Выигрыш — смерть - Безымянный Владимир - Страница 23

• Предыдущая
• 23/32
• Следующая

Да, с таким, как Алик, только за деньгами ехать. За такую сумму он мать родную удавит, не поморщится. Заметив мои колебания, Рахим вставил:

— И Серика возьми. Надежная будет охрана.

— Верно! — согласился Давид. — Держи ключ от калитки. Закроешь, когда уедете, и сам же отопрешь. Мы никому открывать не будем, пока ты не вернешься.

На том и порешили. «Девятку» Давида я повел сам, хотя мозги мои были набекрень настолько, что Серик, сидевший рядом, дважды перехватывал руль. Дома, сколько я ни пересчитывал, кроме, спрятанных двадцати трех тысяч, ничего не было. Ира добавила еще тридцать. И на том спасибо. Мы помчались по городу. Блатные давали деньги легко, но суть дела я сообщил только Очкарику, отдавшему свои последние пять тысяч.

Побывав на четырех «мельницах» из пяти намеченных, я возвратился в Малаховку с нужной суммой в портфеле. В кармане лежал сложенный вчетверо список кредиторов. В среднем давали тысяч по десять, но предварительно звонили Давиду.

…Вот и нужный дом. Лай волкодавов звучал, как небесная музыка. Как и договаривались, оба моих провожатых остались на улице, проводив меня через открытую калитку взглядами до самого дома. Я чувствовал эти взгляды спиной. Боятся за меня — значит, уважают. Я вошел в прихожую. Портфель в руке вдруг показался нестерпимо тяжелым: лишь теперь я реально ощутил размеры покоящейся в нем суммы. А если б перекачать в доллары — да за границу!

Слева, с двери туалета, укоризненно смотрел на меня пластмассовый писающий карлик с головой кретина. Именно здесь я отчетливо осознал, что эта история положила конец моей беззаботной столичной жизни — Крах не простит. О чем же думал Давид? Его стаж «черной» жизни побольше.

Но все они выживут — тертые ребята. У Давида — опыт, у Краха — карточный талант, у Ирки — тело, у Бритвы — удача. У одного меня черт по грядкам копытами намесил…

И вот — позади Алик с Сериком, впереди эти волки. Я нехотя сделал шаг к двери, за которой поджидала меня вея компания. Я ничего не чувствовал — только тяжесть, да сухость во рту. И полное равнодушие ко всему, даже к собственной судьбе.

Да… Рассобачились они тут в столице. Как Давид с ними дело имеет? У нас бы давно язык отрезали за такие словечки. Дешевые фраера. Если правда то, что каждый из них о своих приятелях говорит, как же можно этим людям сидеть за одним столом? Недаром москвичей в зоне не любят — никчемный народ. Вон, Валера подгавкивает, Дима дескать «швырнул» Алика, Так оно или не так — не разевай рот.

А этот, Бритва, чего из угла зыркает? Э, да ты парень себе на уме! За тобой и приглядеть надо, пока не выберусь с деньгами из этой шакальей стаи. Резвые, надо сказать, зверушки. Но, кажется, на них и одного Серика хватит с его пушкой. Из-за нее пришлось парню двое суток в поезде болтаться — не пронесешь в самолет.

Партию разыграли как по нотам. Теперь надо бы деньги в карман — и по домам. Давид не поскупился — тут тебе и коньяк с икоркой, и балычок с лимоном. А чего ему скупиться — имеет в доле пятьдесят тысяч верных — и со всеми в прекрасных отношениях. Сделал Димку козлом отпущения. Надо присмотреться к этому пацану, если ему тут кислород перекроют, заберу к себе. Деньги сейчас стремятся в Азию: там тепло, анаша, чай. И верных людей можно натаскать из таких, как Димка. Голова у него на месте, а здешние корни — отрезать. Если уж из Серика человек вышел…

Давид односложно отвечал на телефонные звонки:

— Да, парень свой… Не подведет… Ну, конечно…

Про угощение забыли… Задымили пахучие папироски с планом. Давид поскучнел, уставясь в черную маску с электрическими глазами. Правый глаз маски подмигнул, мол, такие вот дела, дружище. С кресла поднялся Крах и, прихрамывая на затекшую ногу, подался к выходу.

— Ты куда? — вскинулся Давид. — Куда линяешь?!

— Что, уже и поссать нельзя, или может парашу поставишь в хате?!

— Ты закрой поддувало, — Давид шарахнул по стене так, что маска испуганно заморгала. — Иди, если приперло.

Крах вернулся неожиданно быстро, морда у него была вытянутая. За ним спешили ошарашенные Алик с Сериком. Я сразу понял — Димка слинял.

Так и есть. Крах произнес срывающимся голосом:

— Нету Димы, пропал!

— Ты, сука, что говоришь, — Давид сорвался с кресла, сжимая кулаки. — Ведь он все деньги собрал! Вы его везли!

Серик пожал плечами:

— Ничего не понимаю. Сам видел, как он вошел в дом. Мы остались ждать на улице, как договаривались. К дому никто не подходил, в поселке ни души — ни блатных, ни нищих.

Тут очнулся Алик и затараторил:

— Стоим мы, ждем, а у меня живот схватило — не могу! Хоть на дороге садись. Я и говорю Серику — пойду в дом, куда ж деваться. Вхожу в коридор, тут слева из туалета Жора выходит…

Давид бросился к Алику и схватил его за грудки, затрещала ткань куртки.

— Я тебя сам по кускам буду резать, падла! Вы у меня сейчас за этими деньгами в унитаз нырять будете!

Тут Серик сунул руку в карман:

— Э, ребята, я вижу вы очень нервные. В таких случаях хорошо глотнуть пулю и запить теплой водой! Помогает. Правильно, Рахим?!

Я его притормозил:

— Всему свое время, сынок. А пацана мы найдем. Давид, ты ему объяснил, чем кончают шушары, что у своих тащат?

Вся эта канитель мне начинала надоедать.

— Ну, не в очко же он провалился? — не выдержал Давид. — Идем, глянем. Из коридора путь только на улицу или сюда в комнату. Остается сортир. Больше дверей нет.

Все толпой повалили в просторный клозет, не видавший столь представительного собрания со времен, когда он принадлежал еще матери Давида, закончившей свою бренную жизнь в лагере. После ее ареста (она была крупная фарцовщица) сотрудники милиции посрывали здесь доски, но так ничего и не нашли.

В сортир задувало свежим воздухом из приоткрытой фрамуги вверху. Задрав головы, все изумленно воззрились именно туда. Все стало на свои места. Как говорится, доброму молодцу и окно — дверь. Но кто бы мог подумать? Нормального жулика воровской кодекс держит крепче любых оков. Как решился пацан пойти на такое? Но если рискнул «соскочить» с такой суммой, значит приготовил где-то «лежку». Попробуй, найди! А если ему взбредет в голову закатиться в глушь, купить дом, завести жену с полной пазухой и пару сопливых деток?..

Я, конечно, не смог бы прожить так, но пацан… Рано или поздно он поймет, что ошибся. Пусть залезет в любую дыру, но пройдет годик, потом пять, захочется хотя бы в районном ресторанчике отметиться… И Давид в незавидной ситуации. Деньги-то давали под его ручательство. Может, Краха тряхнуть?

— Давид, пусть ребята пощупают поселок, а ты прозвони гонялам на вокзал и в аэропорт. Подключи ментов, надеюсь, есть там у тебя люди?

Бритва, Валера и Алик пошли искать, но все, кроме туповатого Алика, сознавали бесплодность предприятия.

Крах, перебросив через руку щегольской плащ, тоже двинулся к выходу. Оставался Серик. Смысла посылать его на поиски в незнакомой Москве не было, да и одному оставаться не годилось.

— Счастливо! От души желаю удачи, но сам помочь не могу, опаздываю на игру, — Крах спешил смыться.

Я сделал знак Серику, и тот стал в дверях.

— Не спеши, сынок! Диму мы найдем, но ты ведь тоже должен полтораста тысяч. Или в бега собрался?

— Да я под десятью пистолетами этого фуфла не признаю. Зачем тогда в карты играть, начинайте просто грабить. Не знал я, Давид, что в твоем доме карманы чистят!

— Кто чистит, сука!

— А как же иначе вы с меня можете деньги получить?

— Мне от тебя ничего не надо, у меня свои дела. Ты с Рахимом улаживай.

— Если я кому и должен, так это Диме долю в его проигрыше, а уж он пусть рассчитывается с кем хочет. Дима придет — я свою долю верну.

Серик изумленно таращил глаза: почему нет команды разорвать подлеца в куски? Но что поделаешь, придраться не к чему. А от беспредела ничего хорошего, тем более в чужом городе. Я кивнул Серику, тот отошел от двери, и Крах удалился. Вскоре сквозь стихающий собачий лай послышался шум мотора.

• Предыдущая
• 23/32
• Следующая