Дамоклов меч над звездным троном - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/71
• Следующая

– Ты бревно? – тихо спросила Катя. – Ой, Никита… – она взяла его за руку. – Это скорее уж я бревно.

– Веревки ты из меня вьешь. Ну, это уж в последний раз. Все, баста, к черту. – Руки своей он не убрал. – Пропаду я, наверное, со всей этой каруселью, ну туда мне и дорога, идиоту. Уж по мне-то ты точно плакать не станешь.

– Стану. Не пропадай, – Катя сама отпустила его руку. – Ну все, поехали к Блохиным. Они где живут? Далеко?

– В Бескудникове, – Колосов с грохотом задвинул ящик письменного стола, словно это он, бедный, деревянный был во всем виноват.

Дорогой Катя помалкивала, давая возможность всем вспыхнувшим было так некстати искрам погаснуть, а неловкости испариться. В их с Колосовым отношениях как раз ее-то сейчас все устраивало. И она не хотела перемен. Они могли лишь помешать делу, которым она уже начала всерьез чисто профессионально интересоваться.

Это была неприветливая, насквозь пропитанная слезами горя квартира на семнадцатом этаже высотного дома в новом микрорайоне в Бескудникове. Дом-башня, возведенный посреди пустоши, был открыт всем ветрам. По лестничным клеткам гуляли сквозняки. Но в квартире Блохиных были наглухо задраены все окна и форточки.

В двух комнатах клубилась спертая духота. Кате, вошедшей вслед за Колосовым в прихожую, едва не стало дурно.

Встретили их в прихожей обе женины – мать Валерии Блохиной Елена Станиславовна и ее тетка Антонина Станиславовна. Она и отвечала на все вопросы. Мать Блохиной молчала. У Кати сложилось впечатление, что известие о смерти дочери помутило ее рассудок.

– Валерия проживала здесь с вами? – спросил Колосов.

– Нет, Лерочка жила отдельно, снимала квартиру, – Антонина Станиславовна, худая, жилистая, прямая, как жердь, отвечала односложно, без всякого выражения.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Она звонила… звонила Лене, – Антонина Станиславовна оглянулась на сестру. – Это было… когда же это было? Примерно числа двадцатого. Она сказала, что ей надо уехать на пару дней по делам фирмы. Сказала, что вернется в субботу и обязательно заедет к нам или позвонит. Но ни в субботу, ни в воскресение, ни в понедельник она не приехала, и звонков тоже не было. Мы забеспокоились. Лерочкин телефон не отвечал. Во вторник мы уже обзванивали больницы. Потом пошли в милицию, заявили.

– Вы знаете адрес квартиры, которую она снимала? – Колосов приготовился записать.

– Знаем только, что это где-то в Химках. Лерочка говорила, что там снимать дешевле, а потом – самое главное ей удобнее и быстрее добираться до офиса. Она работала в фирме там, в Химках.

– А кем она работала? Что за фирма? – спросила Катя.

– Фирма… точно не скажу. Мы были рады, что она нашла эту работу. Пусть и не в Москве. Сейчас на хорошие деньги женщине сложно устроиться, даже если она и без каких-то физических недостатков, здоровая, красивая. Что уж говорить о… –Антонина Станиславовна взглянула на сестру, и внезапно голос ее изменился, зазвучал совсем глухо. – Фирма… мы не знаем что за фирма. Лера говорила, что они дают объявления в газеты, в Интернет, что-то такое для молодежи.

– А куда она собиралась уехать, она вам не сказала? – Колосов задавал вопросы очень осторожно.

– Нет. Она никогда о своих делах не распространялась. Она взрослая была, самостоятельная.

– Выросла моя девочка, – тихо в пустоту произнесла мать Блохиной. – Ни единого дня радости с самого рождения, ни нормального детства, ничего… Крест свой несла, а теперь что же? Теперь как же? За все страдания – такая награда?

– Лена, ты пойди, ляг. Я уж сама тут. Ты поди, тебе надо отдохнуть. – Антонина Станиславовна хотела было увести сестру в комнату, но та отстранила ее. Губы ее беззвучно двигались.

– Валерия одна квартиру снимала или, может быть, вместе с подругой? – уточнила Катя.

– Подругой? Какие подруги! У Леры не было подруг, друзей. Даже в школе она всегда была… – Антонина Станиславовна покачала головой. – Молодежь порой так жестока. Ну что вы спрашиваете? Неужели вы не понимаете, что этого спрашивать нельзя, это просто бесчеловечно!

Катя почувствовала, как Колосов сжал ее локоть. Удивленная, она замолчала и далее только слушала их во многом очень и очень странный диалог.

– Вы звонили ей всегда на ее мобильный телефон?

– Да, номер 8-901… – Антонина Станиславовна назвала номер, Колосов записал в блокнот. – Мы ждали, искали ее, нашу девочку, но телефон был отключен.

– А на той ее съемной квартире телефона что, не было?

– Нет.

– А фирма, где она работала, имеет телефон?

– Я не знаю. Наверное. Это же работа. Но Лерочка нам не сообщала номера. Мы всегда звонили ей на ее мобильный.

– Сколько времени она работала в этой самой фирме?

– Два года… Нет, больше. Два это она только квартиру снимала, жила от нас отдельно. Я даже сюда вот, к сестре из Владикавказа переехать смогла. У меня там своя квартира осталась, от покойного мужа.

– Может, и этот вопрос прозвучит для вас неприятно, – Колосов кашлянул, – вы уж простите, но сейчас дело такое – убийство, не до церемоний… Короче, подруг у нее не было никогда, это я понял, а мужчина у нее когда-нибудь был?

Антонина Станиславовна отвернулась:

– Не спрашивайте меня. Вы же все видели сами!

– Я не могу не спрашивать. Ваша племянница убита. Валерия убита. Мы ищем убийцу. Мы должны знать все о ее последних днях, все о ее знакомых, круге ее общения. О людях, с которыми она встречалась после того, как звонила вам, сообщив, что куда-то едет. Без этого розыск вперед не продвинется. Убийца Валерии останется безнаказанным и, возможно, убьет кого-то еще. Вы этого хотите?

– Я этого не хочу, я бога молю, чтобы вы его нашли – иного-то ничего не остается. Но о мужчинах меня не спрашивайте.

– Так был у Валерии кто-то или нет?

– Я не знаю. Она с нами этим не делилась. Да поймите, у такой, как она… Впрочем, я не знаю – мужчины натуры извращенные. Сейчас столько разврата кругом, что кого-то из них вполне могла возбудить даже аномалия, даже уродство, что угодно!

При этих словах Антонины Станиславовны Елена Станиславовна Блохина закрыла лицо руками и начала раскачиваться из стороны в сторону. Общими усилиями они довели ее до постели, уложили. Антонина Станиславовна накапала в чашку корвалола. Дала выпить сестре. Где-то в глубине квартиры часы глухо пробили четыре раза. Оставив Елену Станиславовну в комнате, перешли на кухню.

– Лена бедная, вне себя от горя, – сказала Антонина Станиславовна, капая корвалол и себе. – Ее вы, пожалуйста, не тревожьте сейчас. К нам из милиции до вас дважды уже приезжали. А ей ходить к следователю да в прокуратуру сейчас просто не по силам. А впереди-то у нас еще похороны, – она выпила лекарство. – Вот наша женская доля какая. У меня своих детей нет. Сколько я в молодости переживала из-за этого, по врачам металась. А сейчас думаю – слава богу, что не завела. А то как сестра бы всю жизнь казнила себя. Гены у нас, что ли, такие, наследственность дурная? Муж-то сестры, отец Лерочки такой здоровяк был, кровь с молоком. И не пил вроде. Бросил он их, едва мы Леру из роддома привезли. Настаивал, чтоб отдали ее в дом ребенка, отказались от нее, но Лена сказала тогда – это дочь моя, какая уж есть. Ну, он и бросил их, ушел. А теперь никого у нас с сестрой не осталось на этом свете…

– Вы разговаривали с Валерией по телефону примерно двадцатого августа, так? А виделись вы с ней в последний раз когда? Давно? – спросил Колосов.

– Где-то в середине августа она к нам заезжала. Приехала веселая такая, на такси. Денег нам привезла – пять тысяч, продуктов две полные сумки.

– Как она обычно одевалась?

– Она всегда брюки носила, кофты, свитера. Куртка у нее была такая модная, дорогая, из замши, удлиненная. Летом носила кардиганы из шелка, хлопка – тоже удлиненные, бедра прикрывала.

– А перчатки она носила? – спросил Колосов.

• Предыдущая
• 8/71
• Следующая