Черная вдова - Безуглов Анатолий Алексеевич - Страница 58
- Предыдущая
- 58/157
- Следующая
Простились с хозяином, Ольгой, её глухонемым мужем и двинулись гурьбой к машине Жоголя. До Москвы добрались за полчаса. Когда въехали в столицу, начался мелкий дождь. Подбросили к министерству Петра Мартыновича, которому Жоголь устроил-таки встречу с ответственным руководителем. Бывший учитель Решилина долго всем жал руки и приглашал в свой город в гости.
Затем поехали к гостинице «Россия».
— Может, хотите посетить какое-нибудь зрелище? — спросил у Глеба Леонид Анисимович.
Ярцев от неожиданности растерялся.
— На бокс сходи, — посоветовала Вербицкая. — Международные соревнования. Леонид Анисимович организует билеты.
Пришлось Глебу согласиться.
Проснувшись в своё первое московское утро и посмотрев на часы, лежащие на тумбочке у кровати, Ярцев удивился — не было и восьми. Дома, в Средневолжске, он отходил ото сна не раньше одиннадцати, а потом ещё нежился в постели битый час, выкуривая две-три сигареты и лениво размышляя, какое бы найти себе дело. И так в последнее время — изо дня в день.
Сейчас же Глеб ощутил такой прилив сил и энергии, какого не испытывал давно. Он решительно откинул одеяло, встал, раздвинул шторы на окне. Торжественный и прекрасный Кремль играл в лучах утреннего солнца позолотой куполов.
Ярцев поморщился, словно от зубной боли: надо же было так опростоволоситься вчера у Решилина с Успенским собором!
«Да, кисну я в провинции, мозги зарастают жиром», — чертыхнулся он про себя, по привычке потянувшись к пачке «Космоса». Но передумал. Лучше взбодрить себя зарядкой, которую он давно уже забросил.
После зарядки и душа тело обрело лёгкость, голова работала на удивление ясно и чётко. Хотелось куда-то идти, ехать, с кем-то встречаться, словом, действовать.
Он набрал номер Вербицких, но трубку никто не брал.
«Это тебе не Средневолжск, — подумал Глеб. — Москва — темп и ещё раз темп!»
Праздное шатание по столице, ненужные посещения разного рода зрелищ, магазинов он отмёл сразу. Дело — вот чему должен посвятить себя Ярцев целиком и полностью.
Дежурная по этажу, которой он отдал ключ от номера, объяснила, как побыстрее добраться до Ленинской библиотеки. Глеб наскоро перекусил в буфете — кофе, бутерброды — и вышел на улицу.
Окинув взглядом громадину «России», сверкающую алюминием и стеклом, Ярцев двинулся к Красной площади. Миновал церковь Василия Блаженного, Мавзолей. Александровский сад курчавился кронами деревьев, мимо Манежа к гостинице «Москва» устремлялся нескончаемый поток машин, среди которых то и дело мелькали чёрные длинные правительственные лимузины.
У Ярцева защемило в груди: он ощутил себя песчинкой, существование которой не только не влияет на судьбы мира, но и просто-напросто незамечаемо этим миром.
Собственно говоря, вера в свою исключительность поколебалась ещё вчера, когда он вернулся в гостиницу от Решилина. Обширные, как прежде считал Глеб, знания, эрудиция оказались в общем-то весьма сомнительными. В Средневолжске он, возможно, и был первым парнем на деревне, но тут… В столице мерки совсем другие! Ну разве можно называться историком, не зная древнюю русскую живопись, храмовую архитектуру, иконопись? Стыд и позор!
Ещё в школе Глеб разработал жизненную программу: в двадцать четыре года защитить кандидатскую, в тридцать — докторскую.
А результат? С кандидатской безнадёжно завяз — шеф дал понять, что и в этом году вряд ли удастся защититься. Да и сам Ярцев понимал теперь, что его научный багаж до убогости мал.
«Когда я упустил время? В чем промашка?» — размышлял Ярцев, застряв с толпой людей у красного светофора. И эта задержка показалась ему символической: он явно опаздывал в жизни.
С такими мыслями Ярцев вошёл в Ленинскую библиотеку. У столика, где оформляли читательские билеты, толпилось человек десять. И все, как Ярцев, немосквичи.
«Сколько же нашего брата, диссертанта, по всей стране! — мелькнуло у него в голове. — Прорва!»
Вот и он тужится изо всех сил, чтобы получить заветный диплом. Выискивает чужие мысли, суждения, из сотен томов добывает крупицы истин, забытые события. А для чего, собственно?
Если даже взять идеальный вариант, лет через пять (это в случае исключительного везения!) будет защищена докторская. И что она даст? Ну, в лучшем случае четыреста — пятьсот рублей в месяц.
Ярцев усмехнулся: ещё позавчера это была заветная цель, путеводный, так сказать, маяк, а сегодня?
Перед глазами все время стояла огромная дача на берегу водохранилища, икона стоимостью в полмиллиона золотых рублей. Что по сравнению с этим представления Глеба о положении, о материальном достатке?! Смех, да и только!
«Но ведь и Решилин когда-то был никто, — утешал себя Ярцев. — Метался, искал себя и все-таки нашёл. В науке тоже можно добиться немало. Академик — это звучит! Это слава, многотомные издания в Советском Союзе и за границей. Значит — тысячи, десятки тысяч рублей!»
Наконец с билетом было улажено. Ещё не меньше часа ушло на выбор книг по каталогу, оформление и получение заказа. Несмотря на летнее время, народу в читальном зале было полно. Глеб устроился поудобней, положил перед собой блокнот, авторучку, открыл тяжёлый фолиант в кожаном переплёте и углубился в события давно минувших дней.
Он прочёл страницу, другую и вдруг почувствовал, что не может сосредоточиться. В голову лезли мысли, не имеющие совершенно никакого отношения к смутным временам царствования императрицы Анны Иоанновны.
«Нет, сегодня решительно не работается!» — с досадой констатировал Глеб.
Слишком сильны были московские впечатления. Да ещё мешала девушка, сидевшая впереди через три стола: то улыбнётся, то состроит глазки.
«Познакомиться, что ли?» — подумал Глеб, поймав на себе очередной взгляд симпатичной незнакомки.
Но эту идею он отмёл тут же — сразу видно, приехала из какой-нибудь Тмутаракани. Нет, в принципе он не прочь. Как-никак — холостяк почти. А «почти» — из-за Ленки, которая наотрез отказала в разводе. Правда, можно было бы подать в суд, но не хотелось обострять отношения. Шеф посоветовал сидеть тихо, пока не состоится защита. Старостин так и сказал: «Запомни, защищается не столько диссертация, сколько диссертант! А в нашем учёном совете, сам знаешь, сплошные старые грымзы, не сумевшие получить от жизни всех удовольствий, а посему весьма чувствительные к вопросам нравственности. Не дай бог, твоя жёнушка накатает „телегу“ — дело, пиши, пропало! С радостью забаллотируют!»
Вот и приходилось выжидать. Но как только он положит в карман заветный диплом, тут же разведётся, какие бы препятствия ни стояли на пути. Пусть Елена пишет, идёт в профком, ректорат — куда угодно! Даст бог, он и вовсе к тому времени будет уже в Москве. Ну а уж здесь Глеб сто раз подумает, прежде чем дать снова заковать себя в цепи Гименея. Вот разве что встретит такую, как…
Почему-то на ум пришла Вика. Он вспомнил покойного отца, его желание породниться с Вербицкими.
«Может быть, батя был дальновиднее меня? — подумал Глеб. — Но кто она, а кто я?»
Впрочем, вчера на даче Глебу показалось, что Вика проявляет к нему не только дружеский интерес.
А может, только показалось?
«Звякну-ка я ей ещё раз», — решил Ярцев.
Он вышел из зала, спустился в вестибюль. Но у Вербицких снова никто не брал трубку. Глеб зашёл в курительную комнату. И только достал из пачки сигарету…
— Вот ты где! Попался! — хлопнул его кто-то по плечу.
Ярцев от неожиданности чуть не подпрыгнул. И тут же раздался знакомый смех.
— Здорово, сердцеед! — обнимал его… Аркашка Буримович.
— Вот так встреча! — обрадовался Ярцев. — Откуда ты, философ мой румяный? — Он присвистнул: куда подевались Аркашкины пухлые щеки, кругленький животик? — Братец, где же твоя вальяжность?
Они не виделись с декабря прошлого года.
— Да, — ответил деланно-грустно Буримович, — отощал я. В духе, так сказать, времени. — Он погрозил Глебу пальцем. — Друг ещё называется! Жену соблазняешь…
— Какую жену? — оторопел Глеб.
- Предыдущая
- 58/157
- Следующая
