Скалолазка и мировое древо - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 50

• Предыдущая
• 50/71
• Следующая

– Сколько осталось до Ритуала? – поинтересовался Кларк у Ирбиса.

– Чуть больше восьми часов.

– Назад возвращаться бессмысленно. Не стоит терять время, чтобы искать кандидата. В качестве жертвы выступит она.

Ирбис поджал губы.

Лицо Мерфи побледнело.

Я не знала, что означает эта фраза. По-видимому, что-то малопривлекательное, потому что сочетание слов «жертва» и «ритуал», да еще по отношению к тебе, заливает грудь ледяным холодом.

– Ирбис, проследи, чтобы до вечера с ней ничего не случилось, – холодно приказал Кларк.

– Слушаюсь!

– Позвольте мне охранять девушку, – сказал Мерфи, сглотнув. – Все-таки я догнал ее.

– Охранять ее будет Ирбис, – непреложным тоном заявил повелитель Арьяварты.

За все время его глаза не просветлели ни на миг.

Ветер хлестал по склону, недобро гудел среди камней и забирался под волосы, полосуя череп ледяными бритвами. Двадцать минут назад, неистово карабкаясь на гору в одиночестве, я не замечала его замогильного духа. Зато теперь чувствую весьма явственно. Возможно, потому, что сама нахожусь в шаге от могилы.

Из обрывков разговоров, услышанных мной, стало понятно, что выше на вертолете подняться нельзя. Ветер сильный и порывистый, вертолет не сможет зависнуть над склоном и высадить пассажиров. Ирбис приказал пилотам, чтобы они выбросили палатки и часть снаряжения на высоте примерно 4500–5000 метров, на леднике. Сами мы находились где-то на трех тысячах, а всего высота горы была шесть тысяч двести.

Молчаливые охранники, которых звали Капуцин и Панголин, вскинули на спины большую часть снаряжения. Мерфи взял компактный рюкзак и матерчатую сумку. Мне, в дополнение к собственному рюкзаку, досталась другая матерчатая сумка. Не знаю, что в ней, но она была не слишком тяжелой. Хотя посмотрим, буду ли я заявлять так уверенно после пары тысяч метров подъема.

Крепкий жилистый Ирбис взвалил на спину огромный рюкзак с биркой, на которой было выдавлено его имя. На плече у него висела штурмовая винтовка обтекаемой формы (я такие видела только в фантастических фильмах). На поясе кроме запасных обойм и пары осколочных гранат находился пистолет в кобуре.

Сложив руки на груди, Кларк стоял на большом камне и мрачно смотрел на вершину. При нем не было ни рюкзака, ни оружия. Когда разобрали снаряжение, Ирбис подошел к Кларку и тихо доложил, что все готово. Тот кивнул и спустился с камня.

Так началось наше восхождение.

Первыми шли два охранника Кларка – размеренно и даже монотонно, как роботы. Мерфи шагал за ними, уставившись себе под нога. Невольно загляделась на его спортивную фигуру, на упругую походку и широкую спину…

Ирбис велел идти впереди него, чтобы я была перед глазами. Я не удержалась и спросила, как быть, когда мне захочется пописать, но он так тяжело посмотрел в ответ, что желание шутить тут же пропало. Оно и правда, шутить не время. Время поплакать, потому что, вероятнее всего, это последнее, что я успею в этой жизни.

Вершина стала ближе. Теперь я могла заявить об этом уверенно. Почти идеальная пирамида сияла снегами на фоне пронзительно-голубого неба. И хотя я по-прежнему не видела там древа, вершина была яркой, чудесной, наполненной жизнью. Чего нельзя было сказать о цепочке людей, которые поднимались по склону. Среди нас царили уныние и гнетущее молчание, усиленные завыванием высокогорного ветра и присутствием темного нечеловеческого существа.

Кларк не держался определенного места в цепи. Он то шел первым, то вдруг исчезал и появлялся в хвосте. От каждого такого появления у меня замирало сердце. Повсюду его сопровождало облако прозрачной черноты, растягиваемое ветром в длинный шлейф.

Когда он в очередной раз внезапно возник во главе строя и я смогла перевести дух, из-за спины раздался хрипловатый голос Ирбиса:

– Понести твою сумку?

– Это очень любезно с вашей стороны, – ядовито ответила я, – но стоит ли помогать рабыне, которая через несколько часов станет еще и жертвой? Не лучше ли наоборот – нагрузить ее дополнительной поклажей?

– Если не желаешь, то не буду помогать, – ответил он.

Его даже не зацепила моя язвительность. Мне стало досадно.

– Хочу сказать тебе кое-что… хм… ты должна знать… – снова подал голос майор. – После того, что произошло на дне озера, многие солдаты восхищены тобой.

Я настолько удивилась, что сбилась с шага.

– Восхищены мной? С чего вдруг?

– Ты дралась так отчаянно, так яростно, просто на зависть. Не каждый солдат имеет такой боевой дух, а ты женщина. Обычно женщины слабые и не могут за себя постоять. Но не ты. Ты сильная, решительная. Ты поставила на место разжиревшую свиноматку Шиншиллу. А когда ты сбежала из лагеря, несмотря на черную отметину, то покорила всех. Сейчас в лагере только о тебе и говорят. В казармах, на кухне, на плацу, в подгорных лабораториях. Все о тебе говорят.

– И что говорят?

– Что ты первый человек, кто открыто выступил против повелителя. Немногие отваживались на это. На моей памяти, пожалуй, и не было таких. Ты стала первой. Обитатели подгорного царства говорят о том, что ты сильная и ничего не боишься.

– Что, в самом деле? – От смущения я покрылась краской. – Так и говорят?

– Мне нет смысла лгать, – отвечал Ирбис невозмутимо. Похоже, эта невозмутимость заложена в нем от рождения. – Ты осталась в сердцах обитателей царства. Они тебя боготворят. Многим хотелось, чтобы ты осталась в Арьяварте… Не скрою, и мне тоже.

Кларк уже шел слева и немного впереди. Убедившись, что он не смотрит на нас, я осторожно бросила через плечо:

– Вы поможете мне бежать?

– Нет, – ответил Ирбис – Левиафан мой повелитель. Я служу ему очень давно. Так давно, что ты не можешь и представить. То, что ты удивила даже меня, старого пса, не означает, что я откажусь нажать на курок. Я рассказал о настроениях в лагере потому, что считаю – ты должна об этом знать. Многие и многие огорчатся, когда тебя не станет.

Я усмехнулась. Впрочем, усмешка получилась горькой.

– К тому же, – продолжил Ирбис, – бежать невозможно. На тебе отметина. Она притягивает… – Он секунду подбирал подходящее слово. – Черный дым. Как только ты удалишься на определенное расстояние, он это почувствует. Догонит тебя и сожрет заживо. Это намного страшнее, чем любая другая смерть, поверь мне!

– И от него нельзя защититься?

– Нет. Он проникает даже сквозь стены. Его можно лишь отвлечь, но очень ненадолго.

– А если освободиться от метки?

– Способа не существует. Только повелитель может снять ее, но он не станет этого делать. Я ношу свою метку сколько себя помню.

– И у вас тоже?

Он промолчал.

– Черный дым – это Молох? – спросила я и лишь затем сообразила, что слова прозвучали достаточно громко.

Ирбис шикнул на меня и больно схватил за руку.

Два молчаливых робота во главе колонны вышагивали почти синхронно. Мерфи чересчур пристально глядел себе под ноги, вероятно о чем-то думая… Взгляд Кларка я ощутила затылком. Теперь он находился позади.

– Нельзя называть имя, – прошептал Ирбис.

– Почему?

– Он терпеть не может, когда кто-то пытается проникнуть в его суть. Он гневается, а гнев его страшен.

Я замолчала.

Некоторое время мы шли молча.

– Что со мной будет? – спросила я через плечо.

Военный за моей спиной ответил после долгой паузы:

– Пожалуй, следует начать с того, что мой повелитель… как бы тебе объяснить… в нем живут двое.

– Майор! – внезапно раздалось из головы строя. Кажется, это был Панголин, один из охранников. – Я думаю, вам нужно взглянуть на это!

Альтиметр на запястье Ирбиса показывал высоту 4200. И это чувствовалось. Хотя во мне изрядный запас прочности, но я буквально валилась с ног от усталости. Прежде чем Кларк и его группа догнали меня, я вскарабкалась на отвесную скалу и прошла не меньше десяти километров вверх по склону. Да еще разреженность воздуха давала о себе знать. Голова казалась чугунной и тупой. Из-за низкого атмосферного давления кислород хуже связывается с гемоглобином и приходится чаще дышать. Впрочем, это еще мелочи. Настоящая расправа начинается от пяти с половиной. Там у крепких на вид людей случаются инфаркты, отеки легких, внутренние кровотечения. Самое незначительное недомогание на высоте превращается в кровавого палача.

• Предыдущая
• 50/71
• Следующая