Флердоранж – аромат траура - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/76
• Следующая

– Знаешь, Сережа, я прежде тоже как-то от всего этого отмахивался. Катя вот мне рассказывала – легенда, сокровища, пятое-десятое… – Колосов встретился глазами с Катей. – Я даже эту фигню в расчет не брал, но…

– Что? – спросила Катя с любопытством. – Что-то изменилось?

– Металлоискатель на сцене появился. Вот что изменилось. – Колосов крутил на столике пустой пивной стакан. – Металлоискатель… Видели бы вы его. Я специально с нашими спецами из оперативно-технического управления проконсультировался. Это не просто магнитная «пищалка» для профанов. Это новейшее многофункциональное устройство. Стоит, между прочим, на нашем рынке от восьми до десяти тысяч баксов в зависимости от комплектации.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Мещерский.

– Я хочу сказать, что этот металлоискатель и стал для меня своеобразным пунктом поворота. Мерилом веры, если хотите, – Колосов вздохнул. – Если бы все это была игра, любительство или чья-то прихоть, купили бы оборудование подешевле и попроще. Не такое навороченное и профессиональное, понимаете?

– Салтыков может себе позволить дорогие игрушки.

– Авто – да, допускаю, самолет даже – пусть, – Колосов стукнул ладонью по столу, – но ты же сам говоришь – он человек дела, бизнесмен. Такие зря на ветер денег не бросают. И бесполезных вещей не приобретают. Они точно знают, что, зачем и почем.

– Значит, металлоискатель убедил тебя, что бестужевский клад все-таки существует? – спросила Катя.

– Он меня убедил… почти уже убедил, что в Лесном есть люди, которые верят в то, что он существует. И сегодняшние откровения Лыкова – лишнее тому подтверждение.

– Ну а Малявин, у которого ты непосредственно и обнаружил его в багажнике? Он ведь категорически отрицал, что…

– Катя, он кричал и разорялся, что все это чушь и брехня, но… – Колосов помолчал, – орал как-то уж чересчур. Слишком уж открещивался от всего – и от этой дорогой вещицы, и от Салтыкова, своего нанимателя. Разыгрывал передо мной полное неверие и полный собственный нейтралитет. А выходило фальшиво.

– Но как же все это может быть связано с убийствами отца Дмитрия и Филологовой? – спросила Катя. – Как, по-твоему? У тебя какие-то мысли появились?

Колосов молчал.

– А как быть с тем, что наговорил тебе этот психиатр? – растерянно спросил Мещерский. – Это вообще что-то нереальное.

– Почему это нереальное? – Колосов усмехнулся криво. – Убийство-то в Лесном было в ноябре 82-го. Больной Кибалко убил главврача Луговского. Это вполне реальный, достоверный факт.

– Но мотив этого убийства, названный психиатром… Голоса…

– Психически больные, как они сами это часто говорят, слышат некие голоса, заставляющие их делать то или другое, в том числе и убивать, – заметила Катя. – И ты сам это, Сережечка, отлично знаешь. Сколько таких случаев! Вот в Швеции женщину-министра убили. Убийца объяснил все голосами – сделал, как они велели.

– Чушь все это. Притворяются они, – Мещерский брезгливо поморщился. – Все это не доказано, это домыслы. Но не в этом сейчас дело… Ну я не знаю, ребята. Это все так странно. Просто фантасмагория какая-то!

– Значит, тебя заинтересовала степень их веры в легенду? – спросила Катя Колосова после некоторого молчания. – Вот уж не думала, что ты об этом заговоришь… Кто угодно, Никита, но только не ты.

– Почему это? – спросил Колосов.

– Да так, – Катя пожала плечами. – Но нам-то что с Сережей теперь делать в этой ситуации? Ехать в Лесное или не ехать?

– Ехать, – твердо сказал Колосов. – Обязательно. Сережа, ты поможешь?

– Конечно, зачем спрашивать? – Мещерский начал горячиться. – Я и Роману Салтыкову чисто по-человечески хочу помочь. Прояснить все. И Ане. И хочу сказать тебе, Никита, они глубоко порядочные люди, уверяю тебя. Иван тоже парень неплохой. Отчаянный, правда, силу свою иногда не соизмеряет, но… В общем, я готов помочь разобраться в этом деле. Когда нам с Катюшей ехать? У меня в делах сейчас на фирме застой полный, ничего срочного. Так что смело располагай мной.

– Я думаю, вам лучше всего появиться в Лесном, когда туда и мы с Кулешовым нагрянем. В отделение выдернем этого пацана – Изумрудова, которого так кстати вдруг «вспомнил» Волков.

– Ты хочешь его задержать? – спросила Катя тревожно.

– Я хочу его допросить. Узнать, зачем он приходил к отцу Дмитрию в тот день. Сейчас на данном этапе это самое главное. Мы приедем забирать Изумрудова. Поведем себя как утюги, – Колосов усмехнулся. – Немного всколыхнем атмосферу.

– Никита, только я тебя прошу… – испугался Мещерский.

– Легонько, Сережа, легонько, в интересах дела исключительно. В критические моменты как раз ярче всего и высвечиваются характеры и обостряются противоречия. Классический ведь пассаж, – Колосов покосился на Катю. – Мы их слегка проутюжим, а вы понаблюдаете их реакцию. Как они воспримут наше вторжение. Кто испугается, кто запаникует. В прошлый раз, когда мы туда явились, там одного, Журавлева, чуть с горшка не сдуло.

– От таких подробностей меня уволь, – Катя состроила гримаску – фу! – И когда же ты намерен выдергивать Изумрудова?

– Как только узнаю наверняка, что Салтыков в Лесном. Честно говоря, он меня больше остальных интересует.

– Почему? – спросил Мещерский. – Ты его все-таки подозреваешь?

– Я подозреваю всех и никого, Серега. Эхма! – Колосов сокрушенно покачал головой. – Когда такое было-то, а? Дожили, называется, доработались в славном краснознаменном и легендарном областном уголовном розыске – всех и никого! Салтыков после нашей с ним встречи мне очень любопытен и пока непонятен. Ясно лишь то, что он главная направляющая всего, что происходит в Лесном.

– Ты имеешь в виду реставрацию усадьбы?

– И реставрацию, и эти фокусы с осушением парка. И воскрешение старых легенд… Интересный человек этот твой родич, Сережа.

– А остальные там тебе менее интересны? – задумчиво спросила Катя.

– Я не знаю, – Колосов вздохнул. – Суди об этом сама.

Плохо стало в доме. Ой, плохо. Отстой, полный отстой! Леша Изумрудов ощущал это всем своим существом – и умом, и сердцем, и кожей. О смерти в доме не говорили. Но все ощущали ее присутствие.

Леша Изумрудов, со школьных лет писавший стихи, сравнивал жизнь человеческую с искрой, вспыхнувшей и погасшей. Сравнение было избитым, но он этого не замечал. Наверное, потому, что собственную тлеющую искорку внутри себя он ощущал почти реально. И всячески старался поддержать ее горение. Поддержать любыми доступными способами, вплоть до самых радикальных.

До недавнего времени свою жизнь в Лесном и близкую дружбу с Романом Валерьяновичем Салтыковым он считал редкой удачей. Прежде ему везло не всегда и не во всем. С семнадцати лет он пытался жить так, как подсказывали ему его желания и возможности. Но получалось это не ахти как, потому что желания сильно опережали возможности.

Леша Изумрудов перебрался в Питер из Выборга, где родился, вырос и закончил школу, где учился играть в клубном музыкальном кружке на фортепьяно и гитаре. Перебрался в надежде устроиться в какую-нибудь начинающую молодежную рок-группу, пусть и не раскрученную, но продвинутую. За хорошие музыкальные данные его с ходу взяли сразу в две. Но питерские рокеры были нищие, как церковные крысы. У них не было пока ни спонсоров, ни приличной аппаратуры, ни приглашений в ночные клубы. И случилось так, что на этом отрезке своей молодой жизни Леша Изумрудов от всех городских соблазнов вкусил лишь горечь разочарования. Питался в основном сухими суповыми концентратами и китайской лапшой из пакетиков и, когда все это стало у него поперек горла, решил, что так существовать больше нельзя, и начал искать иные пути, по мере сил приспосабливаясь к окружающему неласковому миру.

Объявление в интернетовском чате с фотографией в полный рост свело его с рекламным агентством «Балтия». Однако предложение, поступившее оттуда, не было связано ни с рекламированием товаров, ни с демонстрацией одежды.

• Предыдущая
• 43/76
• Следующая