Звезда на одну роль - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 52

• Предыдущая
• 52/93
• Следующая

– Шизофрения, значит. – Катя старательно записывала.

– Сейчас с ним следователь говорить будет, вон уж к сторожке идут, – указал участковый. – Пойдемте тоже. Может, еще чего узнаем.

В сторожку набилось много народа: оперы, эксперт-криминалист с фотоаппаратом, начальник розыска, отогревшиеся «водолазы» из роты. Следователь не возражал: мотивы столь дикого преступления нуждались хоть в каком-то объяснении. И все хотели их знать.

На стуле посреди комнаты, освещенной «лампочкой Ильича», сгорбился тощий, уродливого вида парень в спортивной куртке и облезлых джинсах. Белесые волосы его были всклокочены, на жидкой, торчащей клином бороденке засохла грязь.

– Ваша фамилия Волынцев? – спросил следователь.

Парень вздрогнул, пригнулся к полу, затем внезапно выпрямился и вперил в сотрудников милиции лихорадочно блестевший взгляд. Так блестят порой осколки стекла на полуденном солнце, но не глаза человека.

– Зверь рыщет в миру! – выкрикнул он дребезжащим фальцетом. – Зверь идет к нам, Антихрист! А вы – слепцы, не желаете ставить ему преграды! Грешники вы!

– За что вы убили сестру Елену Волынцеву и свою малолетнюю племянницу? – грозно спросил следователь.

– Только крещение в водах Иордана, только крещение в святой купели в великий праздник может преградить путь Зверю. Поголовное крещение и покаяние! – Голос Волынцева срывался на крик. – И я не убил их, а спас их грешные души! Я крестил их в Иордане водой, как некогда крестил нас великий пророк, предсказывавший царствие Божие! И они получили свой рай из моих рук! Смотрите! – Он резко ткнул пальцем в потолок сторожки. – Они глядят на меня с небес! Они улыбаются мне! Бес отпустил их, я вырвал их из бесовских лап, я вызволил их и отправил в объятия Отца нашего Небесного.

Следователь тяжко вздохнул: ШИ-ЗО-ФРЕ-НИЯ. Увы.

– Но почему именно своих родственников вы выбрали для крещения? – Он уже более не грозил Волынцеву, он приноравливался к безумцу.

С подобными созданиями нужно разговаривать только на их же собственном языке. Только так их можно отчасти понять.

– Мать и дочь в лапах Сатаны! Некогда матерью и дочерью завладел Нечистый, и они сотворили зло! – неистово крикнул Волынцев. – Иродиада подговорила дочь свою, и голова Крестителя нашего слетела в единый миг. Женщина – гной нашего мира, смрадный гной, парша плоти, добыча Сатаны. Но я вырвал моих женщин из его лап, я извлек их из ада, я спас их через святое крещение в водах Иордана. И теперь – да не торжествует Иродиада!!!

– Ладно, уведите его. – Следователь махнул рукой.

– Только крещение в водной купели – преграда Зверю! – вопил сумасшедший, когда его вели из сторожки. – Да не торжествует Иродиада! Да не торжеству-у-у…

«Он изгонял из них беса, – думала Катя. – Ему что-то мерещилось в его шизоидных грезах, библейский миф о Крестителе и его убийцах – Ироде Антипе, его жене Иродиаде. Он, как ни странно, был движим чувством сострадания, мечтал спасти своих женщин – ребенка, сестру. Спасти на свой лад. Крестил в мартовской ледяной воде… Господи, Господи, ты, кому построили и восстанавливают этот прекрасный храм, почему же ты не остановил его? Почему допустил такое? – Она покинула сторожку и направилась в церковь. – О чем молился каждый из них сегодня утром? Что просил у Бога? Какой награды?»

– Вы недавно ремонтируете храм, да? – спросила Катя у женщины в черном платочке, продававшей при входе иконки и свечи. Внутри церкви было все обустроено на скорую руку. Заново отреставрированный алтарь сиял позолотой, но вдоль стен громоздились леса, а над входом – облезлая штукатурка, расколотые кирпичи, полуисчезнувшая роспись фресок. Тлен, запустение.

– Второй уж год, – словоохотливо откликнулась женщина и кивнула на алтарь. – Вот на это Крещение освятили. Теперь и чиним, и восстанавливаем, и Бога славим, все вместе. Батюшка у нас хороший, такой деловой, энергичный. При нем и церковь, глядишь, утвердится, на ноги станет. Приход-то тут большой – семь деревень.

Катя внимательно разглядывала затертые фрески.

– А как снова обрели голову Иоанна Крестителя? – спросила она.

– А вот как, милая. Как по наущению нечестивой Иродиады дочь ее попросила у Ирода голову Предтечи, подали ей ее, усекновенную, на серебряном блюде. Тело Иоанна похоронили ученики, а голову Иродиада приказала бросить в море. Но служанка ее благочестивая положила главу Пророка в сосуд с маслом и тайно спрятала на горе Елеонской. А там через много лет святому Иннокентию, строящему церковь, было видение. Стал он копать на горе и нашел святую главу пророка Господня.

Катя потрогала роспись. Вот можно еще различить Иродиаду в золоченых одеждах, вот сам Ирод Антипа, тетрарх Иудеи, сидит на высоком троне, а вот плывущая по воздуху отрубленная голова Крестителя на блюде. Глаза пророка закрыты, страдальческая складка у губ, кровавое ожерелье вокруг шеи… Дальше все осыпалось – краски, штукатурка. Смутно можно было еще узнать только чью-ту руку в браслетах и часть развевающихся одежд, взвихренных словно бы неистовым танцем…

Катя отвернулась. Ей отчего-то стало вдруг страшно, сердце глухо билось в груди.

– Здесь, наверное, была изображена дочь Иродиады? – спросила она.

Женщина кивнула.

– А вы не знаете, что с ними потом случилось? Ну, с убийцами Крестителя?

– Знаю, как же. Батюшка нам тут проповедь читал обстоятельную. По грехам и кара им воздалась. Ирода разбил царь Аравийский, сгинул он в странах чужедальних, жена его нечестивая погибла, а дочь ее, грешницу, ждал конец мучительный и страшный. За злодеяние и поделом. – Она вздохнула и поправила свечи.

– Дайте мне три, пожалуйста, – попросила Катя, подавая деньги. – А это вам на ремонт храма. Можно свечки сейчас поставить?

– Ставь, милая, ставь, – закивал «черный платочек». – И помолись за упокой души младенца безвинного да девицы убиенной. И за здравие свое помолись тоже. Креститель услышит. Сегодня праздник его. Сегодня он к нам светлый лик свой обращает.

Катя взяла свечки. Зажгла одну от неугасимой лампадки, другие две от нее. Окровавленная голова Крестителя плыла в пронизанном солнцем воздухе храма. Иродиада загадочно улыбалась, смотря прямо на Катю. Она быстро поставила свечки и вышла из церкви. Мимо по направлению Троицка проехала «Скорая помощь». Утопленниц – мать и дочь – увозили в морг.

Во второй раз в «гости к Артуру» отправились в полном составе. Катя с одобрением оглядывала своих кавалеров – ну просто очень приличные мальчики! Кравченко действительно смахивает на Даниэля Ольбрыхского, особенно в этом синем плаще (это она ему выбирала в «Ирландском доме», сам бы купил какое-нибудь страхолюдство), а о Мещерском и говорить не стоит, что бы ни надел: порода, манеры… Эх, только рост вот. Да, ей, наверно, крупно повезло… Она улыбнулась. Вадька подмигнул ей. От воскресной размолвки и следа не осталось. По крайней мере, и он и она при Мещерском старательно делали вид, что это так. А еще эта машина!

– Где ты украл ее? Я не поеду в ней! – воскликнула потрясенная Катя, увидев у своего подъезда темно-синий, под цвет кравченковского плаща «БМВ».

– Порядок, – усмехнулся Вадим, – карета для Золушки подана.

– Тебя остановят у первого светофора, – ворчала Золушка, садясь в машину. – И сошлют на галеры в вечную каторгу, и передачи не разрешат. Босс твой хоть знает, что ты взял его «Кадиллак»?

– Плевал я на него. – Кравченко потыкал в кнопки на приборной панели, и из динамиков полилась музыка – Чайковский, Шестая симфония. – Он свое место знает. А будет возникать, вообще пристрелю.

Катя качала головой.

– В нашем деле главное выгленд, как говорят поляки, – смеялся Мещерский, усаживаясь рядом с ней. – А ничего, удобно. Хорошая машинка, уютная.

– Чучело-то, наверное, если б знало, никогда б ему не позволило на такой ехать. – Катя потрогала мягкие кожаные сиденья. – Он же водитель аховый.

• Предыдущая
• 52/93
• Следующая