Этрусское зеркало - Солнцева Наталья - Страница 7

• Предыдущая
• 7/71
• Следующая

Геннадий аж затрясся, от его хладнокровия не осталось и следа.

– Кто позировал Рогожину для этой... работы? – покрываясь красными пятнами, спросил он.

«Эк тебя пробрало, братец! – злорадно подумал Чернов. – То-то же! И на тебя управа нашлась. Строишь тут из себя супермена! А у самого слюнки так и побежали при виде «Нимфы». Впрочем, я тебя понимаю».

– Не знаю, – несколько приободрившись, ответил Анисим Витальевич. – Рогожин пишет не с натуры, а в собственном воображении черпает образы. Он личность незаурядная... так что ему, может, никто и не позировал.

Такой ответ охладил Геннадия. Красные пятна поблекли, и лицо посредника приобрело более-менее нейтральное выражение. Его интерес к выставке сразу угас.

– Зал охраняется? – спросил он. – Надеюсь, никаких инцидентов не произойдет в самый последний момент?

Господин Чернов показал Геннадию, как работает сигнализация, и пообещал во избежание неприятностей оставить на ночь в помещении охранника Сему.

– Выставка работ неизвестного живописца Саввы Рогожина – не Третьяковская галерея и не Эрмитаж, – объяснил он посреднику. – Никто сюда не полезет. Статуи и керамика – бутафорские, сделаны на заказ под старину, продукты и посуду для фуршета привезут завтра утром. Что тут воровать? Повода для волнения нет, поверьте моему опыту.

Геннадий поверил.

– Завтра открытие, – сказал он. – Будут журналисты, телевидение, именитые гости. Нужно, чтобы Рогожин – желательно трезвый, побритый и прилично одетый – присутствовал и мог дать интервью, пообщаться с посетителями.

– Постараемся, – опустил глаза Чернов.

Его страх перед Геннадием поугас. То, что высокомерный посредник оказался таким же мужиком из плоти и крови, которая вскипает при виде обнаженного женского тела – пусть даже и нарисованного, – лишило его ореола неприступности и холодной жесткости, пугающей Анисима Витальевича.

– Все мы люди, – пробормотал он себе под нос, когда Геннадий уехал. – Все мы человеки. У каждого есть слабое местечко!

Шумский уже давно ждал, пока хозяин «Галереи» распрощается с Геннадием. Федору Ипполитычу был глубоко несимпатичен представитель неведомого заказчика, и он предпочитал лишний раз с ним не сталкиваться.

– Нашел Рогожина? – накинулся на него Чернов, как только они закрылись в кабинете.

Шумский виновато развел руками:

– Нет его нигде. Будто сквозь землю провалился, черт! Гуляка бесшабашный!

– Что значит «нет»? – взвился Анисим Витальевич. – Я же тебе велел без Рогожина не являться! Завтра открытие выставки! Ты понимаешь, что с нами сделает этот Геннадий? Он нас в порошок сотрет!

– А что я-то? – испугался Шумский. – Где я возьму художника, раз его нету? Мы с Ляпиным весь поселок объездили, по всем забегаловкам прошлись, всех забулдыг расспросили... Савву неделю никто не видел. Говорят, он у бабенки какой-то залег.

– У какой бабенки?

– Откуда мне знать? – разозлился Федор Ипполитыч. – Рогожин об этом широкую общественность не информировал. Я тебе предлагал обратиться к специалисту, а ты тянул до последнего.

– Мы еще только детектива не нанимали! Ты в своем уме, Федя?

– Другие люди нанимают, когда надо, – возразил Шумский.

Господин Чернов сидел в полной прострации. Он не допускал мысли, что Сема с Шумским не найдут художника, и просчитался. Теперь скандала не миновать.

– Ладно, – сдался он. – У тебя есть кто-нибудь знакомый?

– Детектив, что ли? – встрепенулся Федор Ипполитыч. – Есть. Вернее, не у меня, а у нашего общего знакомого, коллекционера Филатова. Помнишь, у него квартиру ограбили, унесли две табакерки восемнадцатого века и подлинник Рокотова? [1]

– Ну, помню...

– Он тогда обратился к одному человеку, и тот ему помог. Насчет табакерок не знаю, а Рокотова он нашел.

– Звони Филатову, – решился Анисим Витальевич. – Другого выхода у нас нет.

Старый коллекционер оказался дома. Он выслушал господина Шумского, проникся сочувствием к их проблемам и продиктовал номер телефона частного сыщика.

– Он мне Рокотова вернул, – взволнованно сказал старик. – Дай ему бог здоровья!

Чернову пришлось звонить несколько раз, прежде чем детектив ответил. Анисим Витальевич долго его уговаривал и посулил щедрое вознаграждение, если он до завтрашнего утра найдет Савву Рогожина и доставит в Москву, в офис «Галереи».

– Вы себе представляете, о чем просите? – возмутился сыщик. – Сейчас сколько времени? Час дня! А этот ваш Рогожин проживает за городом, в поселке Лоза.

Чернов скрепя сердце удвоил сумму оплаты и обещал рассчитаться независимо от результата. Детектив прикинул, что поручение несложное, да и короткое – в его распоряжении полдня, вечер и ночь. Согласился.

– Уговорили, – вздохнул он. – Попробую. Но никаких гарантий не даю.

– Какие гарантии? – обрадовался Анисим Витальевич. – Нам вас отрекомендовали как человека порядочного, который сделает все, что в его силах. Найдите Рогожина! У нас завтра вернисаж, в который уйма денег вложена.

Шумский достал из холодильника водку, налил себе и Чернову. Надо было снять стресс.

Вечером того же дня Ева приготовила на ужин творожную запеканку с изюмом. Славка пришел около одиннадцати, уставший и голодный. Запеканка успела остыть и потерять вкусовые качества. Какао тоже пришлось подогревать.

– Ты просмотрел записные книжки Алисы? – скрывая недовольство, спросила Ева.

Она разливала в чашки горячее какао.

Славка кивнул. Между делом он наспех, не вдумываясь, пролистал два блокнотика пропавшей девушки. Там было мало информации – номера телефонов, адреса, пара визиток, вложенных между страничками.

– Один адресок меня заинтересовал, – сказал Смирнов, осторожно пробуя какао. – Город Серпухов, улица Чехова, 6. Возможно, именно там проживает Глеб Конарев, с которым она сбежала. Собирался сегодня туда съездить, но не получилось.

– Почему?

– Позвонил один человек, владелец фирмы «Галерея», которая занимается чем-то связанным с искусством. У них завтра открытие авторской выставки Саввы Рогожина, а художник пропал. То ли запил, то ли загулял... Одним словом – богема! Никакой ответственности. Творческая натура, подверженная импульсивным порывам! Люди с ног сбились, а этот Рогожин небось дрыхнет сутками где-нибудь на сеновале у какой-нибудь «сладкой женщины», и плевать он хотел на столичный бомонд, жаждущий лицезреть автора.

– Тебя попросили его отыскать? – догадалась Ева.

– Вроде того. Я сдуру согласился. Где, ты думаешь, я был? До вечера мотался по поселку Лоза, а толку никакого. Рогожин живет в доме, который давно пора сносить – там, кроме него, обитают еще две глухие старухи и стая котов. Художник оказался замкнутым, нелюдимым человеком, с соседями отношений не поддерживал, целыми днями либо пропадал неизвестно где, либо закрывался в мастерской и писал свои картины. Ни друзей, ни приятелей. Старухи рассказали, что даже пил Савва в одиночестве, до чертей в глазах. Потом отсыпался, и все повторялось вновь. Одна из бабулек припомнила, будто у Рогожина остался от покойной матери дом в какой-то деревне и что он иногда уезжал туда, пропадал месяцами... но где это, она не знает.

– Значит, ты его не нашел?

– Не-а, – покачал головой Всеслав. – Пытался искать, пока не стемнело. Потом плюнул и вернулся в Москву. Ночью все равно расспрашивать некого – люди спят.

– Погоди-ка! – Ева вскочила и убежала в комнату. Через минуту она вернулась с газетой в руках. – Не об этой ли выставке идет речь? – с горящими глазами спросила она. – Вот! Ну конечно – Савва Рогожин... Знаешь, как называется экспозиция? «Этрусские тайны». Я сама хочу пойти, даже специально отложила газету с объявлением! Так это тот самый Рогожин, которого ты искал?

– Похоже на то. Дай-ка мне! – Сыщик взял газету и внимательно прочитал красочно оформленное рекламное объявление. – Точно. Тебя будто притягивает к подозрительным вещам, дорогая Ева!

• Предыдущая
• 7/71
• Следующая