Испанские шахматы - Солнцева Наталья - Страница 29
- Предыдущая
- 29/41
- Следующая
«Лопаткин, видимо, располагает серьезными фактами… он бы зря болтать не стал, – промелькнуло в уме у Глинского. – Что ему известно?»
– Он считает… он подозревает… меня, – всхлипывая, вымолвила Грёза и затихла.
– Какие у него основания?
Она сбивчиво пересказала Глинскому все, о чем ей поведал Виктор.
– Перышко, значит, – задумчиво повторил тот. – Оплошность вышла.
– У кого? – испугалась Грёза. – Ты… тоже мне не веришь?
Она отпрянула, попятилась и рухнула в кресло, закрыв лицо руками.
– Успокойся, ты тут ни при чем.
– А кто же тогда?
– Может, он придумал все, этот Лопаткин? – Жорж понимал, что говорит чепуху. Зачем Виктору лгать? Он ведь ни с кем не поделился своими выводами, кроме Грёзы.
– Я чувствую, что он… прав, – прошептала девушка. – Варвара умерла из-за меня. Я убила ее, только не подушкой. Ее убили… шахматы!
«Это переутомление, – подумал Глинский. – Нервный срыв. Неадекватная реакция на события. Какие еще шахматы?»
Грёза, путаясь и часто промокая платочком глаза, пересказала ему беседу с Анатолием из антикварного салона. И Глинский отчетливо вспомнил, как патрон вскользь говорил про шахматы. Еще в его памяти всплыл белый король, из-за которого Грёза ужасно разволновалась, даже обвинила Жоржа, что он якобы нарочно подбросил ей фигурку. Чушь!
– У Варвары что-нибудь пропало? – спросил он, разряжая витавшее в воздухе напряжение.
– Нет… то есть я не знаю. Кажется, все на месте. Ее деньги… пенсия, лежат в комоде, в нижнем ящике, под бельем.
– Ты проверила?
– Я искала вещи, которые… в общем, Варвара приготовила себе одежду для похорон, так делают многие пожилые люди. – По щекам Грёзы снова потекли слезы. – И деньги были там. Ты думаешь, кто-то решил ее обокрасть? Не-е-ет… это же сущие гроши, даже на приличный гроб не хватит.
– Наша фирма возьмет на себя все расходы, – поспешил утешить ее Жорж. – Не переживай.
– Какой ужас!
Она снова заговорила о белой пешке, появившейся сегодня утром на этажерке.
– Покажи мне эти шахматы, – попросил Глинский.
Сундучок с разделенной на квадраты доской и чудесными миниатюрными фигурками поразил его своей древностью и изысканной красотой. Отливала благородной желтизной слоновая кость, поблескивали эмаль и позолота, мерцал перламутр. Неужели эксперт по антиквариату счел комплект подделкой? Если и так, стоить он может немало. Жаль, не хватает черного ферзя.
От фигурок веяло едва уловимым запахом дерева и чего-то еще, их словно окружал некий мистический ореол. Во всяком случае, Глинский явственно ощутил смятение, прикоснувшись к ним.
– Хочешь, я найду покупателя?
– Они… их невозможно продать, – сказала Грёза. – Разве ты не понял?
Он не стал спорить. Мысль об убийстве Варвары не покидала его. Что это? Навязчивая идея бывшего сыщика, которому повсюду мерещатся преступления? Или догадка профессионала, которая в корне меняет дело? Кому выгодна смерть одинокой старухи? Ирбелину, но он бы на убийство не пошел. Смешно, право, подозревать солидного человека в уголовщине. Патрон не в первый раз приобретает здания, требующие капремонта, и до сих пор он не прибегал к крайним мерам – договаривался с заинтересованными сторонами мирно и по-людски. Грёзе? Но милиционеры при осмотре места происшествия не обнаружили ни завещания покойной, ни дарственной на квартиру. Ценных вещей, судя по всему, у Варвары не имелось.
– Полина тоже умрет, – неожиданно заявила Грёза. – В наборе отсутствовали четыре фигурки. Три появились…
– И что же? – с жаром возразил Глинский. – Ты намекаешь на три смерти?
Она, потупившись, кивнула.
– Допустим. Варвара, Полина… а третий кто? Ф-фу-у! Какую ахинею я несу?! Третий… Чушь собачья! Выходит, если появится черный ферзь, будет и четвертый?
Грёза опять молча кивнула.
– По-моему, мы оба сходим с ума. Погоди-погоди, давай рассуждать реально. Тьфу ты! Чертовщина какая-то! – Он смущенно потирал подбородок. – Предположим: фигурки кто-то украл, а теперь подбрасывает. Зачем? Какой в этом смысл?
– Никакого.
– Вот видишь?
– Между прочим, у Виктора тоже есть шахматы, и в них не хватает тех же фигур, – вдруг вспомнила девушка. – Они тоже пропали! Хотя его шахматы – обыкновенные.
– И фигурки Виктора тоже таинственным образом появляются?
Грёза вынуждена была признать, что нет.
– Получается, кто-то из жильцов похищает из всех шахматных наборов две белые пешки, белого короля и черную королеву? – продолжал Глинский. – У человека просто бзик! Идея-фикс! Не исключено, что именно у одной из старушек. В их возрасте может развиться маразм, склероз и любой маниакальный э-э… синдром, при котором мозги съезжают набекрень. Я частенько имею дело с пожилыми людьми и знаю, что они порой просто выживают из ума.
– Стой! – воскликнула Грёза, прижимая ладошки к пылающему лицу. – Как раз накануне Варвара и Полина собирались вспомнить, куда делись недостающие фигурки…
– И вспомнили, на свою беду! – закончил за нее Жорж. – Одна уличила другую в воровстве, а та не стерпела позора и закрыла подруге рот… подушкой. А сама заработала инсульт – в результате стресса на фоне гипертонии. Убийство – не шутка. Тут даже больные мозги взрываются.
– Они не успели…
– Чего не успели?
– Рассказать. Им помешали…
– Одна из них не успела! – подчеркнул Глинский. – Потому что вторая, то есть почтенная Полина Прокофьевна, не позволила Варваре… э-э… распустить язык. Теперь подруга замолчала навеки, а сама виновница убийства унесет свою тайну в могилу. У нее ведь речь отнялась, кажется?
– Не могу в это поверить, – дрожа, прошептала Грёза. – Полина? Нет… они так любили друг друга…
– Коварная старушка напоследок еще подбросила тебе белую пешку, перед тем как ее хватил удар. Вот только зачем?
– Это те самые шахматы, – упрямо повторила девушка. – Они диктуют свою волю, и человек не в силах сопротивляться. Чтобы кто-то появился или произошло что-нибудь, кому-то суждено исчезнуть… погибнуть.
– Насколько я понял, появились уже две пешки и король, а умерла только Варвара.
– Наверное, шахматы теряют магические свойства, когда не хватает фигур, – неуверенно пробормотала Грёза. – Поэтому они возвращаются.
Но Глинский уже не слушал ее, он нашел подходящее объяснение странным и трагическим событиям и с облегчением вздохнул. Никаких страшных тайн! Все грубо и просто, как дважды два. Интеллигентные бабульки, бывало, и не такие номера откалывали.
– Господин Ирбелин просил передать тебе деньги, – опомнился он, достал конверт и положил рядом с браслетом. – Бери, не отказывайся. Его бес попутал… или твоя красота. А может быть, это одно и то же?
Глинский усмехнулся, а она вспыхнула, сжала руки и затрясла головой.
– Нет, ни в коем случае! Я не такая… не девочка по вызову. Что он себе возомнил?
Гость пожал плечами, для него самого поведение патрона оставалось загадкой. Ирбелин не был похож ни на бескорыстного благодетеля, ни на влюбленного, ни на обуреваемого похотливыми желаниями сластолюбца. Что заставляло его осыпать Грёзу дорогими подарками и весьма приличными денежными суммами? Черт его разберет!
– Послушай, какая тебе разница, что у него на уме? Он же никаких намеков не делает, никаких обещаний от тебя не требует. А деньги всегда пригодятся, особенно при переезде. Не потащишь же ты с собой старый хлам?
– Это не хлам, это память, – обиделась Грёза.
– Такое везение не каждый день случается, – не унимался Глинский. – Я по опыту знаю: когда деньги к тебе идут, их отвергать нельзя, это дурная примета. – Он запнулся, просиял, словно осознал что-то, и выпалил: – Может, это твои шахматы наворожили? Тем более грех отказываться!
На ее лице возникло замешательство, и гость воспользовался моментом, чтобы удалиться.
– Ладно, я побежал. А то у меня еще дел по горло.
Грёза вздрогнула, когда за ним захлопнулась дверь. Она сидела, уставившись на браслет в бархатном футляре и конверт с деньгами, не решаясь прикоснуться к ним. Сундучок с шахматами стоял на столе, раскрытый, а рядом на доске из темного и светлого дерева врассыпную теснились рыцари, всадники, пешки… белый король словно сам собой оказался бок о бок с белой королевой. Черный король, держась особняком, одиноко взирал на них, в его эмалевых глазах мерцала зависть.
- Предыдущая
- 29/41
- Следующая
