Черная роза - Солнцева Наталья - Страница 50
- Предыдущая
- 50/145
- Следующая
Они так увлеклись разговором, что истошный визг кого-то из женщин застал их врасплох.
– Валерия! – испугался Никита, вскочил и побежал на крик. – Что-то случилось!
Горский едва успевал, взбегая за ним по ступенькам на второй этаж. Невозможно было себе представить, что Никита был инвалидом, прикованным к креслу, всего год назад.
Валерию напугала «Алена». Покойная снова стояла на галерее второго этажа, устремив на Валерию неподвижный взгляд.
– Успокойся, – мягко сказал Никита, обнимая жену. – Это только образ. Энергетический фантом… Если ты перестанешь бояться, он исчезнет.
Горский потерял дар речи, увидев «Алену». Она была в том самом платье, которое было надето на ней в день похорон. Зрелище было не из приятных, и он вполне понимал Валерию. От такого не только закричать, – инфаркт получить можно! К тому же, в воздухе чем-то пахло, – не то серой, не то…какой другой гадостью…
Валерия сильно закашлялась.
– Черт знает, что творится в этом доме! – возмутился Никита. – Кто может подсказать, как с этим справиться?
«Алена» немного побледнела, стала прозрачной, ее черты исказились, «потекли», покрылись туманной дымкой и медленно рассеялись. На месте, где она стояла, образовалось пятно сажи, или черного порошка непонятного происхождения…
Все молча, затаив дыхание, наблюдали, кроме Валерии. Она спрятала лицо на плече у Никиты и кашляла.
– Мне ночью бабушка Марфа приснилась, – тихо сказала Лида. – Она велела очистительный обряд совершить. За Пылающей Дверью, багряной и яркой, стоит круг – голубой и светящийся!
– Что-что? – переспросил Горский.
Лида показалась ему чересчур серьезной и сосредоточенной. Он привык ее видеть другой, – застенчивой и нежной, немного смущенной, чуть-чуть капризной…
– Так Марфа сказала, – ответила Лида. – Надо сделать Круг Голубого Пламени и сжечь внутри него порошок. Тогда привидения потеряют свою силу.
– Ты сможешь? – спросил Никита.
– Попробую… – Лида зябко повела плечами. – Только надо порошок собрать, а он разлетается.
– Я сделаю! – неожиданно предложил Горский, подходя к темному пятну и присаживаясь на корточки. – Больше никто пусть не подходит! Элина, серебряная ложка есть?
Девушка кивнула.
– Принеси!
Он расстелил носовой платок, медленно поднес руки к пятну…
– Не двигайся, – сказал он, как будто порошок мог его слышать.
Элина подала Сергею ложку, и порошок благополучно перекочевал на носовой платок. Горский связал его в узелок и удовлетворенно вздохнул:
– Вот и все! А вы боялись! Пошли, – он встал и направился во двор. Все потянулись за ним, кроме Валерии. Бабу Надю попросили тоже остаться в комнате Валерии, и она весьма неохотно, но согласилась.
– Нужны спирт и медная чаша, – сказала Лида.
Со спиртом проблем не было, – нашли неразбавленную самогонку, которую баба Надя хранила для натираний, – а вместо чаши Элина притащила медную ступку.
– Подойдет?
Лида кивнула.
– Придется использовать подручные средства! – улыбнулась она. – Ищите ровное место, на котором снег растаял!
– Вот оно, – подошел Горский к навесу для сушки трав. – По-моему, то, что надо.
Он положил платок с порошком на землю. Лида прокопала вокруг него канавку, вылила в нее самогон и подожгла, произнося при этом:
– Если существует пять чувств, я ищу шестое, вечно убегающую изменчивую суть, которая перебирает пальцами все мои чувства и желания, когда я сплю. Я погружаюсь в холод, в бездну теней, пахнущую пеплом и серой… Я выхожу за пределы, вращаясь без движения в темном урагане, который наполняет это пространство. Я обращаю мое повеление через долгие световые годы, достигая орбиты неоткрытой звезды. Пусть разрушение зла произойдет от этого огня!
Все стояли вокруг ритуального огня, глядя на связанный узлом платок с порошком. Вдруг платок вспыхнул ярким голубым светом и испарился, – без дыма, без запаха. От него не осталось никакого следа.
– Ух, ты! – выдохнул Горский. – Откуда это ты такие слова знаешь?
– Так я же ведьма! – засмеялась Лида.
– И что же? «Мертвецов» больше не будет? – уточнил Никита.
Ему совсем не хотелось, чтобы Валерия пугалась и нервничала.
– Действие очищающего огня достигнет максимальной силы через шесть часов! – ответила девушка. – Так сказала Марфа.
– Надеюсь, так и будет, – пробормотала Элина.
Они постояли во дворе, дожидаясь, пока весь огонь погаснет, и пошли в дом.
Баба Надя уложила Валерию в постель и хлопотала на кухне. Она вытащила из печи лист с румяными рогаликами, поставила на стол. От глиняной миски с молочным киселем шел горячий аромат ванили…
Серебряные канделябры были тусклыми от натеков воска, свечи догорели до самого основания и дымили. Де Альвейр, Рыцарь Розы, сидел в кресле с высокой резной спинкой и созерцал через открытое окно звездное небо. Яркое, холодное сияние далеких созвездий вызывало у него непонятную и страстную тоску. Ему было скучно здесь, среди вечно озабоченных существ, бестолково суетящихся по мелким и ничего не значащим поводам. Люди! Как им до сих пор не надоела глупая мышиная возня? Вместе с тем их так много, и они словно слепцы, бредущие огромной толпой по пыльной дороге: куда не знают, но под ногами путаются. Мешают! Из-за них приходится терять столько драгоценного времени и сил понапрасну, что хочется выть от досады!
Взять хоть обитателей лесного дома, – баба-холопка и две кислые девицы! – а сколько хлопот доставили благородному рыцарю! Пришлось надевать дурацкую маску и корчить из себя шута горохового! «Следователя областной прокуратуры»! Это ж язык сломаешь, пока выговоришь!.. О, Черная Бездна! Как они его «достали»! Мало того, что он жил среди них, притворялся, черт знает, кем, – так еще и без особого результата! Статуэтки найти так и не удалось, и заморочить как следует бабам их куриные мозги тоже не вышло.
А все потому, что вместо решительных мер приходится играть в поддавки! Ну, он сумел справиться со своей гордыней, – сделал все, как надо, – ни разу не вышел из себя, не выдал ничем своих намерений! Даже «протоколы допросов» писал, как положено. Правда, по-латыни… Но это не важно! Глупые коровы все равно не разберутся, что к чему. Не изучать же ему, в самом деле, все языки, на которых болтают люди?! Он с трудом одолел латынь еще в древнем Риме и с тех пор пользовался только ею. Говорить он мог хоть по-китайски, но писать и читать… Сойдет и так!
- Предыдущая
- 50/145
- Следующая
