Рейтинг темного божества - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 59

• Предыдущая
• 59/77
• Следующая

Вот тогда Анна Стахис и произнесла ту самую фразу: «Будет гроза». А он ответил. Его голос, обычно мягкий, звучал зло.

– Я боюсь, – повторила Анна. – Я пытаюсь представить, как это произойдет, и не могу. Я ничего не вижу. Сплошная тьма.

– Ты не должна бояться, – он сел прямо на траву. Лицо его казалось усталым, мелкие морщины старили его. Он нагнулся, обхватил колени руками.

– Идет большая гроза, – голос Анны дрогнул.

– Мне наплевать. Ты можешь прятаться в подвал. Я останусь здесь.

Он лег на траву.

Туча пришла с юга – темно-фиолетовая с «бородой» и порывистым ветром, гнувшим верхушки деревьев. Дальние раскаты грома звучали все ближе.

Сверкнула молния над самой Радужной бухтой – ослепительный зигзаг вспорол тучу и, казалось, вонзился в воду. Анна Стахис вскрикнула и закрыла лицо руками. Ее брат все это время оставался на лужайке. С первыми раскатами грома он вскочил на ноги. Он словно ждал чего-то жадно и нетерпеливо. Он не замечал ни холодных порывов ветра, ни того, что тело его, продрогнув, покрылось гусиной кожей.

– Ну, давай же, давай, – шептал он. – Ну убей же меня, убей, попробуй!

Сверкнула молния, и через секунду громыхнул, как из пушки, гром. Гроза шла над водохранилищем.

– Убей же меня! – крикнул Стахис. – Вот я. Не бегу и не прячусь. Попробуй, убей меня, уничтожь!

– Я прошу тебя, вернись в дом, – закричала Анна.

Он не слышал ее. Хлынул ливень. Снова сверкнула молния. На веранду выскочил Иван Канталупов. Он крепко заснул после аутотренинга и теперь спросонья плохо соображал, что происходит.

– Уведи его в дом! – истошно крикнула Анна.

Канталупов сбежал по ступенькам, кинулся к Стахису. Но тот оттолкнул его с неожиданной яростью:

– Пошел прочь!

Они оба разом промокли до нитки. Дождь лил как из ведра, но раскаты грома постепенно стихали – гроза уходила дальше. В июне ведь грозы не длятся долго…

И вот снова выглянуло солнце. Дождь уже сеял редко-редко. Стахис вытер мокрое лицо рукой. Он тяжело дышал. Внезапно он засмеялся – громко и хрипло. Смех душил его, словно приступ кашля. Канталупов сбегал в дом за большим махровым полотенцем.

Пост наблюдения за домом пережидал грозу в машине. Гром, молния и ливень – казалось, это были единственные события за этот субботний день.

В доме за кирпичным забором резко зазвонили все телефоны разом. Трубку схватил Иван Канталупов – только он в эту минуту мог ответить звонившему. Это был Антон Брагин.

– Я звоню уже целый час. У вас связь вырубилась, что ли? – заорал он.

– Тут была сильная гроза, – ответил Канталупов.

– Это цело?

– Цело.

– Мне нужен сам, срочное дело.

– Он не может сейчас говорить с тобой.

Брагин издал какое-то раздраженное шипение.

– Что случилось? – спросил Канталупов. – Ты нашел ее? Мне приезжать?

– Я был у нее дома. Говорил с отцом. Она арестована!

– Что?!

– Девка арестована! К ним домой – отец ее говорит – на днях явилась милиция. Они спрашивали про «Форд»! Я подозревал, что тогда на дороге нас остановили неслучайно! Что теперь делать?

Иван Канталупов опустил руку с трубкой и вопившим в ней Брагиным. На вопрос, что теперь делать, мог ответить лишь тот, кто всего час назад испытывал на себе теорию вероятности попадания молнии в живой объект.

– Кто такой Арман Дюкло? – спросил Сергей Мещерский.

В камине потрескивали дрова. За окном пылал душный июньский вечер. Но духоты и жара в номере не ощущалось – работал на совесть мощный кондиционер.

Граф Головин взял в руки трость с янтарным набалдашником. Встал с кресла, медленно прошелся по гостиной. Старый дубовый паркет поскрипывал.

– Молодой человек, а надо ли вам вмешиваться во всю эту историю? – спросил он негромко. – Это темная история без начала и без конца. Я знал вашего двоюродного деда… А он, в свою очередь, знал некоторых участников этих событий. Он так же, как и я, видел в молодости княжну Полину… Она кончила жизнь в доме умалишенных. А Лизавета Абашкина, насколько мне известно, бросилась под поезд в 24-м в Константинополе…

– Я прошу вас рассказать мне. – Мещерский тоже поднялся. – Я уверяю вас – это не пустое любопытство. Ведь это старое фото как-то причастно к истории с групповым жестоким убийством.

– А сколько человек было убито? – быстро спросил Головин.

– Насколько мне известно – сначала четверо.

– Четверо?!

– Да. Их повесили каким-то совершенно немыслимым способом в сауне. А еще одного зарезали на кладбище.

– На кладбище? – Головин пытливо посмотрел на Мещерского. – Где именно?

– Старое кладбище на территории бывшей дворянской усадьбы, а ныне музея-заповедника под Москвой Мамоново-Дальнее. Убитого звали Алексей Неверовский. Потом были еще убийства. И вот на подругу моей девушки тоже дважды напали. Она чудом спаслась.

Головин вернулся в кресло. Худая рука его крепко сжимала янтарный набалдашник трости.

– Кто такой этот Арман Дюкло? – тихо повторил Мещерский.

– Это… О, в двух словах о нем не расскажешь. Да и обычным человеком, пожалуй, не назовешь, – Головин снова взял в руки фотографию. – История – поразительная наука, молодой человек. Чем дотошнее изучаешь общеизвестные исторические факты, тем сильнее отдаляешься от истинных событий. Первый слой – это всегда политика, экономика. Но все дело в том, что это действительно только – первый слой. А под ним столько порой всего намешано странного… Для начала я вам расскажу один исторический анекдот – в начале Второй мировой войны Уинстону Черчиллю из Марроко пришло письмо от некоего Алистера Кроули…

– Черного мага?

– В то время его считали сумасшедшим авантюристом. Он писал Черчиллю, что, если Англия выполнит какие-то его безумные условия, он откроет способ, как выиграть войну с Гитлером одним ударом. К письму отнеслись как к выходке психически больного человека и отправили его в корзину. Говорят, что, не получив ответа из Англии, Кроули впал в ярость и написал письмо с таким же предложением Гитлеру… А через несколько недель в оккупированном немцами Париже был арестован гестапо наш соотечественник – вот это вот офицер, что на снимке, Викентий Мамонов.

– Кабиш мне его назвал и рассказал его историю. Он вроде бы встречался в Париже с этим Алистером Кроули?

– Да, они встречались перед войной. Любопытно, о чем на этой встрече шла речь. Кроули пользовался непререкаемым авторитетом во всех оккультных европейских ложах. Там его не считали ненормальным. Там его считали почти пророком. И доверяли многие тайны. Но на этом – на аресте Мамонова гестапо – исторический анекдот и кончается. Остается только легенда.

– Какая легенда?

– Легенда о том, что из письма Кроули и из показаний, выбитых на допросах у Мамонова, немцы узнали нечто такое, что сразу же выбросили под Москвой с самолета специальный десант, целью которого было отнюдь не совершение диверсионных актов и не убийство советских руководителей, а поиски на одном из старых подмосковных кладбищ.

– Поиски чего? – спросил Мещерский удивленно.

Головин молчал.

– Поиск чего-то, что поможет им выиграть войну одним ударом? – Мещерский не выдержал и хмыкнул.

– Верхушка Рейха всерьез интересовалась оккультизмом, – сказал Головин. – Это европейские политики сбрасывали его со счетов. Большевики же считали суеверием и глупостью. Однако не все… Но я забегаю вперед. По легенде, десант не выполнил задание и погиб под пулями НКВД. Мамонова расстреляли в гестапо. На том легенда заканчивается. И если мы будем исследовать этот вопрос дальше, то… Как ни странно снова вернемся к фактам историческим.

Ранняя весна двадцатого года – жестокие бои за Крым с большевиками. Как раз в это время наша контрразведка начинает активно интересоваться двумя беженцами…

– Вы хотите сказать – белая контрразведка? – спросил Мещерский.

Граф Головин вздохнул:

• Предыдущая
• 59/77
• Следующая