Третье рождение Феникса - Солнцева Наталья - Страница 23

• Предыдущая
• 23/76
• Следующая

– Могли ключи от квартиры Мартова каким-либо образом попасть в чужие руки?

– Только не через меня! – решительно заявила Нина Петровна. – Это совершенно исключено! У нас на фирме с подобными вещами было строго: инструктировали постоянно, стращали по-всякому, и в контракте, который я подписывала, сказано об ответственности за имущество клиентов.

Смирнов громко чихнул.

– Видно, правду говорите! – улыбнулся он. – И все-таки припомните, не замечали вы чего-нибудь необычного, странного в поведении Феликса Лаврентьевича?

Жукова надолго задумалась. По комнате, невзирая на все принятые против нее меры, порхала неистребимая моль.

– К сожалению, нет. Господин Мартов во всем любил порядок… придерживался определенных правил. Например, нельзя было прийти к нему в понедельник вместо вторника. Если случалось нечто непредвиденное, обязательно требовалось перезвонить, поставить его в известность.

Всеслав заранее заготовил перечень вопросов, которые он задаст Жуковой, и строго ему следовал. Пока – безрезультатно.

– У господина Мартова были женщины? Я имею в виду, он их приводил домой?

– Откуда мне знать? – опустила глаза Нина Петровна. – Это его личная жизнь, которой он со мной не делился.

– Понятно. Но ведь могли остаться следы пребывания… женские волосы на подушке или в ванной, например, губная помада на краешке рюмки, запах духов… случайно забытые предметы туалета, использованные презервативы?

– Вы что?! – вспыхнула Жукова. – Я не шпионила за Феликсом Лаврентьевичем!

Сыщик строго посмотрел на нее.

– Я разыскиваю убийцу, – с нажимом произнес он. – И не имею права упустить ни одной детали.

– Ничего такого мне на глаза не попадалось, – пробормотала бывшая домработница. – Господин Мартов был однолюбом. У него в кабинете стоял портрет женщины… она погибла. Потому он и жениться не хотел, что все еще ее любил. В наше время подобные чувства – редкость.

– Он вам рассказывал о своих отношениях с той погибшей женщиной?

– Так, вскользь… Я как-то раз сама не выдержала, пристала к нему с расспросами. Уж больно интересно стало. В жизни-то любви почти не бывает, только в мыльных сериалах.

Всеслав не рискнул спорить. Задал следующий вопрос:

– Вы знали, чем занимался Феликс Лаврентьевич? Какой у него был бизнес?

Нина Петровна пожала худыми плечами.

– Весьма приблизительно. По-моему, что-то связанное со спортом… какая-то торговля. А разве вы это не выяснили? Может, его из-за денег убили? Мне неловко проявлять любопытство… скажите, его застрелили?

– Зарезали! – жестко сказал сыщик, наблюдая за реакцией Нины Петровны. – Большим охотничьим ножом.

Она побледнела, прижала руку к губам.

– Ах, ты… ужас какой! Ничего нынче не стоит жизнь человеческая. Ох, и времена настали! Раньше хоть в коммунизм люди верили, а теперь наступил полный разгул и беззаконие. Ни бога, ни черта не боятся!

Пора было уходить. Жукова ничего существенного не сказала, и сидеть в духоте, пропитанной нафталином, не было смысла.

– Извините, что побеспокоил, – сказал, вставая, Смирнов. – Спасибо за помощь.

– Какая помощь?! – махнула рукой бывшая домработница. – Только зря ехали ко мне. Ничего я вам не подсказала.

Она проводила его в прихожую, включила свет. Спросила:

– Скользко на улице-то? Я теперь боюсь выходить… вдруг опять упаду, сломаю что-нибудь. Беда!

– Скользко, – сказал сыщик. – Надо ботинки с шипами покупать, как у альпинистов.

Она уже открыла дверь…

– Ой, погодите! Я вспомнила. Только не знаю, важно это или нет. Как раз когда господин Мартов приезжал ко мне в больницу, ему кто-то позвонил на мобильный телефон… У меня ужасно рука болела, и я к разговору не прислушивалась. Феликс Лаврентьевич говорил о какой-то статье… в газете или журнале… – Она наморщила лоб, стараясь выудить из памяти подробности. – И очень разволновался, покраснел даже. Тогда я, пожалуй, не обратила на это внимания, а сейчас, когда вы спросили… да, такой взрыв эмоций для господина Мартова не свойствен. Обычно у него очень ровное, сдержанное общение… было.

– О каком печатном издании или редакции шла речь? – насторожился Всеслав. – Он называл?

– Вроде нет. Хотя… может быть, «Эхо» или… что-то похожее. «Эра»… Надо же, вылетело из головы! «Эко»… точно не скажу.

Ева решила налепить вареников с мясом и капустой – она давно собиралась это сделать, но все недосуг было. То одно, то другое… Домашнее хозяйство начало доставлять ей удовольствие, только когда из обязаловки превратилось в занятие по желанию. Прежняя семейная жизнь канула в Лету, а супружеский опыт Евы вызвал у нее стойкое отвращение к узам брака. Всеслав пытался растопить комок льда в ее сердце и много преуспел в этом. Ева ответила взаимностью на его любовь, но не соглашалась оформить отношения официально.

– Я не смогу, – говорила она, и ее глаза наполнялись слезами. – Как только я почувствую себя женой, все очарование нашей любви пропадет. В силу вступят иные законы, и хрупкая ниточка доверия между мной и тобой разорвется.

Всеслав не видел в ее словах логики.

– Но ведь жениться или выйти замуж – всего лишь формальность, общественное условие, которое позволяет…

– Не говори так! – перебивала его Ева. – Меня тошнит от этих казенных фраз. И потом, разве мы не можем обойтись без формальностей?

Смирнов на время замолкал, но спустя неделю или две… принимался за свое. Обычно он затевал «сватовство» за едой. Сегодняшний ужин не был исключением. Ради такого случая сыщик не стал задерживаться и пришел ровно в восемь, с букетом цветов, шампанским и мороженым.

– Варениками пахнет! – воскликнул он с порога, поспешно сбрасывая куртку. – Как в детстве. Мама приехала?

– При чем тут твоя мама? Иди, мой руки.

Мама Смирнова занималась древней историей и находилась в постоянных разъездах. Недавно от нее пришло письмо, что она встретила одного человека – известного археолога Потапова, который предложил ей не только интересную работу, но также руку и сердце. И что они вместе уезжают в Венгрию, в свадебное путешествие.

– Вот видишь?! – довольно улыбался тогда Всеслав, показывая Еве письмо. – Мама наконец сделала свой выбор. Ты не собираешься последовать ее примеру?

– Почему ты хочешь непременно жениться на мне? – недоумевала она. – Разве нельзя просто любить?

Смирнов вздыхал, отводил глаза. Как ему объяснить, что…

– Ева! – все же решился он. – Твои родители живут в Перми. К бывшему мужу ты возвращаться не собираешься. Где ты будешь жить, если со мной что-нибудь случится?

– Что с тобой может случиться?

– Ну… специфика моей работы предполагает разные варианты. Например, меня могут убить. Разумеется, это только предположение… но все же давай примем его в расчет.

– Нет! – заплакала Ева. – Я не хочу так думать…

– Погоди. Я просто должен быть уверен, что ты не останешься на улице, что никто не выкинет тебя из моей квартиры. Ты понимаешь? Мне так будет спокойнее.

Ева смотрела на Славку, молчала. Он тогда так и не добился от нее вразумительного ответа. Может быть, сегодня за ужином…

Вареники оказались потрясающе вкусными, как и все, приготовленное Евой. Смирнов доедал вторую порцию, прикидывая, как лучше начать щекотливый разговор.

– Хочешь шампанского?

– С варениками?

– Почему бы и нет? – рассмеялся сыщик, открывая бутылку. – Ты же коренным образом меняешь свою жизнь! Прочь предрассудки и надоевшие правила!

– Что? – насторожилась Ева. – Ты о чем? Опять о женитьбе?

Сыщик отпустил пробку, она громко выстрелила, пена с шипением брызнула на стол.

– Ф-фф-фу-у… – выдохнул он. Налил до краев высокие стаканы. – Выпьем за твою фантастическую проницательность, которая лишила меня удовольствия сделать тебе очередное предложение… Как ты догадалась?

– Это было не трудно.

– Что, снова отказ?

– Но ведь ты еще ничего не предложил! – подавила улыбку Ева.

• Предыдущая
• 23/76
• Следующая