Брачный марафон - Веденская Татьяна - Страница 35
- Предыдущая
- 35/65
- Следующая
– Это как так получилась, что ваша супруга шлялась по негритянским кварталам без денег и документов? – набросился на него негр сразу после изучения моих документов.
– Она сама ушла! Мы поссорились, – оправдывался Лайон. Успеха его выступление не имело.
– Это не повод подвергать риску ее жизнь. Это чудо, что она еще жива, – устало вымолвил полицейский, дал Лайону подписать какие-то бумаги и вручил ему меня с рук на руки.
По дороге к дому мы оба, не сговариваясь, молчали как рыбы. Тенистый ил нашего таунхауса вызвал у меня чувство покоя и отчаяния одновременно. Ясное дело, что с этого дня я не выйду за его стены без сопровождения мужа ни за какие коврижки. Даже теоретический интерес к возможностям Америки упокоился во мне с миром. Хотелось только забиться в самый дальний угол дома и по возможности отключить сознание.
– Как я должен это все понимать? – орал на меня Лайон. – Ты выставляешь меня идиотом.
– Меня только что чуть не убили, а тебя интересует добрая репутация? – орала я, перемешивая английские слова и русский мат.
– Ты вляпалась в историю по собственной дури! – с видом истины в первой инстанции вещал Лайон.
– Я вляпалась в историю с ТОБОЙ по собственной дури. А это все – ее последствия! – высказалась я, после чего муженек парализовано замолчал. В его глазах защелкал счетчик купюр. Если я сейчас примусь разводиться, все его расходы канут в лету безо всяких дивидендов.
– Я люблю тебя! Я так за тебя испугался! – дал задний ход Лайон. – Но ты должна понимать, что я отвечаю за тебя. Здесь, где ты ничего не знаешь и можешь натворить непоправимых глупостей, ты обязана беспрекословно слушаться меня.
– Беспрекословно? – переспросила я.
– Беспрекословно! – важно кивнул он. Слово явно нравилось ему, он был готов повторять его бесконечно. Тут я и осознала со всей очевидностью, что у Лайона теперь ружье.
Семейная жизнь вошла в свою колею, как это и было по-видимому изначально задумано. Лайон отдавал распоряжения, старательно заботясь о том, чтобы я не скучала от безделья. Что постирать, что погладить, что зашить и что приготовить на ужин его монаршему величеству.
– Я принес тебе подарок! – обрадовал меня как-то он по возвращении с работы. На обеденный стол передо мной легла толстенная книга «Кулинарные советы», содержавшая в себе бесконечное количество рецептов самых разных кухонь самых разных стран мира.
– И что мне с ней делать? – спросила я, поскольку никакого желания готовить изыски не испытывала. Я была мышью, забившейся в нору от огромного страшного кота по кличке «Угроза выживанию».
– Я буду показывать тебе, чего хочу попробовать, а ты будешь готовить. Я буду выбирать на неделю вперед.
– Прекрасно! – кивнула я. А что делать? Даже в тюрьме заключенных заставляют вязать варежки. Никто же не спрашивает, насколько им это нравится.
– Посиди со мной, – противным шепотом позвал меня в гостиную Лайон. Он обожал эти игры в идеальную семью. Мы смотрели с ним новости и какие-то фильмы на дисках по его выбору. Я разминала его уставшие от целого дня работы за компьютером плечи, а он рассказывал мне события дня. У него были тупицы-начальники, идиоты-коллеги, сволочи-полицейские с их вечными штрафами за неправильную парковку. Жалоб хватало. Интересно, если бы все эти потоки я выслушивала бы от Полянского, я бы также аморфно и равнодушно позволяла бы вливать их себе в уши? Если раньше мне и мысль об Илье доставляла боль, то теперь, то ли от одиночества, то ли от какой-то душевной пустоты, я не только вспоминала о нем, но и часто представляла, будто он рядом. Будто это его я жду с работы и для него готовлю «паэлью», «буйабес» или «фахитос».
– Какая прелесть! Ты просто кудесница! – восхищался моими успехами Лайон, когда лопал приготовленное для Полянского блюдо. Я даже пробовала закрывать глаза и представлять себе, что сплю я тоже с Полянским, но мокрые ладони и суетливая настырность Лайона ни разу не дали мне забыть, с кем я и где. Но, в целом, я начинала привыкать. Лайон, телевизор, кухня и утюг наяву, Полянский, его рассказы, шутки и подтрунивания внутри моей души, запечатанные в кокон и надежно скрытые от посторонних глаз.
Май выдался жарким. Конечно, май и в России – не самое холодное время года, но в Вашингтоне не в пример теплее. Зимой Fall Church покрыт ознобом и мурашками, как голая обезьяна на ветру. Около нуля с плюсом или минусом в разные стороны, но NEVER никакого снега. Никогда. Если здесь когда-то выпадал снег, начиналась мобилизация всех чрезвычайных сил, как при стихийном бедствии. Было смешно смотреть, как паникуют при виде легкой пороши, от которой в России даже бы и не чихнули. Еще в России Лайон воспринимал снег как некий химический элемент, который способен разъесть все вокруг не хуже кислоты. Думаю, в Вашингтоне к нему все относились аналогичным образом. Тепло зимы плавно перетекало в жару весты, к маю мы имели вполне серьезное лето. Влажность как всегда все только усиливала. Я в таких условиях стремилась к амебообразному состоянию. И хотя мозги мои с завидной периодичностью напоминали, что я несчастна и одинока, у меня отлично получалось погрузиться в летний анабиоз и ни о чем не думать. У нас с Лайоном установилось некоторое равновесие, что-то наподобие перемирия, при котором над полем боя развеваются белые флаги и стоит тишина, но все это только до первого, обычно совершенно случайного выстрела. Я выстрелила совершенно ненамеренно. Было воскресенье. Я скучала. Как и всегда.
– Может, сходим куда-нибудь? – закинула удочку я. Страсть к прогулкам в одиночестве так и покинула меня навсегда.
– Не знаю даже. Я так устал на этой неделе, – пожал плечами супруг и снова щелкнул кнопкой на пульте. Watch TV. Единственное мое развлечение на веки веков. И самый лучший курс разговорного английского, как выяснилось на практике. От него меня тошнило.
– И как ты можешь смотреть эту чушь? Хоть бы нормальный канал был! Неужели на весь Вашингтон только и есть что новостные и домашние каналы?
– А что, тебе мало? – удивился Лайон.
– Еще бы! Да в Москве телевидение было куда интереснее, – возмутилась я.
– В Америке телевидение гораздо разнообразнее и интереснее! Оно самое прогрессивное в мире, – бросился защищать честь страны Лайон.
– И где оно? – подсекла я его. Он подавился своими словами и вытаращился на меня.
– Оно… Ну… Надо платить, оно же кабельное. Но там огромный выбор, на любой вкус, – отводя взгляд, пояснил он. Я чуть не задохнулась от бешенства.
– Чудно! Я тут мру со скуки, уже выучила наизусть все мировые новости и с точностью до номера лота знаю, что за дрянь продают в этих бесконечных «Магазинах на диване», а оказывается, что у нас просто нет нормального TV! Подключи! – потребовала я. Лайон побледнел и выдал гениальное:
– А зачем оно нам, если я целый день на работе?
– Ты что, издеваешься? – еле сдерживаясь, переспросила я.
– Ну, почему? Кабельное телевидение – это слишком дорого. У нас и так полно расходов! Надо экономить! – завел любимую волынку он. Я сжала губы и ограничилась прогулкой по уже набившему мне оскомину парку Fall Church. В контексте такого феерического подхода я ощутила себя аналогом домашней кошки, в которую встроили функцию сексуальных утех. Лайон всерьез считает лишним тратиться на что-то кроме Вискаса.
– Я так больше не могу, – воздела я руки к небу возле чистенького равнодушного костела. – Я пойду работать. Язык я уже знаю достаточно. Любая работа, хоть мыть полы в Макдональдсе, будет лучше этой растительной жизни.
– Ага, так ОН тебе и даст, – ехидно хмыкнул кто-то внутри. Я сделала вид, что не слышала. С трудом дождавшись понедельника, я с милой улыбкой помахала платочком в окошко, глядя, как Лайон упаковывает свои жерди в машину и бросилась к телефону. В газете, которую Лайон покупал ради колонки тупых анекдотов, был раздел частных объявлений. С трудом продираясь сквозь неадаптированный письменный английский, я нашла несколько объявлений о работе. Одно от какой-то косметологической фирмы. Там, как и в России, требовались бесконечные распространители. Другое, которое заинтересовало меня больше, предлагало надомную работу по рассортировке какой-то неведомой документации. Что-то типа Золушкиного отсева пшена от гречки, только на бумаге. Итак, я долго собралась с духом, науськивала себя воспоминаниями о Лайоновых гадких словах «А зачем тебе телевидение?», и, наконец, набрала номер.
- Предыдущая
- 35/65
- Следующая
