Пороки и их поклонники - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 8

– Правильно делаешь, – похвалил Архипов. – Ты кто?

– Да родственник я! Родственник! И что вы на меня напали?!!

– Чей? Мой?

Юнец поднял на Архипова замученные красные глаза.

– Почему… ваш?

– Тогда чей?

– Ейный.

– Чейный – ейный? – уточнил Архипов.

– Манькин.

Манька, подумал сообразительный Архипов, должно быть, и есть Мария Викторовна Тюрина, поразившая его сегодняшнее воображение. Ах, нет, уже вчерашнее.

А вот это – то, что на полу, – родственник Марии Викторовны. А может, обычный жулик, которого Архипов «накрыл».

Тинто Брасс «накрыл», если уж быть справедливым до конца.

– Как тебя зовут?

– Меня? – По куриной шейке прошла приливная волна, вздрогнул острый кадык.

– Тебя.

– А… это… Юрий.

– Гагарин?

Юнец опять затеребил ногами в грязных башмаках и отдернул голову от подсунувшегося Тинто.

– Слушай, Юрий Гагарин, – сказал Архипов терпеливо, – я тебя в отделение сдам в два счета! Тут у нас что такое? Тут у нас кража со взломом? Это хорошее дело – кража со взломом! На тебя, урода, все кражи, какие только произошли в районе с девяносто восьмого года, повесят, и сядешь ты лет на семь как минимум. Я ж тебя с поличным поймал!

– Я не крал! – заскулил юнец. – Ничего не крал я!

– И дверь тоже не ломал?

– Дверь открыта была!

– Как тебя зовут?

– Макс!

– Фамилия?

– Хрусталев!

– Макс Хрусталев – шикарно, – оценил Архипов. – Откуда прибыл?

– Из… Сенежа.

– Где это?

– Где Литва.

– Литва-а? – удивился Архипов. – Ты, выходит, иностранец, Макс?

– Да уберите вы ее!

– Фу, Тинто!

– Не иностранец я! Сенеж с нашей стороны! Не с той!

– Ты профессиональный жулик? Вор в законе?

– Я не жулик!! Я к… родственнице! К Маньке! А ее нет! А дверь открыта! А тут вы со своим… со своей!

– А… Манька? – быстро спросил Архипов. – Родственница твоя? Она знала, что ты должен прибыть с визитом?

– Чего?

– Того! Ты без предупреждения приехал?

– Ну да! Я же и говорю! Дверь открыта была! Я звонил. Никто не открывал. Я дверь подергал, а она открылась! Я думал, может, спит Манька, а дверь забыла запереть! И вошел! А тут вы!

Архипов немного подумал. Рассказ звучал убедительно. На члена секты «Звездные братья» или «Сестры Иеговы» юнец не тянул. Хотя кто их знает, членов-то…

– Покажи билет.

– Чего?!

– Покажи мне билет на поезд. Или ты из своего Сенежа аэропланом добирался?

– Нету у нас никаких… планов, – пробормотал юнец и полез в карман замызганной куртчонки. – Зачем билет-то?! Сказано, не жулик!

Билет нашелся, и Архипов внимательно его изучил.

Юнец с ненавистью посмотрел на непринужденного Тинто Брасса, и потом – с такой же – на Архипова.

– А что? – вдруг спросил он убито. – Манька тут… не живет больше?

– Манька – это Тюрина Мария Викторовна? – Архипов сунул билет в карман джинсов.

– Ну да.

– Еще утром жила тут.

– А вы… кто? Ейный муж, что ли?

– Я ейный сосед, – представился Архипов, – Владимир Петрович зовут меня. Неудачно очень ты прибыл. У Марии Викторовны тетушка умерла, а сама она как раз сейчас на работе. Так что придется тебе на лавочке дожидаться. У метро. Квартиру я закрою.

Юнец моргнул. У него был вид человека, который из последних сил брел до убежища и добрел, а оказалось, что это никакое не убежище, а груда пустых коробок, издалека казавшаяся домом. Архипов решил, что он сейчас заплачет.

Сочувствовать юнцу ему не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось – только бы убраться отсюда обратно в собственную жизнь, в собственную постель и перестать играть в Робин Гуда.

Хватит пока. Для одной ночи даже слишком.

– А можно я тут посижу? – спросил юнец умоляюще и носом шмыгнул умоляюще. – Я, ей-богу, ничего не трону! Ничегошеньки! Я прямо тут… посижу, и все. Можно, а?

– Нет, – буркнул Архипов, – нельзя.

Юнец несколько секунд смотрел на него, а потом тяжело завозился, поднимаясь.

– Может, вы за мной последите, а я посижу?

– Я не стану за тобой следить.

– А ваша собака… не может последить? – Видно было, что ему очень не хочется на лавочку у метро.

– Моя собака сейчас вместе со мной пойдет в мою квартиру, и мы ляжем спать. Предупредил бы Марию Викторовну заранее, и ты бы спать лег.

– Да не мог я ее предупредить!

– Почему?

– Потому что не мог!

«Кто открыл дверь? – думал Архипов. – Или она сама забыла запереть, когда уходила на работу?»

– Где твои вещи?

– Все на мне! – огрызнулся юнец.

Архипов посмотрел.

– Не густо.

– Мне подходит! Сам небось ва-аще голый! – Теперь, когда лавочка у метро стала неотвратимой реальностью, он хорохорился.

Архипов и вправду был в одних только джинсах и теперь сильно мерз, так что волосы на руках стояли дыбом и кожа собралась мелкими пупырышками.

– А в подъезд ты как попал?

Юнец с шикарным именем Макс Хрусталев сделал вид, что не расслышал. Слышал, слышал, а теперь внезапно перестал.

– Я спрашиваю, как ты попал в подъезд?

– Через дверь.

– А Гурий Матвеевич, конечно, решил, что ты почтальон или слесарь из жэка. Да?

– Не знаю я никакого Матвеича…

– Ты как в подъезд попал? – душевно спросил Архипов и душевно же положил юнцу руку на локоть. Локоть был острый и угловатый, весь как будто составленный из палочек и спичечек. Ладонь Владимира Петровича – шире раза в четыре.

– В окно! – выпалил юнец, дернул локоть и от этого движения повалился прямо на Архипова. Тот поморщился и, дернув за куртчонку, придал тощему телу вертикальное положение.

– Под носом у Гурия Матвеевича лез?

– Я подождал, пока он заснет! – закричал Макс и, кажется, всхлипнул. – Я долго сидел! Я под окном сидел! А он все не спал! Он все чай пил, зараза!

Старик пил чай. На столе в его каморке стоял блестящий самовар и выдыхал вкусные облака пара. Еще были широкая чашка с блюдцем, похожая на тазик, банка с темным вареньем – из банки торчала большая ложка, – желтый сыр на салфетке и толстый, густо обсыпанный маком бублик. Макс сидел под окном, слышал, как звякает ложка, шумит самовар, вздыхает старик, и ему так хотелось есть, что мутилось перед глазами и слюна не помещалась во рту. А старик еще газету читал, и отламывал от бублика, и клал на него толстый сыр, и это невозможно было вынести.

Сколько же он не ел? Дня два? Нет, три. Точно три. Как сбежал из дома, так и не ел. Украсть не умел. Попросить боялся. Он только думал, как поест у Маньки.

Маньки нет, а есть этот, почти голый, здоровенный, страшный. Что теперь делать?

– Ну, ладно, – согласился «здоровенный и страшный», – в окно так в окно. Пошли, парень.

Он выключил в комнате свет, зажег фонарь и позвал свою собаку. Собака тяжело потрусила по коридору и выскочила на площадку. Возле входной двери Архипов задержался.

Замок был новый, солидный, с блестящей титановой полоской. Он действительно запирал дверь. Только вот захлопнуть ее никак нельзя. Ее можно закрыть, повернув ключ.

Закрыть, а не захлопнуть.

Архипов подергал замок туда-сюда, потом пооткрывал и позакрывал дверь.

– Чего? – спросил Макс Хрусталев петушиным басом. Архипов промолчал.

Тинто Брасс замер у распахнутой двери в свою квартиру и тоже посмотрел на хозяина.

Архипов сквозь зубы произнес пространную тираду. Юнец гоготнул и смолк.

– Так, – сказал Архипов. Все-таки он никогда не забывал о том, что он – вожак. – Тинто, ко мне!

Пес подошел, глядя вопросительно.

– Лежать, – велел Архипов и показал на соседскую дверь, – сторожить!

Тинто Брасс длинно вздохнул, потоптался и с шумом рухнул на вытертый коврик.

– Молодец, – похвалил Архипов, – а ты давай за мной!

– Куда… за вами? – мгновенно перепугался Макс. – Я за вами не хочу!

– Я тоже не хочу, – признался Архипов, – но ничего не поделаешь. Давай, давай!

Он подтолкнул юнца в спину, еще раз оглянулся на площадку, где, развалившись, лежал Тинто Брасс, и прикрыл за собой дверь.