Скалолазка и мертвая вода - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/77
• Следующая

Парень не оправдал моих ожиданий. Вместо того чтобы тотчас кинуться за улепетывающим бомжем, крича: «Стоять, мать твою!» – и стреляя в воздух, полицейский старательно поправил фуражку и легонько потрусил по тротуару.

– Вы не могли бы вызвать подкрепление? – спросила я, озабоченно глядя на уменьшающуюся фигуру Глюки.

– В каком отеле вы живете? – спросил полицейский, тесня меня в тупик между парой домов. Над нами выросла кирпичная стена без окон.

– Отель Престона, – ответила я, уже не видя погони.

– Это в двадцати милях отсюда! Не проще было поселиться в Гранд Централ? Это намного…

Его фразу оборвал звон разбитого стекла – возможно, витрины, – покатившийся по улице. Полицейский мигом вытащил пистолет.

– Что там такое? – едва не закричала я, собираясь выбраться из тупика.

– Стойте там, где стоите! – строго произнес он и перевел пистолет на меня. – Не двигайтесь.

Я оторопела.

Очень неприятно себя чувствуешь, когда на тебя смотрит дуло. Почему же так не везет с полицейскими в последнее время! Прямо рок какой-то! У меня что, лицо рецидивистки? Пальцы в татуировках «Смерть легавым»? Ведь работаю в apxuвe! Иногда очки ношу!

– Если этот парень улизнет, будет очень плохо! – сказала я.

Он не ответил. Смотрел вдоль улицы, держа револьвер наготове. Секунда, другая… И я решилась.

Нет, только не подумайте, что, пока полицейский отвернулся, я прыгнула на него, сломала руку, выхватила пистолет. Во Франции этот трюк случайно получился. Сам собой. Да и расстояние было ближе – не как сейчас…

Я бросилась к стене. Всего два этажа высоты. Кирпичи выложены аккуратно, с глубокими швами, придающими зданию вычурность, а для меня – великолепные зацепы.

На тренировках приходилось отрабатывать скоростной подъем. Иногда с нашими парнями лазала наперегонки. Однажды с Крошем – Григорием Крошенинниковым – прошли стену пятиэтажной хрущобы. Практически одновременно. Время не помню, но было страшно, когда поглядела на пройденный путь. Понять не могла, как залезли. Ни щелей, ни пазов. А эта стена – сущий пустяк. Зацепы есть – только руками-ногами перебирай проворнее.

Две трети стены прошла почти на «раз-два!». Словно не карабкалась, а на тросе подтягивали – настолько быстро. Полицейский, когда обернулся, в первый момент едва не упал в обморок. Глаза выкатились. Ну, как же! Только что была девчонка – и испарилась!..

Его заминка дала мне еще пару секунд, чтобы пройти последнюю треть…

– Эй! Стой! – услышала я.

Заметил. Голос такой потерянный, словно его молнией шибануло.

– Эй! Что ты делаешь?.. Разобьешься! Эй!.. Как это ты?..

Прощайте, дяденька полицейский!

Я перевалилась через парапет и оказалась на плоской крыше.

Во что бы то ни стало необходимо догнать Глюки. Архиважно! Не дай бог сбежит – как тогда узнать, где он нашел кубики «мертвой воды»?

– Мои глюки разбегаются, – произнесла я и стремглав полетела по крышам домов.

Глюки все-таки смылся от полицейского. Не знаю, как ему удалось – с его-то пластикой! И ходит, и бегает, словно на костылях. Но все-таки улизнул. Не зря гремела разбитая витрина. Что-то придумал, козлобородый хитрец. Вывернулся. И спрятался в крошечном скверике за бакалейным магазином. Думал, никто не увидит.

Правильно. Никто не увидел. Кроме меня.

Сверху-то все как на ладони!.. Конечно, моим близоруким глазам еще бы очки в помощь, но драное пальто Глюки разглядела и так.

Я спустилась с крыши магазина, аки божий ангел. Придерживая сумку, спрыгнула в мягкую траву прямо перед Барсиком, вогнав его в ступор. Глаза бомжа уставились на меня, словно инсультом парализованные, только козлиная бородка дергалась.

– Любовь моя! Это что за выходки? Настоящие парни так не поступают – оставил девушку с двумя незнакомыми мужчинами! Придется тебя наказать… – Он напрягся. – Собиралась за хорошее поведение купить тебе огромный бифштекс и пару гамбургеров, но после этой выходки считай, что свой бифштекс ты уже съел. Апелляцию подавай в международный суд по правам человека в Гааге.

Бродяга молчал, превратившись в манекен.

– Слушай, Глюки, – произнесла я устало. – Если честно, мне от тебя тошно. Ты мне противен, твое поведение отвратительно, запах ужасен, и я жду не дождусь, когда избавлюсь от тебя… Но сначала ты должен привести меня туда, где нашел темные кубики. До того, как американские агенты тебя пристрелят.

Его глаза блеснули. Кажется, понял. Сразу засуетился, заторопился.

– Мне нужно на Южный остров, – проговорил он. – У меня там больная мать…

Так я ему и поверила после того, что он наговорил полицейским! Брехло еще то!

– Сначала покажешь, где нашел кубики!

– Сначала еда.

Нахал!

– Не дай бог опять сбежишь! Найду даже на дне морском! И раздроблю коленку. Я этого никогда не делала, но ради тебя готова попробовать.

Он опять зарыдал. Ну и чудо!

Гамбургеров в меню обнаружившегося рядом кафе не оказалось, пришлось купить для Глюки сандвичи с форелью. Еще он потребовал кусок шоколадного торта, и я уступила. Себе взяла австралийский салат – помидоры с огурцами, завернутые в ветчину, – и томатный коктейль. Все это попросила с собой, мы отошли в неосвещенную аллею и устроились на темной лавочке. Точнее, Барсик устроился, а я даже с другого края присесть не смогла. Запах рубил наповал. Пришлось встать под деревом.

– А теперь рассказывай, – велела я, когда он первым делом слопал торт.

Барсик облизал шоколад с грязных пальцев, отчего у меня в горле застрял кусочек огурца. Я поспешила запить его.

Глюки рассказывал с неохотой, бессвязно и сбивчиво. Смысл терялся в пулеметной мешанине слов, к тому же Глюки не умел связывать события в единую цепь. Приходилось его останавливать, выяснять, что он подразумевает под некоторыми словами, заставлять повторить сказанное под угрозой изъятия оставшегося сандвича – в общем, делать целое лингво-этнографическое исследование. В итоге выяснила следующее.

Около шести месяцев назад на Восточном побережье «плохие люди» прогнали его из города Нейпир. Они прогневались на бедного Глюки ни за что! Ага, так я и поверила… Унося ноги, он заблудился в заповедных лесах, протянувшихся между заливом Хок и хребтом Раукумара.

– Там заповедник, – с вдохновением произнес Глюки, и я на мгновение решила, что ему знакомо чувство прекрасного. На мгновение, пока он не произнес следующую фразу: – Поэтому звери там нешуганые. Оленя можно камнем прибить, еды – навалом.

Вот оно – представление возвышенного и прекрасного в мозгах пещерного человека. Уверена, что моим сотрапезником заинтересовались бы многие ученые-антропологи.

Короче, по словам Глюки, в каком-то лесу, в какой-то луже он нашел три темных кубика. Они плавали в воде, а вокруг кверху брюхом – мелкая рыбешка. У Барсика хватило благоразумия не подбирать ее, хотя ему показалось, что она лишь оглушена.

С великой осторожностью он выловил кубики и собрал их в пакет.

– Что-то я тебе не верю, – произнесла я. – Ты хочешь сказать, что нашел их так просто? Что они валялись под ногами?

Как он вспыхнул! Вскочил, запрыгал вокруг меня, обрушивая потоки слов, которые я все равно не понимала.

Пока он прыгал, я доела свой салат.

– Ладно, – успокоила его. – Убедил… Что дальше?

Дальше мозговитый Барсик решил испытать таинственные кубики. Провести эксперимент, чтобы определить их назначение. К тому времени он уже переместился с Восточного побережья на Западное, однократно был бит за кражу овцы.

Неделю назад, украв у пенсионерки пузырек из-под лекарств и резиновые перчатки, он принялся экспериментировать. Прежде всего растопил один из замороженных кубиков. При этом долго мучился. Кубик – словно пластиковый: на солнышке не таял. Только на костре все получилось.

Далее хренов Нильс Бор недолго думая вылил полученную жидкость в бассейн с карпами в одном из ресторанов… Да, я тоже ужаснулась, представив мучения бедных рыбок. Однако Глюки сказал, что мучений почти не было.

• Предыдущая
• 32/77
• Следующая