Маскировка для злодейки - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 26
- Предыдущая
- 26/31
- Следующая
– Поживем – увидим.
Часов в десять утра в магазинчике было почти пусто. Охранник лениво осмотрел небольшой зал: совсем юная парочка в джинсе разглядывала журнал «Караван историй», очень пожилой и хорошо знакомый охраннику пенсионер листал новый детектив Дашковой, а старая женщина в черном, уже держа в руках свежий номер «Огонька», просматривала журнал «Лица». Все спокойно, можно выйти покурить. Женщина в черном журнал «Лица» положила на место, а с «Огоньком» направилась к кассе, за которой сидела Лариса Петровна Курочкина.
– Один «Огонек»? – спросила она, не глядя на покупательницу.
– Да, – улыбнулась та и вдруг, пошатнувшись, схватилась за сердце.
– Женщина, вам что, плохо? – недовольным тоном спросила кассирша.
– Да нет, это не мне, это вам плохо, – тихо произнесла покупательница. – Вокруг вас такая черная аура… Вам срочно надо от нее избавляться, иначе дело может плохо для вас кончиться. Заболеете, не дай бог, или что похуже…
Лариса Петровна побледнела.
– Что вы такое плетете, женщина? Какая еще аура? – довольно грубо сказала она, но голос ее немного дрожал. Она швырнула в блюдце сдачу.
Людмила Михайловна сгребла мелочь, ссыпала ее в кошелек и посмотрела на кассиршу. У той дрожали руки.
– Вам еще можно помочь, не теряйте время, – проникновенно сказала тетя Мика. Она пристально посмотрела в глаза кассирше и осенила ее крестным знамением. Затем повернулась и медленно пошла к выходу.
– Женщина, постойте, – каким-то задушенным голосом крикнула Лариса Петровна. – Нина, посиди за меня!
Людмила Михайловна остановилась.
– Женщина, вы говорили, мне можно помочь?
– Можно, – улыбнулась Людмила Михайловна.
– А как?
– Покайтесь! Очень много черных дел у вас на совести. Вот она вас и мучает.
– Какие черные дела? Нет за мной никаких черных дел.
– Вам виднее.
– А вы? Вы можете мне помочь?
– Не знаю, можно попробовать. Но не здесь же нам говорить.
– А пойдемте ко мне домой, я тут рядышком живу. Я вас чаем напою с вареньем вишневым, сама сварила…
Людмила Михайловна колебалась. Ей не хотелось идти в дом к этой очень неприятной женщине.
– Да нет, зачем же, давайте во дворе посидим, тут тенечек, и воздух свежий…
Лариса Петровна пожала плечами:
– Как хотите.
Они устроились на лавочке возле детской песочницы, детей там еще не было.
Людмила Михайловна пристально посмотрела на Ларису Петровну:
– Что-то нехорошее у вас случилось, я еще не могу понять что… Только вас страх мучает… И ненависть гложет… Я не ошибаюсь, дружки ваши на нехороших делах попались, я права?
– Ну…
– Дружки эти вам в вашем черном деле помогали, а теперь вы одна остались и не знаете, как ваше черное дело до конца довести. Мой вам совет – пойдите в церковь, покайтесь, очистите душу и забудьте о мести и о зависти. Зависть разъедает душу.
– Да какая там зависть! Никому я не завидую. Да и не люблю я в церковь ходить! Там попы бородами трясут, слова правильные говорят, а сами… Ненамного лучше милиционеров…
– А не надо в церковь. Вы сами с господом поговорите, покайтесь, или вот хоть мне расскажите, что вас мучает. Я вас не знаю, вы – меня, это как в поезде – два человека, бывает, встретятся, всю душу друг дружке откроют, всю подноготную выложат, понимая, что больше никогда не встретятся. Так и мы с вами… Вот увидите, вам легче станет.
Лариса Петровна внимательно посмотрела на собеседницу, криво ухмыльнулась и встала.
– Куда же вы? – растерялась тетя Мика.
– Ловко нынче милиция работает, ишь как действует, я думала, они только в сериалах такие хитренькие, нет, надо же, и в жизни. Вон даже артистку привлекли. Только вы, тетя, лучше в кино играйте, у вас это правдоподобнее получается, вы раньше мне очень нравились, а теперь… Прихлебательница ментовская!
Людмила Михайловна вспыхнула:
– Да о чем вы говорите, какая артистка, какая милиция? Я зашла журнал купить…
– Да ладно, ясно же, Ираидка на меня напела… Только зачем такие хитрости, прислали бы повестку, и дело с концом. Или думают, я совсем дура лоховатая, все расскажу, вы на диктофончик запишите, потом пойди отопрись. Нет, не на такую напали!
И она почти бегом вернулась в магазин.
А Людмила Михайловна, крайне удрученная, осталась сидеть на лавочке. Через минуту к ней подбежали девочки.
– Ну что?
– Как, тетя Мика?
– Провал… Полное фиаско. Меня разве что гнилыми помидорами не закидали. Нет, честно, я никогда не проваливалась, а тут…
– Она что, вас узнала?
– Узнала! И хуже того, решила, что меня милиция подослала с диктофоном. Хорошо еще, что в сумку мою не полезла.
И Людмила Михайловна вытащила из сумки маленький японский диктофон.
– Тетя Мика! – ахнула Саша.
– Я, дура старая, хотела вам помочь и той курице, думала, разговорю эту бабу, запишу ее признания. Сейчас, разбежалась… Тьфу, до чего же противно я себя чувствую. Вот уж воистину, каждый должен своим делом заниматься. Все, девчонки, больше я вам ничем помочь не могу. Жаль.
– Тетя Мика, вы не огорчайтесь, Зорик всегда говорит: отрицательный результат – тоже результат. И теперь понятно, что все это вполне могла затеять именно Лариса. И мы с нее глаз не спустим! – горячо пообещала Саша.
«Ой, – подумала Маня, – как бы Гошка опять в Сашку не влюбился, она вдруг совсем другая стала. Как будто ее посолили и поперчили. А раньше пресная была. Дурак будет, ведь она же из-за Зорика…»
Домой девочки возвращались подавленные.
– Маняшка, давай никому не скажем про это?
– Давай, – согласилась Маня. – Тем более хвастаться нечем.
– А я вот что подумала – надо бы разузнать, откуда Лариса родом, не из Омска ли, и какая у нее девичья фамилия. Может, она училась вместе с Маргаритой? Может, она все это тогда подстроила… Ну предположим, Маргарита у нее в юности какого-нибудь мальчика увела, та ей отомстила, что называется, по полной программе, а теперь вдруг снова встретила – Маргарита вся в шоколаде, да еще и замуж собирается за того, в кого Лариса влюблена.
– Может быть… – довольно вяло откликнулась Маня. – Но сейчас она будет как мышка, понимает же, что за ней следят. Кстати, не исключено, что менты тоже на нее внимание обратят. Так что Маргарита может жить спокойно.
– Надо надеяться. Значит, и сегодняшний спектакль тети Мики вовсе не провалился.
– Тебе хочется так думать, потому что у тебя счастливая любовь?
– Манечка, не надо завидовать, это нехорошо.
– Сама знаю, – буркнула Маня, но ничего не могла с собой поделать. Ей нестерпимо хотелось, чтобы Гошка сказал ей, что любит… Но она знала, что скоро от него этого не дождаться.
Саша словно подслушала ее мысли:
– Манечка, Гошке сейчас просто не до того, ему бы с мамой и Умаровым разобраться. Он ведь жутко ревнует. Сколько лет они вдвоем с мамой жили, и вдруг какой-то Умаров… Это нелегко.
– А если наша мама замуж выйдет?
– Нас все-таки двое, – вздохнула Саша. – И еще… Ты иногда Гошке говоришь довольно неприятные вещи…
– Ну и что?
– А то… Это неженственно… И потом, я читала, что мужчины любят лесть, любят, чтобы им говорили, какие они расчудесные.
– Ты Зорику тоже говоришь, какой он расчудесный?
– Говорю иногда! Но он и вправду красивый и умный.
– Нет, я не буду, не хочу! Мне не нравится говорить неправду!
– Тогда хотя бы не говори всю правду! Иногда можно просто промолчать!
– Нет! Зачем мне его любовь, если я за нее должна наизнанку вывернуться? Не желаю!
– Ты еще маленькая, – опять вздохнула Саша. – Вырастешь – поймешь!
– Не желаю я ничего понимать!
– Дело твое, – пожала плечами Саша. – Скажи лучше, ты пойдешь к Маргарите, скажешь ей все?
– Думаешь, надо?
– Уверена! Пусть живет спокойно.
– Ладно, зайду вечером.
– Кстати, давай-ка сегодня уберем квартиру, а то скоро мама приедет, да и перед школой надо все в порядок привести, потом времени не будет. Согласна?
- Предыдущая
- 26/31
- Следующая
