Родео для прекрасных дам - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/70
• Следующая

– Значит, каждое утро он выпивал бутылку нарзана, это вошло у него в твердую привычку, – подытожила Марьяна. – Что, прямо с постели, что ли?

– Да, как только глаза открывал. В этом и состоит идея этого водолечения – выпивать натощак утром, лежа в кровати, бутылку минералки. Чего только не выдумают эти господа лекари, правда? – Светлана Петровна грустно усмехнулась. – Он и меня пытался приобщить. Но я не смогла. С ночи, извините, как проснешься, и так мочевой пузырь переполнен, а тут такая нагрузка – почти литр нарзана.

– Он сам заботился о том, чтобы бутылка с нарзаном утром всегда была под рукой? – спросила Катя.

– Он всегда напоминал об этом Паше – это наша домработница, почти член нашей семьи, еще у моих родителей жила. Простите, а почему вы меня об этом спрашиваете?

Катя переглянулась с Марьяной и ответила уклончиво:

– Мы выясняем некоторые детали.

– Еще у него была привычка громко петь, моясь в душе, – сказала Светлана Петровна тихо. – И всегда одно и то же – «Сердце, тебе не хочется покоя, сердце, как хорошо на свете жить». – Она вдруг снова всхлипнула, закрыла рот ладонью. Закашлялась, полезла в сумку за бумажной салфеткой.

Они ждали, пока она успокоится. Марьяна налила из электрочайника теплой воды в стакан, заботливо подала Светлане Петровне.

– Скажите, пожалуйста, а кто еще, кроме вас, знал о том, что муж ваш едет в «Парус»? – спросила она, когда очередной порыв горя потихоньку улегся.

– Мы все знали, – всхлипывая, ответила Светлана Петровна.

– Кто же – все?

– Я, Паша, Алина – это наша дочь. Она позвонила вечером, и я сказала ей, что папа уехал.

– А компаньон вашего мужа Усольский Орест Григорьевич?

– И он знал. Он же оставался в офисе, так сказать, на хозяйстве. И другие тоже знали. Я своими ушами слышала: перед тем как уехать, муж в кабинете все говорил, говорил по телефону: мол, еду на пару дней, измотался, расслабиться надо.

– Другие – это кто же такие? – спросила Марьяна.

– Ну, его знакомые, деловые партнеры. У него их немало – и в администрации, и в структурах разных.

– Фамилии бы вы не могли назвать нам?

– Ой, разве всех вспомнишь? – Светлана Петровна нахмурилась и начала называть фамилии, только успевай записывать в протокол. Некоторые фамилии принадлежали людям очень известным.

– Скажите, а кем был ваш муж раньше, до того как он занялся бизнесом? – с любопытством спросила Катя.

– Он был военным. Работал в Министерстве обороны, вышел в отставку в звании полковника, – ответила Светлана Петровна.

– Усольский в прошлом тоже был военным?

– Нет, Орест совсем из другого теста, – Светлана Петровна усмехнулась. – Он не способен мостить крепостные рвы пехотой и, не моргнув глазом, топить свою конницу на переправе.

– Что? – несколько удивленно переспросила Катя.

– Качества полководца – у Ореста они напрочь отсутствуют.

– Ну, это, наверное, хорошо?

Светлана Петровна снова грустно усмехнулась:

– Да уж, неплохо. Я вас умоляю, – она жалобно посмотрела на Катю, потом на Марьяну. – Не причиняйте мне и всем нам дополнительных страданий – Орест Григорьевич не имеет ко всему происшедшему никакого отношения. Убийцу мужа надо искать в другом месте.

– Где же это, подскажите, – весь вид Марьяны выражал сочувствие и внимание.

– Они в апреле выиграли тендер на освоение карьеров в Зуеве, – сказала Светлана Петровна. – У них были очень серьезные, влиятельные конкуренты. Леня говорил – «драка будет жестокой». Там, в этом Зуеве, – там же форменная мафия! Я просила Леню не связываться с ними, но он меня не послушал. Это они с ним расправились, они же на все готовы ради денег.

– А у секретарши вашего мужа, этой самой Юлии Олейниковой, не могло быть мотива для убийства? – спросила Марьяна. – Как на ваш взгляд?

Щеки Светланы Петровны вспыхнули.

– Я думаю, этот вопрос надо задавать не мне, а ей, – ответила она сухо.

– Извините, но я подумала, может быть, вы…

– Стану на нее наговаривать вам? Наводить тень на плетень? Нет, я никогда бы до этого не унизилась.

– А вы вообще-то с этой Олейниковой встречались?

– Я ее видела пару раз на банкетах. А так… каждый раз, как я звонила в офис мужу, я попадала на нее – она брала трубку, она же менеджер, секретарь.

«Лучший способ успокоить вдову, – подумала Катя, – это спросить о секретарше покойного мужа. Вон и слезы сразу высохли. В глазах – сплошная оскорбленная добродетель».

– Не думаю, что эта девица в чем-то виновата, – продолжила Светлана Петровна. – Она слишком… легкомысленна, смешна для такого ремесла.

– Ремесла? – переспросила Марьяна.

– Вы же сказали, что Леню отравили. Господи, неужели это был цианид?

– Нет, это был не цианид.

– Только не говорите, что это был крысиный яд.

– Это была концентрированная уксусная эссенция, – сказала Марьяна. – Ваш муж с одного глотка сжег себе все…

Она не договорила – Светлана Петровна пронзительно вскрикнула и грузно начала сползать со стула на пол.

Обмороком вдовы и закончились первые Катины впечатления от этого дела. Марьяна решила, что «на сегодня достаточно», и отложила окончание беседы со Светланой Петровной на «после похорон». Не стала она пока официально допрашивать и подругу Авдюковой. По словам Марьяны, с Зинаидой Александровной Вирта следовало встретиться приватно. Присутствие Светланы Петровны могло сковать свободный полет фантазии и поток сплетен, которым обычно так невинно грешат на допросах близкие друзья и подруги фигурантов.

– Если сможешь, позвони в понедельник вечерком, – сказала Марьяна. – Будет готова экспертиза по самой бутылке. Наши копаются, как кроты, можно подумать, у них работы невпроворот. Бездельники! Я когда еще им пистолет по делу Мамонтова на исследование отдала – до сих пор ни ответа, ни привета.

– Что-то ваш уголовный розыск совсем Авдюковым не интересуется, – заметила Катя. – Фактически нераскрытое убийство у них, а они к тебе за эти дни даже не зашли, не поинтересовались.

– Я с ними вот так общаюсь, – Марьяна открыла папку и продемонстрировала Кате кипу не подшитых в дело копий отдельных поручений. – Этого вполне достаточно. Пока. И чем реже их рожи видишь, тем лучше.

Катя вспомнила – в уголовном розыске Щеголевского ОВД в прошлом работало немало друзей мужа Марьяны. Неужели она со всеми переругалась?

– Но без помощи уголовного розыска работать по такому делу сложно, – робко возразила она. – А если не общаться, не контактировать…

– А кто тебе сказал, что я с ними не контактирую? Вот читай – черным по белому: «поручаю установить», «поручаю проверить», – Марьяна потрясла зажатыми в горсти копиями. – А если не выполняют в срок, я тут же вот – телегу начальнику, рапорт персонально на каждого.

– Ох, и склочница ты, Марьяна.

– Я склочница? Не надо. Есть дисциплина и порядок. И я, в отличие от некоторых, садиться себе на шею не позволю, – Марьяна длинным гибким жестом потянулась через стол к пачке сигарет. Закурила. – Что бы там ни говорили, Катя, что бы ни пели, а правда в том, что они нас не уважают. Я имею в виду мужиков. Особенно здесь, в милиции. Мы для них – кость в горле, особенно если по служебным показателям опережаем, растем, звания быстрее получаем. У нас тут одно время начальником паспортного стола сделали Веру Званцеву. Помнишь, у нас с Киселевым на новоселье была – рыженькая такая? Так вот – года не проработала, сожрали. Только потому, что ей подполковничья должность светила. Не перенесли такого удара наши – женщина руководить ими будет. Болваны! – Марьяна потихоньку распалялась, начинала гневаться.

Катя, не со всем услышанным согласная в душе, невольно залюбовалась ею – гнев придал бледному лицу Марьяны краски. Она как-то вся сразу оживилась, встрепенулась, похорошела. Она словно рвалась сразиться с кем-то, помериться силой и этим своим, таким искусственным, таким нарочитым гневом.

• Предыдущая
• 20/70
• Следующая