Гитлер и Сталин перед схваткой - Безыменский Лев Александрович - Страница 25
- Предыдущая
- 25/113
- Следующая
Торг – на каких условиях Германия сможет продать западным державам свои военные услуги на Востоке – продолжался годы. В нем участвовали политики, финансисты, промышленники, дипломаты, генералы – все, кто мог сказать свое слово. «Один из ведущих немецких финансистов разъяснил мне, – доносил 10 января 1919 г. в Вашингтон глава американской миссии в Берлине Дризел, – что нациями, которые призваны навести порядок в России, несомненно, являются немцы и американцы». Не только Дризела и его молодого помощника Аллена Даллеса, другие немецкие промышленники атаковали представителей Англии и Франции.
События 1918—1919 гг. показали всю беспочвенность немецких претензий на «наведение порядка» в Советской республике. Немцам пришлось уйти с Украины, из-под Петрограда, из Прибалтики. Но это не исправило неисправимых. В течение двадцатых годов в военных кругах рассматривали стратегический план нападения на Советский Союз и блока с этой целью с державами Запада. Это был план, вошедший в военную историю вместе с именами генерал-майора Макса Гофмана и промышленника и дипломата Арнольда Рехберга.
Максу Гофману в его военной карьере выпала необычайная судьба. Трижды он являлся свидетелем краха русской царской армии. Первый раз – в 1904—1905 гг., когда он был германским представителем при 1-й японской армии в Маньчжурии; второй – в 1914 г. в Восточной Пруссии, где Гофман был начальником оперативного отдела штаба немецкой армии, которая под Танненбергом разгромила царских генералов Самсонова и Ренненкампфа; наконец, в 1917—1918 гг., когда он возглавлял немецкую делегацию на переговорах в Брест-Литовске. Он считал себя победителем той России, которая пришла в Брест подписывать мирный договор. И эти три события навсегда превратили генерала Гофмана в человека, одержимого идеей возможности полного военного разгрома России.
Уже в Бресте он размышлял на тему о немедленном вторжении в Советскую страну. Ему казалось вполне возможным пройти церемониальным маршем от Бреста до Москвы. «С весны 1918 г., – вспоминал Макс Гофман, – я стал на ту точку зрения, что правильнее было бы выяснить положение дел на Востоке, то есть отказаться от мира, пойти походом на Москву, создать какое-нибудь новое правительство». Гофман обменялся мнениями с немецким военным атташе в Москве, который сообщил, что двух батальонов «вполне достаточно для наведения порядка в Москве». У Гофмана уже был наготове глава «нового правительства» – великий князь Павел Александрович. Увы, генералу и великому князю не довелось наводить порядок в России. Вскоре вся немецкая «Восточная армия» покатилась домой, на Запад.
Но Гофман не был патологическим, исключительным типом. Вокруг него в двадцатых годах образовался кружок лиц, вынашивавших идею похода на Восток. Среди них были: генерал граф Рюдигер фон дер Гольц – руководитель немецкой интервенции в Прибалтике; генерал Кресс фон Крессенштейн – командующий немецких отрядов, высадившихся в 1918 г. в Батуми; капитан Эрхардт – один из организаторов «добровольческих корпусов»; генерал фон дер Липпе – деятель «Стального шлема» и друг генерала Хейе, унаследовавшего в 1926 г. от Секта пост командующего рейхсвером. В этой компании генералов и аристократов, тесно связанной с семейством германского экс-кайзера, обсуждались планы дальнейших действий.
Так в 1922 г. родился ставший печально знаменитым «план Гофмана», представленный им высшему военному руководству Германии. Мысль генерала сводилась к следующему: во имя уничтожения Советского Союза должны объединиться все доселе враждующие между собой государства. Основной тезис Гофмана гласил:
«Ни одна из европейских держав не может уступить другой преимущественное влияние на будущую Россию. Таким образом, решение задачи возможно только путем объединения крупных европейских государств, особенно Франции, Англии и Германии. Эти объединенные державы должны путем совместной военной интервенции свергнуть Советскую власть и экономически восстановить Россию в интересах английских, французских и немецких экономических сил. При всем этом было бы ценно финансовое и экономическое участие Соединенных Штатов Америки. В русском экономической районе следует обеспечить особые интересы Соединенных Штатов Америки».
С этой целью Гофман предлагал создание объединенной армии, в которой Германия имела бы 600—700 тысяч солдат.
Идеи Гофмана, может быть, и остались бы идеями отставного генерала, занимавшегося на досуге фантазиями у карты Европы, если бы не одно обстоятельство: они отражали экономические интересы влиятельных групп. И эти группы позаботились, чтобы Гофман не остался незамеченным. Арнольд Рехберг – вот имя человека, который воплотил собой унию генералов и промышленников, стоявшую за антисоветскими планами в двадцатые – тридцатые годы. Сын гессенского фабриканта, брат крупнейшего промышленника Ф. Рехберга, друг рурских баронов и коронованных особ, Арнольд Рехберг, как и Гофман, был одержимым человеком. Его видели то в Берлине, то в Париже, то в Мюнхене, то в Лондоне; в министерствах, посольствах, на приемах и раутах. Любимой областью Рехберга была тайная дипломатия в области экономики и политики. С 1917 г. он сосредоточил свою энергию на одной мысли: на организации европейского блока против СССР. Разумеется, не было ничего естественнее, чем объединение Рехберга с Гофманом.
Рехберг ставит на службу «плану Гофмана» свои обширные связи. Он сводит генерала не только с отечественными промышленниками, но и с представителями держав Антанты. Уже в 1919 г. он организует встречу Гофмана с маршалом Фошем. Вслед за этим он превращает свой берлинский дом в место встречи союзных и немецких представителей и развивает там перед английскими и французскими генералами и дипломатами свои идеи об экономической общности интересов их стран с Германией и о борьбе совместно с новой германской армией против большевизма.
В западной литературе принято изображать Арнольда Рехберга «оригиналом», «одиночкой», который-де всю жизнь носился с фантастическими проектами. Но Рехберг был далеко не одинок. Такие же планы вынашивал тогдашний «король Рура» – Гуго Стиннес. Кроме того, эти планы были официально доведены до сведения Англии и Франции. Во Франции о них знали Фош, Бриан, Мильеран, Вейган. В Англии Рехберг имел могущественного союзника – сэра Генри Детердинга, хозяина нефтяного треста «Роял Датч Шелл», потерявшего свои владения в Баку. Под эгидой Детердинга в Лондоне в 1926—1927 гг. состоялись две важных конференции, посвященные «плану Гофмана». «Большевизм следует ликвидировать» – таков был лозунг Гофмана в Лондоне.
Рехберг не жалел усилий для того, чтобы рисовать перед немецким военным командованием заманчивые перспективы войны против Советского Союза. Так, в феврале 1927 г. он писал начальнику политического отдела министерства рейхсвера полковнику фон Шлейхеру: «Грядущая война закончится не компромиссным миром, а полным истреблением большевизма и его помощников… Из новой мировой войны Германия выйдет сильнее чем когда бы то ни было, и с блестящими экономическими перспективами».
Эти строки в равной мере могли принадлежать Гитлеру. И параллель здесь не случайна.
У Рехберга и Гофмана кроме Детердинга и Фоша имелся еще один поклонник. Он в те годы был малоизвестен. Его знали лишь на мюнхенском «политическом дне» да, пожалуй, в разведках Германии и Франции. Этим человеком был Альфред Розенберг, редактор газеты «Фелькишер беобахтер», член руководства национал-социалистической партии Германии.
Рехберг познакомился с Розенбергом в Мюнхене в то время, когда тот только появился в этом городе. Уроженец Таллина, Розенберг бежал в Германию из России, где революция застала его студентом. Розенберг начал политическую карьеру как агент белогвардейской разведки и в этом качестве даже ездил из Москвы в Париж. Однако этот вид деятельности оказался непостоянным, и Розенберг попал в Мюнхен. Он быстро очутился в кругу националистических групп и группок, связав свою судьбу с Адольфом Гитлером. Вторым покровителем Розенберга был Арнольд Рехберг.
- Предыдущая
- 25/113
- Следующая
