Спартак - Валентинов Андрей - Страница 7

Капуя была взята. Карфагеняне, ничего не добившись, ушли из-под Рима. Знал ли об этом Спартак?

Кроме того, мудрый Спартак обязан был объяснить своим друзьям – пламенным интернационалистам, что такое стратегическая позиция. Италия по своему географическому очертанию похожа на сапог, но ее можно сравнить и с мешком, который не так трудно завязать. Возможности маневрирования крупными силами в таком мешке ограничены, а уходить в случае опасности некуда, особенно если нет своего флота (что армия Спартака и ощутила на собственной шкуре весьма скоро.) А вот уйдя во Фракию или в Галлию, повстанцы:

– Могут получить подкрепления из числа врагов Рима, причем подкрепления немалые.

– В случае неудачи уйти либо за Дунай, либо в Косматую Галлию и там продолжить борьбу. Конечно, придется договариваться с местными племенами, возможно, кого-то подкупать, а то и усмирять оружием, но это все-таки лучше и перспективнее, чем шесть тысяч крестов вдоль Аппиевой дороги. А вот создание сильной антиримской позиции в Галлии или во Фракии, да еще «с подпиткой» извне, это действительно угроза Риму. Не следует забывать, что в разгаре война с Митридатом, в Испании еще держатся серторианцы, в Средиземном море что ни день наглеют пираты…

Вот это и в самом деле шанс! Разгромить Республику полностью едва ли удастся, но вот обрубить перья золотому римскому Орлу – вполне. Так что для галлов, да и для всех прочих, ради победы над ненавистным Римом и освобождения родных земель целесообразнее было не биться лбом в ворота Вечного Города, а УЙТИ из Италии.

Объяснил ли все это Спартак своим горячим товарищам? Если объяснил, то почему его не послушали?

И, наконец, еще одна странность этнического порядка. Считается, что в войске Спартака были германцы, причем германцев этих насчитывалось немало. Плутарх пишет, что консул Геллий разбил целый германский отряд. Имеется в виду отряд Крикса, в котором по римским же данным было 30 тысяч человек. Джованьоли в своем романе сделал германцем Эномая. Как по мне, германец из Эномая получился хоть куда.

А теперь оценим.

Германия в понимании римлян – это земли за Рейном и за Альпами. Плутарх, живший и работавший во II веке от Р.Х. мог часто видеть рабов-германцев, потому что в его время часть Германии была Римом уже покорена, а часть граничила с Империей – и постоянно воевала. Отсюда и рабы-германцы. Но во времени Спартака никакой общей границы между Римом и Германией еще не было. Между римскими владениями и германцами лежала Косматая Галлия – и поднимали ввысь свои заснеженные пики Альпийские горы.

Откуда рабы-германцы в Риме? Да еще десятки тысяч?

Вариант: какая-то часть рабов-германцев могла быть куплена у тех же галлов, с германцами воевавших. Но чтобы столько и сразу? Никакой сокрушительной галло-римской войны ни в эти годы, ни перед тем, римляне как-то не заметили. Да и галлы, несмотря на все свои недостатки, предпочитали пленных отпускать за выкуп (о чем пишет тот же Цезарь), а не продавать ненавистным римлянам.

Еще вариант: в свое время Гай Марий наголову разбил при Аквах Секстиевых германское племя тевтонов (разбил он и кимров, но кимры – уж точно не германцы) и взял уцелевших в плен. Сколько было этих уцелевших, ставших рабами, сказать нелегко, Тит Ливий сообщает о 90 тысячах пленных, другие же, не столь патриотичные историки говорят о куда меньших цифрах. Однако «свое время» – это 102 год до Р.Х., то есть тридцать лет до восстания Спартака. Тевтоны-рабы, помнившие родину (те, кто дожил), были уже стариками. И опять таки – 30 тысяч боеспособных мужчин! Ну, пусть не тридцать, пусть несколько меньше… Жестокая практика войны предполагала, что в плен берут как правило женщин и детей, мужчин же беспощадно режут. Так и было – Плутарх пишет, что прахом убитых тевтонов удобряли виноградники. Откуда в войске Спартака германская орда?

Но – предположим. Так что же удержало германцев в Италии? Почему не ушли, почему не попытались пробраться на далекую родину? А ведь не ушли! «Германский отряд» (иной перевод: «германская часть войска») продолжал сражаться вместе со Спартаком. Это и был отряд Ганника, погибший у горы Каламации, в лагере которого нашли пять римских Орлов. Правда, после его разгрома римляне, кажется, разобрались с этнической проблемой. «Германцами» бойцов Ганника, по происхождению галла, почему-то никто не называет.

Как бы то ни было, германцы, если они непонятным образом все же оказались в войске Спартака, тоже не спешат на родину. Запомним и это. Но даже если вывести мифических германцев за скобки, вывод из странного поведения остальных очевиден:

Спартак и спартаковцы НЕ СТАВИЛИ СВОЕЙ ЦЕЛЬЮ ОСВОБОЖДЕНИЕ РОДНЫХ ЗЕМЕЛЬ, хотя такую возможность имели. Значит, их цель была в чем-то другом.

А может, фракийцы были какие-то не те фракийцы? И галлы – не совсем галлы? А уж германцы!..

Держать в рабстве человека опасно.

Римляне, матерые рабовладельцы, знали это твердо. «Сколько рабов – столько врагов» – из их фольклора. Свободный человек, попавший в рабство, далеко не всегда смирялся. Родившийся в рабстве помнил о свободе своих предков, пускай это были прадедушки и прабабушки. Попадались и смирившиеся, но такие становились опаснее прочих – вместе с любовью к свободе они теряли и остатки личности. Эти били в спину первыми – как только находился предлог.

Били в спину – не преувеличение. Хозяев убивали, причем настолько регулярно, что римляне приняли специальных закон, карающий смертью ВСЕХ рабов, находившихся в доме в момент убийства. Но хозяев все равно резали. Во времена Нерона раб убил префекта Рима, то есть коменданта города. Четыре сотни рабов, живших в доме убитого, были казнены. Но хозяев все равно убивали. Тому же Нерону горло перерезал раб. Говорят, по его просьбе, только вот свидетелей не осталось.

Рабы не только убивали. Предавали тоже – скажем, во время репрессий, когда хозяева пытались прятаться. Несколько десятков знатных римлян, пытавшихся бежать или скрыться во время проскрипций Суллы, были выданы на смерть собственными невольниками. Через полвека, уже во времена Второго Триумвирата, репрессии повторились, и вновь – та же картина: предавали, предавали, предавали… И в спокойное время предавали. Скажем, могли сообщить «куда надо» про неосторожные слова господина в адрес очередного Калигулы или Домициана.

Рабы не только предавали, они еще наводили на господ порчу. Археологи нашли тысячи свинцовых табличек с заклятиями в адрес хозяев. Если даже десятая часть этих проклятий сбылась, господам не позавидуешь. Впрочем, ненависть и сама по себе весьма ядовита.

А то, что рабы воровали, обманывали и объедали хозяев, били их лошадей и собак, плевали в подаваемые на стол блюда, было вообще делом обыденным. Бытовым, так сказать.

Сочувствовать римлянам не стану – и никому не советую. За рабство следует платить.

Это я к чему? А к тому, что римляне не особо удивлялись очередной пакости со стороны рабов. И побегам не удивлялись, и разбоям, и восстаниям. И даже войнам. Не только не удивлялись, но четко фиксировали, с чем имеют дело. Любовь римлян к ясным юридическим формулировкам известна. Скажем, если сотня рабов спалила бунгало (то есть, конечно, виллу) очередного сенатора и убежала в лес разбойничать – это восстание или бунт. А вот если рабов побольше – уже война. Был даже термин: «рабская война» (bella servillia).

Примеры:

В войске Секста Помпея, воевавшего против Антония и Гая Октавия, было много беглых рабов. Сам Секст Помпей не раб, он сын Гнея Помпея Великого, но война с ним – рабская война. Так и записали.

Много рабов было в войске Аникета. Аникет – бывший наварх, то есть командующий флотом, царства Понт. В 69 году от Р.Х. он попытался освободить свою родину от римлян, для начала уничтожив римский гарнизон в Трапезунте. Казалось бы типичное восстание покоренного народа против благодетелей-римлян, но в Риме четко фиксируют: рабская война.