Черная роза - Солнцева Наталья - Страница 63
- Предыдущая
- 63/145
- Следующая
– Но… Николай! У меня к вам огромная просьба…
– Что угодно! – обрадовался Ник. – Буду счастлив оказать услугу такой красивой девушке!
– Дело в том… Помните, вы с Валентином попросили у меня на время дневники гувернантки Баскаковых?
– Д-да…в самом деле…
Ник абсолютно выпустил из виду, что они выклянчили у Вики архивные бумаги, – те самые дневники, в которых было написано про серьги, смерть Александры и ее жениха, Мишеля Протасова. Они обещали вернуть бумаги, но потом так все закрутилось! Поиски склепа, убийство Ковалевского, призрак, исчезновение Валена… В общем, не до того было.
– Где же дневники? Куда они делись? – лихорадочно пытался вспомнить Ник. – Кажется, я отдал их. Точно! Я был так напуган, что не чаял от них избавиться! Но вот кому?
Он с трудом восстановил в памяти все, касающееся пожелтевших тетрадей, исписанных рукой француженки Полины Боженар. Кажется, он тогда был в больнице по причине острого нервного расстройства… и к нему пришел незнакомый мужик, крутой качок. Как же его звали? Влад, кажется. Да! Вспомнил! Именно Владу он и отдал дневники и письма в придачу. Там еще была пара ветхих писем… И с тех пор Ник о бумагах забыл напрочь! А ведь их действительно надо вернуть. Они числятся в музейном архиве, и у Вики могут быть неприятности. Черт! Как нехорошо получилось!
– Вы меня слушаете, Николай? – спросила Вика.
Ник встрепенулся. Кажется, она что-то говорила, а он задумался и прослушал.
– Да-да, конечно! – поспешно ответил он. – Слушаю.
– Когда вы могли бы передать мне бумаги?
– Ну… Вален уехал, а бумаги у него. Впрочем, я попробую их достать! Может быть, он оставил их у хозяйки квартиры? Он снимал квартиру…
Ник заврался. Его, что называется, «понесло». Но надо же было что-нибудь говорить! Пока он найдет Влада, пока попросит вернуть тетради… Неизвестно, есть ли они у него? Он мог их кому-то отдать или уничтожить.
Мысли метались в голове Ника, сменяя одна другую.
– Хорошо, я подожду, – упавшим голосом ответила Вика.
Видимо, ее уже спрашивали, куда делись бумаги. Во всяком случае, в любой момент могли спросить.
– Вика! Давайте встретимся, погуляем по Москве! – предложил Ник. – Мне будет приятно вас увидеть!
– Да?
Вика покраснела от удовольствия. Она тоже скучала. Вален разбудил ее романтическую натуру щедрыми обещаниями и…пропал. Забыл о ней. Николай тоже очень интересный молодой человек, москвич. Почему бы не провести с ним время?
– Так вы согласны?
– Пожалуй!
Ник почувствовал, что она улыбается. Значит, он ей не безразличен. Чудесно! Наконец-то, он разгонит проклятую скуку, будет встречаться с замечательной девушкой… Все складывается, как нельзя, лучше! Черная полоса в его жизни кончилась!
…В раннюю пору его бурной жизни, когда он еще носил другое имя, его смелые усы, длинные вьющиеся волосы, каким могла бы позавидовать любая женщина, безупречное телосложение, – давали ему вид Аполлона. Перед ним все двери были открыты, – но его мрачная душа, как-бы случайно попавшая в столь прекрасное тело, его неоправданный цинизм, неприкрытые сарказм и злобность, переходящие в бесконтрольную ярость, – делали его самым неприятным гостем. Особенно, когда выпив изрядное количество «гадости», – так он называл самые лучшие вина, которые ему подавали, – он начинал всем присутствующим гостям описывать картины Страшного Суда и адских мук, которым подвергаются души грешников, которые позволяли себе… Это было ужасно! Отвратительные сцены, рисуемые им, приводили людей в недоумение и трепет, настроение у них портилось, аппетит пропадал и появлялось непреодолимое желание выскочить из-за стола и бежать, бежать, куда глаза глядят, – лишь бы подальше, прочь от адских видений жуткого будущего и от безумного пророка, возвещающего неминуемые и жаркие объятия «геенны огненной».
Никому это не нравилось, и его больше в гости не приглашали. Постепенно круг общения сужался, пока господин Араун де Бриссон не остался в полном и беспросветном одиночестве. О, сколько справедливого негодования, сколько желчи изливал он на «неблагодарных людишек», этих «бурдюков для вина и еды», которые не желают смотреть правде в глаза, не желают признавать ее неприглядные стороны! Им бы только жрать, спать да развлекаться! А о душе они заботиться не желают! Им даже слышать не хочется о том, к какому бесславному концу их приведет легкомыслие, сиюминутная суета и леность недалеких умишек!
Ах, да что сожалеть без толку! Бриссон решил махнуть на все рукой. Его еще больше озлобила людская неблагодарность. К счастью, он предусмотрительно поселился вдали от толчеи и лишнего шума, на тихой роскошной вилле в римском стиле, с чудесным внутренним двориком, фонтаном, огромным садом и прекрасными мраморными термами [23] . Жилище его располагалось на берегу Средиземного моря, окруженное густыми зарослями вечнозеленых кустарников, чьи жесткие листья блестели на солнце, как серебро.
Великолепный лазурный берег, оливковые рощи, эвкалипты, пальмы и агавы, заросли мирта и олеандра служили любимыми местами для прогулок и размышлений господина де Бриссона. Он обожал охотиться на жаворонков, куропаток и рябчиков, коих здесь водилось великое множество, а потом зажаривать их на костре, под сенью душистого леса.
В его саду и окрестностях виллы поселилось несметное количество летучих мышей, и если одинокий путник или нежданный гость забредали в жилище странного господина, то воспоминания об этом надолго отбивали охоту приближаться к чудесным беломраморным хоромам, в которых поселился «сам дьявол».
Впрочем, Араун де Бриссон так не считал. Напротив, – это все окружающие были для него «семенем греха» и «сатанинским отродьем». Именно так, и не иначе называл он людей, – женщин, детей, стариков и старух, рыбаков, зарабатывающих себе на жизнь ловлей сардин и камбалы, крестьян, хозяев виноградников, и даже богатых соседей. Он ни для кого не делал исключения. Все люди одинаковы, – жалкие грешники, алчущие денег, зрелищ и дешевых удовольствий, вроде набитого желудка или мерзкой похоти. Тьфу! Смотреть противно! А еще более противно иметь с ними дело!
- Предыдущая
- 63/145
- Следующая
