться выше, в машиностроение, то там нематериальные факторы занимают уже семь восьмых (а то и восемь девятых) стоимости компании на рынке. У производителей массовых товаров (например, «Сони») материальные активы составляют лишь одну двенадцатую часть капитализации, а все остальное – это брэнд (торговая марка), идеология и образ товара, его узнаваемость массами потребителей. Наконец, у компаний «хай тек» материальные активы – это одна двадцатая, а то и одна тридцатая часть от капитализации. Даже сейчас, несмотря на все фондовые крахи и провалы.