Пятерка Мечей - Солнцева Наталья - Страница 60
- Предыдущая
- 60/100
- Следующая
Артист сначала решительно протестовал, а потом сдался.
– Наверное, вы правы.
– У-у! Мужчины такие бяки! – игриво произнесла роскошная блондинка. – Они бывают хорошими только в постельке! Вам хочется в постельку, шалун вы этакий?
Она обняла «Германа» и потянулась яркими губами к его лицу.
Артиста выручило из затруднительного положения только то, что его позвали. Пора было играть сцену объяснения в спальне Лизы. Госпожа Буланина неохотно разжала объятия и выпустила птенчика на волю.
Снова заиграла музыка. Все, кто был не занят в сцене, приготовились смотреть и слушать. «Герман» был превосходен и ловко прикрывал все оплошности Лизы. Чувствовалось, что она не в себе. Гости затаили дыхание… и в самый кульминационный момент в спальню вошла прекрасная дама в голубом, сияя фарфоровым лицом и темными очами. Вздох прокатился по сумраку гостиной…
Изабелла Юрьевна тряхнула головой, отгоняя видение.
– Я слишком много выпила! – решила она и зажмурилась.
А когда открыла глаза, то убедилась, что совершенно верно оценила ситуацию. Потому что в кресле сидела страшная, отвратительная старуха, как и полагалось по сценарию. И вдруг произошло непредвиденное: Лиза, уставившись на старую Графиню, громко, истерически захохотала. Она просто сгибалась от смеха пополам, корчилась и плакала. «Герману» с трудом удалось увести ее в другую комнату. За ними устремилась мать Лизы. Старик Альшванг остался сидеть на своем стуле, держась за сердце. Видимо, он сильно переволновался за свою ученицу.
Действие развивалось своим чередом. Музыканты играли, артисты пели… кавалеры и дамы напропалую флиртовали друг с другом. Все были пьяные и разомлевшие от жары в тяжелых нарядах. Изабелла Юрьевна почему-то заинтересовалась, куда делась жуткая старуха-графиня. Кресло, в котором она сидела, оказалось пустым; среди гостей ее тоже нигде не было видно.
Госпожа Буланина отправилась на поиски. Она обнаружила старуху спящей на диване в самой маленькой комнате. Из-под огромного кружевного чепца раздавался громкий храп. Изабелла Юрьевна, преодолевая возникший суеверный страх, потрогала спящую рукой. Графиня оказалась немолодой усатой толстухой из плоти и крови, а вовсе не ужасным привидением.
– Чего это мне показалось? – удивилась Буланина, затворяя за собой дверь и возвращаясь в гостиную. – Наверное, жара действует!
В гостиной царили суета и волнение. Пахло лекарствами. Кто-то вызывал по телефону скорую помощь.
– Герману Борисовичу плохо, – растерянно сообщил Фаворин, подходя к ненавистной блондинке, которая здесь, среди незнакомых людей, показалась ему родным человеком.
– А что с ним?
– Сердце…
Приехавшие врачи установили, что у Альшванга инфаркт, и увезли его в больницу.
Соня совершала ту же ошибку, что и Князев. Она пыталась упреками и ссорами добиться внимания Артема, вразумить его и вернуть в лоно прежних отношений. Она хотела заставить его просить прощения, раскаиваться и клясться в любви и верности, но выбрала для этого самый неверный путь. Собственно, такую ошибку совершают большинство людей. Они думают, что угрозами, недовольством и скандалами можно заставить кого-то любить себя. Самое распространенное заблуждение! Интересно, откуда оно взялось?
Соня ждала, что Артем позвонит ей и будет стараться загладить вину. Но он этого не сделал. Тогда девушка решила позвонить сама. Пономарев оказался дома, но особой радости в его голосе она не услышала.
– А, это ты, – произнес он, как будто между ними ничего не было, – никакой нежности, никаких ласк, никаких планов на будущее.
– Как дела?
– Нормально.
Артем отвечал односложно, разговор не поддерживал. Он, казалось, тяготился им.
– Забрал кольцо?
– Забрал.
И все! Ни слова больше. Ни извинений, ничего о том, с какой целью это кольцо приобреталось…
– Ты не думаешь, что нам нужно встретиться?
– Зачем?
Соня подавила готовую вспыхнуть обиду. Если она будет возмущаться, Артем просто положит трубку. Он уже так делал.
– Разве между людьми не бывает недоразумений?
– Наверное, бывают.
– Так давай встретимся, поговорим!
– О чем?
Соня потеряла терпение. Она не узнавала Артема, – милого, ласкового парня, который охотно уступал ей во всем, предупреждал каждое ее желание! Кажется, он совсем не такой, как она себе представляла…
– Почему ты не хочешь поговорить?
Пономарев вздохнул. Ему действительно не хотелось ни видеть Соню, ни говорить с ней. Он сам удивлялся, как это могло произойти, – будто отрезало! Что он мог сделать?
– Я не умею притворяться, Соня, – сказал он. – Вряд ли разговор со мной доставит тебе удовольствие!
– Почему ты так переменился? Это все она, цыганка! Она приворожила тебя!
Соня заплакала. Артем молчал. Он не знал, что говорить.
– Не хочешь меня выслушать?
– Я уже слушал тебя, – равнодушно отозвался он.
Они как будто говорили на разных языках. И не было никакого способа вернуть утраченное.
– Ты черствый, безжалостный человек! – закричала Соня. – И я рада! Да, рада, что вовремя сумела тебя раскусить! Ты себя показал во всей красе! Теперь, по крайней мере, я не испорчу себе жизнь! Хорошо, что я не успела связаться с тобой!
Артем с тяжелым сердцем положил трубку. Ему не хотелось огорчать Соню. Так уж получилось. У него совершенно пропал интерес к ней, и он не переставал удивляться, что вообще могло их связывать? Что он находил в ее обществе? Что заставляло его ухаживать, стремиться завоевать ее расположение? Что это было? Желание избежать одиночества? Скука? Способ заполнить пустоту?
Он почувствовал себя виноватым. Соне все-таки удалось убедить его в том, что он поступил с ней не очень хорошо. Наверное, это так и есть. Но возвращаться назад Пономареву не хотелось. Может, и правда, Динара приворожила его?
Незаметно он перешел к своим обычным размышлениям. Поиски маньяка ни к чему не привели. Подозреваемых было несколько, но прямых улик и доказательств раскопать не удалось. Единственным стоящим фактом Артем считал рассказ Динары о том, как к ней приходила Вероника Лебедева. Цыганка нашла в тетради записанный расклад карт, который она делала Веронике, и в двух словах передала его значение. Она призналась, что хотела напугать Лебедеву и напророчила ей скорую смерть. Но сбывшееся предсказание оказалось для нее полной неожиданностью!
– Я ничего такого ей не желала, – оправдывалась Динара. – Просто припугнула немного. Я ей даже сказала о смерти не прямо, а…намекнула. Это шутка.
– Ничего себе, шуточки! – возмутился Артем. – Вам ведь не понравилось «шутливое» письмецо?
Динара виновато молчала. Да, она поступила нехорошо. Но это только слова! От слов еще никто не умирал!
С этим Артем не мог не согласиться.
– Кому вы говорили о визите Вероники Лебедевой?
– Господи! Кому я могла говорить? Я даже не знала, как ее зовут! Видите, у меня тут в тетради написано условное имя, – Виолетта? Так что я, если бы даже хотела, не могла никому рассказать!
– Вероника Лебедева – известная солистка музыкального театра. Вы могли ее узнать.
– Я не знала, что она артистка! – покачала головой Динара. – В театре я уже сто лет не была, а оперетту вообще не люблю. О том, кто она такая, я узнала от Егора Фаворина, уже после вашего ухода. Это он посоветовал Веронике обратиться ко мне.
Сыщику показалось, что Дина Лазаревна говорит правду. Она была взволнована, напугана, и врать ей ни к чему. Сейчас она боится за свою собственную жизнь, поэтому расскажет все, что знает.
– А мог кто-то видеть Лебедеву у вас?
– Только соседи… Но откуда они знали, кто она? Впрочем, Егор ее знал. Может быть, он кому-то рассказал? Не знаю…просто ума не приложу…
Пономарев тоже не мог привести факты к логическому разрешению. Нужно было думать, и думать как следует.
У меня есть еще одна зацепка, – подумал он. – Касимов! Что он делает у театрального дома? Мне следует выследить его, прижать и заставить рассказать все!
- Предыдущая
- 60/100
- Следующая
