Родео для прекрасных дам - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 61

• Предыдущая
• 61/70
• Следующая

– Простите, вы сказали – Лосев. Дело какого-то Лосева будет совокупно расследоваться, – подала голос Зинаида Александровна. – А кто это такой?

– Да, кто это еще? – Светлана Петровна отняла руку от лица.

– Это охранник из «Паруса». Мы имеем все основания подозревать, что он был косвенным соучастником убийства вашего мужа, – ответила Марьяна. – Потом и его устранили.

– Кто? – спросила Светлана Петровна.

– Убийца вашего мужа.

– Киллер?

– Нет, на обыкновенного киллера-наемника этот убийца не похож. Он же, как нам думается, расправился и с Орестом Усольским.

– Их там, наверное, целая банда, мафия, – с сомнением возразила Зинаида Александровна.

– В связи с будущей передачей дела, – продолжила Марьяна свою линию, – я должна устранить кое-какие неточности, кое-что прояснить дополнительно, задать вам несколько вопросов.

Катя, сидевшая за столом напротив Марьяны, пока не вмешивалась в беседу. Она видела, что Зинаида Александровна отлично помнит их встречу в доме Варлама Долидзе, однако сейчас мысли ее, несомненно, заняты не воспоминаниями, а тем, что произошло ночью.

Мысли же самой Кати сейчас обращались к той из трех подруг, которая осталась в такси, у дверей ОВД. Ей даже захотелось покинуть кабинет и тайком из окна дежурки взглянуть на новоиспеченную вдову. Но это было бы некорректно, это был бы пошлый зоопарк, подглядывание за чужим горем в замочную скважину.

– Вы сами об убийстве от кого узнали? – услышала она вопрос Марьяны.

– Боже мой, да утром Нателла мне позвонила и Зине. В истерике, в шоке. К ней из вашей милиции приехали – сказали, – Светлана Петровна горько покачала головой. – О, я-то знаю, что это за весть – обухом по голове.

– А вы не знаете, вечером Нателла Георгиевна была дома? – задала новый вопрос Марьяна. – Я почему это спрашиваю: если она утром об убийстве мужа узнала, то… Ночь-то ведь муж ее дома не ночевал. Странно, что она не всполошилась, не начала его разыскивать, вам не позвонила.

– А что нам было звонить, когда мы все трое вчера вечером вместе были? – сказала Зинаида Александровна. – Вчера в Зале Чайковского Олег Погудин сольный концерт давал. Мы и пошли втроем.

– Значит, вы были вчера на концерте? И вы тоже ходили, Светлана Петровна? – Марьяна посмотрела на вдову.

– Ох, не полагается, конечно, при моем-то положении, – Светлана Петровна снова горько покачала головой. – Но поймите, дома такая тоска. И потом, это не эстрада. Не эти оголтелые пляски и притопывания. Это был вечер старинного русского романса. Горе мое со мной было, но там, на людях, все как-то легче.

– А насчет того, что Нателла, вернувшись, мужа ночью не искала, – Зинаида Александровна смущенно кашлянула. – Видите ли, потому-то я и затеяла этот поход в концерт… Нателла все последние дни была в крайне подавленном состоянии. Дело в том, что…

Но тут ее прервали. В кабинет без стука заглянул помощник дежурного – уже знакомый Кате молодой лейтенант.

– Марьяна Иванна, там, в изоляторе, за вами некий Папин до сих пор числится, – сообщил он громко и недовольно. – Так его ж в суд сегодня оформлять надо, срок продлять.

– Он за дежурным следователем числится, – отрезала Марьяна.

– За каким там дежурным? За вами.

– Закройте дверь.

– Чего закройте? Идите давайте, разбирайтесь – с дежурным там или не с дежурным, – вспылил лейтенант. – А то Тимофей Трофимыч грозился – выпустит этого Папина… Мамина, и вся недолга.

– Черт! Сами, что ли, не можете с дежурным следователем решить? – разозлилась Марьяна. – Сколько раз я просила исправить в журнале, что Папин не за мной числится!

– Не знаю, я не слыхал. Вы мне такого никогда не говорили, – напыжился лейтенант.

– Ухом надо слушать, а не другим местом, – Марьяна положила ручку, кивнула Кате – останься тут, торопливо извинилась и, оттолкнув с дороги лейтенанта, отправилась в изолятор разбираться с задержанным.

Лейтенант не последовал за ней. Как старой знакомой фамильярно подмигнул Кате:

– Ну, видали? Помчалась наша Мегера Иванна. Сейчас с Трофимыча пять шкур спустит, если его недосмотр, – он хихикнул. – Во характер, а? Это не женщина, тайфун. За это самое, за характер, ее и муж-то бросил. Между прочим, у нас работал раньше, в автоинспекции.

Он снова глуповато хихикнул и нырнул за дверь. В кабинете стало тихо.

– Да, – Зинаида Александровна покачала головой, – тоже работа у вас – не позавидуешь. И такие вот коллеги… А что, у следователя Киселевой – личная драма?

Катя молчала. Ей хотелось догнать лейтенанта – жаль, юркий был, верткий.

– Вот-вот, так и бывает, – Зинаида Александровна кивнула. – Но она же такая молодая, цветущая… И что, и дети остались?

– Девочка. Маленькая, – сухо ответила Катя, потому что молчать далее было неудобно.

– Как это печально, – Зинаида Александровна смотрела на зарешеченное окно кабинета. – И как это несправедливо.

Марьяна вернулась. Это произошло даже быстрее, чем Катя ожидала. Щеки ее пылали. Видно, разговор в изоляторе был бурным.

– Извините, пожалуйста, – она села на место, – сейчас мы продолжим.

– У вас вид очень усталый, – заметила Светлана Петровна сочувственно. – Ах, какая же у вас неженская работа.

– Мы говорили о Нателле Георгиевне, о ее душевном состоянии, – Марьяна собралась.

– Неловко и больно сейчас всего этого касаться. Смерть все искупает. – Зинаида Александровна вздохнула: – Но и молчать трудно. Последние дни для их семьи были тяжелыми днями. Нателла сказала нам, что муж объявил ей, что уходит от нее к другой женщине. Она очень тяжело это переживала. Ну я и решила, что будет лучше, если она хоть на короткое время отвлечется, пойдет с нами на концерт… Он ведь, Орест, последние ночи – она сама нам говорила – дома не ночевал. Демонстративно. Так что где уж ей, бедной, было разыскивать его.

– Вы случайно не знаете, кто была эта его любовница? – спросила Марьяна.

Катя смотрела на Светлану Петровну. Лицо ее осталось бесстрастным, только немного побледнело. В принципе вопрос был адресован не ей. Но ответила она:

– Понятия не имеем.

Катя почувствовала в ее словах фальшь. «Про Усольского и свою дочь она знает, – подумала она, – знает».

– У вас случайно билетов на тот концерт не сохранилось? – спросила Марьяна. Она тоже почувствовала это странное напряжение, повисшее в кабинете после вопроса про «любовницу».

– Вы что, нам не верите? – с укором спросила Зинаида Александровна.

– Да что вы! А во сколько, вы говорили, закончился концерт?

– Я ничего вам пока не говорила. Закончился он в десять вечера.

– В начале одиннадцатого, – поправила Светлана Петровна. – Там аплодисменты долго не стихали, просили петь на бис. Мы поймали такси на Тверской и поехали по домам.

– Одно такси на троих?

– Конечно, надо было три? Сначала вон Зину отвезли, потом мы с Наташей поехали в деревню нашу, за город.

Пока Светлана Петровна это говорила, Зинаида Александровна рылась в своей сумке.

– Вот билеты, пожалуйста. Оказывается, я их не выбросила, – она выложила на стол перед Марьяной три билета в Концертный зал Чайковского. Корешки их были оторваны.

– Я их приобщу к делу, – сказала Марьяна.

– А зачем? – с недоумением спросила Светлана Петровна. – Что-то я не очень вас понимаю.

– Для формальности, – Марьяна сухо улыбнулась. – И последний вопрос, чтобы вас не задерживать. Светлана Петровна, нами установлено, что вчера вы разговаривали с потерпевшим Усольским по телефону.

– С Орестом?

– Да, с Орестом Григорьевичем. Вы звонили ему?

Светлана Петровна глянула на свою подругу.

– Да, я ему звонила.

– По какому вопросу?

– Он до этого звонил мне домой по поводу документов. Там надо было подписать документы – это касается фирмы… Там ведь мне компенсация полагается, – Светлана Петровна снова как-то растерянно глянула на Зинаиду Александровну. – Но он меня дома не застал. Мне домработница моя передала. Ну я ему и перезвонила.

• Предыдущая
• 61/70
• Следующая