Венчание со страхом - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/107
• Следующая

– Зоя Петровна…

– Что? – Она наконец удостоила его взглядом, скользнув по его фигуре.

– Вы в этой краже кого-нибудь подозреваете?

– Я? – Ее глаза расширились. – Нет.

– Нет?

– А почему вы таким тоном… почему вы мне такой вопрос задаете?

– Вопрос толковый и задан по существу. – Колосов наклонился к ней ближе. – Так подозреваете, а?

– Почему вы задаете этот вопрос мне?!

– Ну, мне так захотелось, – он улыбнулся. – Вот слышал я, что в день убийства Калязиной тут был с вами один человек любопытный…

Он шел ва-банк. Кое-что услышанное им сейчас от старичка, от Жени, а главное – тогда, несколько дней назад от Ольгина, упомянувшего в связи с Ивановой некоего «молодого человека», сплелось вдруг в единый узел. И он был либо полнейшим блефом, либо…

– Вы не имеете права. – Иванова вдруг резко оттолкнула его руку и спрыгнула с подоконника. Щеки ее пошли красными пятнами.

– На что я не имею права?

– Подозревать, впутывать сюда Костю.

Два вопроса пламенно рвались с уст Никиты: что за Костя? Подозревать в чем? Но он сделал глубокий вдох (лучшее средство против скоропалительных и необдуманных действий), состроил загадочную мину, напуская все больше тумана.

– Ну, я так не считаю.

– Но почему? – Иванова сверлила его холодным взглядом. – Почему? Он же честный человек!

– Обстоятельства…

– Какие обстоятельства, ну какие еще обстоятельства?!

Никита поразился сам себе: пробираясь на ощупь в потемках этой весьма загадочной беседы, он тем не менее рискнул запустить новый пробный шар – ему все казалось, мыльный пузырь это: одно слово – и лопнет он.

– Зоя Петровна, голубушка, ну вы же сами понимаете, какие обстоятельства… Не маленькая ведь вы.

– Но он же не мог украсть, а тем более убить! – Девушка тяжело дышала. – Он же просто не мог этого сделать! Неужели вам непонятно?! Мало ли что он пошел ее провожать! Они же могли разминуться дорогой!

И тут она увидела, какими глазами смотрит на нее Колосов, и осеклась.

А Никита… Голова его в этот момент абсолютно не соображала – его точно мешком ударили, так ему казалось. Работал один язык, и он (хвала ему) бойко и внятно выполнял обязанность всех профессионалов розыска во все времена: задавал и задавал вопросы. Больше, быстрее!

Последующий диалог напоминал игру в пинг-понг.

– Вы давно Костю знаете?

– Два года, нет, меньше… Но все равно – давно.

– Он прежний сотрудник базы? Так?

– Да.

– А когда его уволили? Или он сам ушел?

Иванова отвернулась.

– Это вам Ольгин сказал. Насплетничал уже. Так чего же вы меня об этом спрашиваете? У него и узнавайте. Это его история.

– Он вас здесь все это время навещал?

– Я люблю его! – Ее ответ прозвучал словно выстрел из двуствольного ружья.

– Накануне, ну, в тот вечер перед смертью Калязиной, он ведь тоже был у вас?

– Да.

– Когда он ушел?

– Он торопился на электричку девять двадцать. Так же, как и баба Сима. Они хотели ехать вместе.

Перед глазами Никиты вертелось что-то огненно-жгучее.

– Но ведь Калязина вышла за ворота одна.

– Да, мы поговорили, потом… Ну, она пошла вперед, ну чтобы не мешать нам проститься. Она была очень деликатной, все понимала…

– Значит, она была в курсе того, что Костя вас навещает?

– Я сказала ей. Ему же надо было где-то есть. Он прямо с работы ко мне иногда приезжал. Вечером, ну, ночью. А баба Сима, когда дежурила, всегда его кормила.

– А как же он приходил? Как миновал ворота?

– Там, – Иванова кивнула на лес за окном. – В заборе есть дыра. Костя ее нашел. Ну через нее и… Прежде, весной, он как-то раз открыто ко мне приехал, так на Сашку напоролся. И вышел скандал грандиозный. Тогда он стал…

– Ясно. Ну значит, вы попрощались, а потом что было?

– Я закрыла ворота, а он пошел по бетонке догонять бабу Симу. – Иванова подняла на Никиту глаза. В них появилось выражение прежнего, так некогда удивившего Никиту недоумения.

– А после… ну, после того происшествия, вы с ним виделись?

Она отрицательно покачала головой.

– И что, ваш Ромео даже знать о себе вам не дал?

– Я ездила в Калиново. Там телефон на почте. Звонила ему, но дома никто не отвечает. Он и раньше, правда, пропадал на несколько дней.

– А где этот ваш Костя работает?

– Он работал здесь. Раньше, – голос Ивановой был печален. – А где сейчас, я не знаю.

– Но вы его любите? – спросил Никита насмешливо. – Тем не менее и несмотря на?

– Да! – Это снова прозвучало как выстрел.

Никита повернулся и пошел к двери. Спрашивать Иванову о том, как все же фамилия этого таинственного Кости, было лишним. Это явилось бы непростительным ляпсусом в столь виртуозно проведенной беседе, где одна из сторон до самого конца лишь смутно понимала, о чем все-таки тут идет речь.

Фамилию Кости назвал Ольгин. Его и Званцева Колосов застал в кабинете начальника Спасского ОВД. Соловьев восседал в кожаном вращающемся кресле «а-ля босс», а ученые расположились за совещательным столом. Никита смекнул, что процедура приема заявления о краже ложноногих – в самом разгаре.

– Ну, Никита Михайлович, видел? – осведомился Соловьев скорбно. – Вона оно как! Какие дела! Тут гроб можно с музыкой заказывать.

Колосов, поздоровавшись с Ольгиным и его заместителем, уселся напротив них.

– Как рука? – спросил Званцев. – Опять повязка, вижу.

– Пришлось. Неудобно: служба, все время на людях.

– Предрассудки, – фыркнул Званцев.

Он и Ольгин – оба были в джинсах и одинаковых куртках защитного цвета – своей повседневной рабочей одежде.

– Побывал я у вас снова, увидел все безобразия, – Никита взглянул на Ольгина. – И вот что я хочу вам сказать, Александр Николаевич: ту дверь открыли тем ключом.

Ольгин потер рукой небритый подбородок. Потом спросил:

– Ключом Родзевича?

Фамилия заведующего серпентарием повисла в тишине.

– Именно, – Колосов побарабанил по столу. – Ведь чужих на базе не бывает. Так?

– Да что вы! Да как вам в голову могло прийти такое! Это же просто… – Званцев побагровел. – Да быть такого не может! Венедикт Васильевич – честнейший человек.

Никита откашлялся.

– Я повторяю: ту дверь открыли тем ключом. Или… его дубликатом.

– Дубликат хранится в институте, – быстро ввернул Званцев.

– У кого?

– У исполняющей сейчас обязанности директора института Балашовой Нинель Григорьевны. Она – заведующая нашим музеем. Но в связи с тем, что директор в этом сезоне работает в полевых условиях, возглавляя экспедицию на Южный Урал, и пробудет там до осени, она – Балашова то есть – возглавила все в целом и…

– А где именно она хранит дубликат? – перебил его Колосов. – В сейфе? Где вообще у вас ключи находятся?

– У Нинель Григорьевны как такового сейфа нет. Сейф, вернее шкаф с замком, есть у дежурного по институту, – пояснил Ольгин. – Там и хранятся дубликаты всех ключей.

– Ясненько. В шкафчике под амбарным замком. Эх, господа ученые! – простонал Соловьев. – В любом случае придется проверять теперь всех, кто имел доступ к шкафу. Весь ваш институт. Дайте-ка телефончик вашей начальницы. Мне список сотрудников понадобится.

– Да, всех сотрудников, – Колосов посмотрел на потолок, затем с не меньшим любопытством – на свою забинтованную руку. – Но я бы предпочел начать вот с чего. Александр Николаевич, вы ведь вчера утром на базу прибыли, так? Будьте добры, опишите нам вчерашний день. Только поподробнее.

– Ну… – Ольгин снова поскреб подбородок. – Я приехал. Мы вместе с Женей Суворовым сидели в аппаратной. Довольно долго сидели. Надо было показания с приборов снять и сравнить. Потом, – он обернулся к Званцеву, – мы с Олегом до четырех работали в первом секторе.

– С обезьянами? – уточнил Никита.

– Совершенно верно. Затем пошли обедать. Затем Зоя осматривала Флору – так, традиционные процедуры. Брали у нее анализ крови. Потом… Олег, что потом-то было?

• Предыдущая
• 38/107
• Следующая