Все оттенки черного - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 53

• Предыдущая
• 53/138
• Следующая

– Не покажется им ничего странным. Будь спокоен. – Обухов хозяйским жестом уложил кейс с деньгами на колени Колосову, сидевшему на заднем сиденье. – Никита, ручку. Данке шон. – Браслеты наручников (их позаимствовали напрокат в оперативно-техническом отделе) защелкнулись на запястье начальника отдела убийств и на ручке желтого чемоданчика.

– В случае, если ситуация обострится… Короче, дед, если начнется стрельба, меньше о своем костюме думай – понял? – Обухов был сама деловитость. – Коллега, конечно, о тебе позаботится, для того и едет с тобой, но… Береженого бог бережет. Короче, чуть пуля свистнет – второй не жди, сигай с машины и на землю. Ясно?

– Ясно. – Модин побелел как мел. А Колосову стало досадно: злодей Генка нагоняет на заявителя страх. Делать ему больше нечего. Ведь стреляют в таких ситуациях только дефективные, а также зеленое пацанье. А красновцы люди ушлые и ученые.

На перекрестке перед светофором у заставы Ильича Модин обернулся к Колосову:

– Мне можно позвонить? – Он вытащил из чехла на поясе мобильный телефон.

– Кому? – Колосов полез в карман за сигаретой: как же в кандалах да при деньгах курить охота!

– Жене. Она в больнице, я ей всегда по утрам звоню. Не хочу, чтобы сегодня волновалась.

– Звоните, только быстро.

Разговор Модина с женой был короток: «Как себя чувствуешь? Приеду».

– Хворает супруга? – спросил Колосов, когда Модин закончил.

– После операции. Камень в почке удалили. Вроде удачно. Лазером.

– А-а… – Колосов подумал: черт возьми, ведь даже располагая данными негласного наблюдения за Модиным, он фактически не осведомлен о его жизни. Ну, это и понятно – сам Модин его никогда и не интересовал. Он был важен лишь как источник информации о жизни другого человека и его семьи…

– Сколько лет женаты? – спросил он.

– Уже тридцать четыре года. Скоро юбилей справим, даст бог.

– Солидный стаж. А я думал, у вас…

– Что? – Модин смотрел на него тревожно и настороженно в зеркальце.

– Ничего, так… – Колосов пожал плечами. Ишь ты, толстосум, не бросает, значит, подругу своей «голодной студенческой юности». Не бежит в загс рысью, как это водится сейчас у них, с моделью из журнала.

– Не волнуйтесь, ни с вами, ни с женой вашей ничего не случится. Все под контролем.

– Я стараюсь сейчас об этом не думать. А у вас, молодой человек…

– Никита.

– А у вас, Никита, у самого семья есть, дети?

«Кто-то уже задавал мне на днях этот вопрос… – Колосов припоминал с трудом. – Ах да, отчим Сорокина, покалеченный в автокатастрофе дипломат». Он погладил ладонью кожу другого «дипломата», лежащего у него на коленях.

– Нет.

– Значит, у вас все впереди. Можно только позавидовать. Колосов хотел спросить: чему, господи? Но не спросил, опять поймав в зеркальце лихорадочно-блестящий, взволнованный и вместе с тем какой-то отрешенный взгляд Модина.

Их встретили, как и предполагал всеведущий Обухов, отнюдь не на 42-м километре, как было условлено, а гораздо раньше. Модин едва успел миновать автозаправку на окраине Балашихи, как внезапно им посигналила шедшая по встречной полосе синяя «девятка». А идущая следом за ними серебристо-серая «Ауди» внезапно резко пошла на обгон, прижимая их к обочине. А затем, не прекращая движения, заставила свернуть с Горьковского шоссе на так называемую «Балашиху-2», а потом и на тихий пыльный проселок, уводящий в картофельные поля.

Колосов глянул на часы: 9.03. Место встречи ему очень не понравилось: в поле ты как на ладони. Но и те, кто тебя прикрывает, естественно, тоже. А следовательно…

Три машины медленно сбавили ход, затормозили. Из «Ауди» не вышел никто, а там сидели четверо. Из синей «девятки» вышел парень в джинсах и кожаной куртке – непрезентабельный прыщавый блондинчик, очень молодой. Колосов не видел в фотобанке обуховской галереи «Группировка» этого лица.

Парень рывком открыл дверь модинской машины. Скользнул настороженным взглядом по сидящим в салоне:

– Где?

– Здесь. – Колосов сидел, облокотясь локтями на кейс с деньгами. (Парень не видел пока его «кандалов».)

– Цифра?

– Восемнадцать двести семь.

Парень протянул руку к кейсу, набрал код, открыл, посмотрел.

– Почему вас двое?

– А вы что хотите, чтобы я один сюда приехал, в эту глухомань? – неожиданно желчным тоном окрысился Модин. Он тоже мельком глянул на деньги в кейсе – и на его скулах заиграли желваки. – Это мой сотрудник. Мой телохранитель.

Парень оглянулся на «Ауди», оттуда никаких команд не поступало. Тогда он протянул к кейсу руку и тут только заметил «кандалы».

– Опупели, что ли, вконец? – Даже в такой нервозной ситуации врожденное чувство юмора его не подвело, за что Колосов сразу и невольно проникся к нему слабой симпатией.

– Расписочку верните, – сказал он.

Парень снова оглянулся на «Ауди». И там эту маленькую заминку истолковали, видимо, по-своему. С заднего сиденья, мягко хлопнув дверьми, спрыгнули двое – молодые, бритые, плечистые, в коже с ног до головы. Подошли к «Вольво» Модина стремительно, с двух сторон:

– В чем проблема? Ну?

Парень, наделенный чувством юмора, кратко пошептался с одним. Тот покивал вроде бы задумчиво.

– Выходите с машины, – сказал приветливо. – Потолкуем. Разберемся.

– Сиди на месте! – Это было сказано так резко и повелительно, что и Колосов, и красновцы малость опешили. Модин, побагровевший от негодования, при виде денег, которые вот-вот могли бесследно для него кануть, преобразился и словно воспрял из мертвых: в руке его был («Батюшки мои светы!» – подумал Колосов) пистолет «беретта», который секунду назад толстяк с самым решительным видом выхватил из «бардачка». («Генка, идиот, машину обыскать не догадался!» – Колосов со злости готов был впиться строптивому заявителю, прыть которого могла сорвать всю операцию, зубами в запястье, лишь бы обезоружить пустоголового кретина.)

Но демонстрация огнестрельного оружия закончилась и так плачевно. Модина треснули кулаком по затылку и обезоружили. Видимо, даже с пистолетом в руках он не воспринимался красновской братвой в качестве серьезного противника.

• Предыдущая
• 53/138
• Следующая