Скалолазка - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 51

• Предыдущая
• 51/73
• Следующая

– Нужно с ними жестче. Посылай всех подальше и спи спокойно.

– А вдруг обидятся?

Вася слишком мягкий человек. Специалист хороший, но вот как преподаватель – самая настоящая «жертва» студенческой братии. Ему бы стукнуть кулаком по столу, сказать пару матерных, вроде: «Я вас всех, неучи, на чистую воду выведу! Я – сито, вы – плевелы! Я – сталевар, вы – бракованные болванки! Будете зубрить „Методы математической статистики“, как евреи – Моисеевы скрижали! Или вон из университета». Вот так, чтобы у студентов поджилки тряслись.

А Вася… только кнопки ему не подкладывают и рога к затылку не привинчивают. Делают с ним студенты, что хотят. Особенно на экзаменах или зачетах. Вот он и не подходит к телефону…

– Вася, я звоню по очень важному делу! – произнесла я.

– По поводу перевода Геродота? – почему-то тихо спросил он.

– Нет, не по поводу Геродота! – Иногда с ним очень трудно разговаривать. Ведет себя, словно мальчишка. – Мне нужна информация о раскопках 1906 года, в ходе которых было обнаружено сто сорок восемь обломков красного мрамора. Инвентарные номера с 082806001 по 082806148.

– Где, говоришь, проходили раскопки?

– Об этом я тебя и спрашиваю!

– А… понятно. Погоди, запишу. А то забуду.

– Постарайся не забыть!

В трубке было слышно, как Вася повторял каждое слово, которое выводил на бумаге. Я представила его записи. Надеюсь, он пишет печатными буквами. Если же своим обычным почерком – ничего не поймет потом. Что делать. Ученый…

– Какого периода находки?

– Думаю, ахейское время Древней Греции. Не раньше девятого века до нашей эры.

– Ого! Занятно!

– Вот тебе и «ого»! Возможная территория обнаружения – Средиземноморский бассейн. Сразу ничего в голову не приходит?

– В начале прошлого века в археологии главенствовали англичане. Все крупные находки в Египте, Греции, Италии принадлежат им.

– Есть подозрение, что среди англичан затесался француз.

– Посмотрим.

– Когда тебе позвонить?

– Дай подумать… Позвони через недельку!

Я гневно скрипнула зубами.

– Вася… Забыла сказать. Эта информация нужна мне немедленно. Если не справишься через пару часов, один человек может погибнуть.

– Ты меня ставишь в невыносимые условия.

– Постарайся Вася, а с меня в благодарность – корзина кефира!

– Кефира? – В Васином голосе послышалась заинтересованность. – Это меняет дело. Тогда потороплюсь. Слушай, откуда ты звонишь? Так хорошо слышно, словно ты в соседней комнате. Даже не верится, что это мой телефон производства шестьдесят пятого года.

– Неважно, где я нахожусь. Ты найди место раскопок!

– Хорошо. Если только их проводил известный ученый. В то время существовала тьма черных археологов, которые продавали древности знатным европейцам. Так вот, эти гробокопатели не оставляли архивов.

Глебов здорово напугал меня своим предположением. Я даже потеряла дар речи.

Ведь действительно! Обломки красного мрамора разошлись по всей Европе. Торговец Морис Фурнель вполне мог делать капитал на исторических реликвиях… Впрочем, ерунда это все!

– Нет, Вася, черные археологи ни при чем. Обломки инвентаризированы двадцать восьмого августа 1906 года. Определенно, работала целая экспедиция, которую возглавлял человек известный. Каждый день откапывалось множество предметов. Поэтому, чтобы не запутаться, в инвентарный номер вводили дату находки.

– Может быть. Посмотрю. Лучше скажи, как тебе позвонить?

Я продиктовала номер сотового.

– Если мне вдруг станет невтерпеж, – спросила я, – тебя-то как найти?

– До семи вечера буду прятаться здесь. Потом отправлюсь домой.

– Дома тоже будешь прятаться?

Вася подумал немного.

– Нет, зачем… Но на всякий случай давай договоримся. Когда будешь звонить, дождешься трех гудков и повесишь трубку. Потом наберешь еще раз. Я буду знать, что это ты.

Ну, конспиратор! Куда там Штирлицу до него!

– А если ты не услышишь первый звонок? Ну, скажем, будешь бриться?

– Не знаю, как ты, Овчинникова, а я по вечерам не бреюсь! – сказал Глебов.

– Ладно-ладно, – поспешила я его успокоить. – Буду ждать звонка.

До четырех часов не позвонили ни Вайденхоф, ни Вася Глебов. Не хотелось торопить их, поэтому я потихоньку погрузилась в самолет (сумки с альпинистским снаряжением сдала в багаж) и отправилась в Афины

В самолете незаметно уснула. Еще до взлета. Так хорошо уснула, что проспала весь полет и очнулась, только когда стюардесса-гречанка тряхнула меня за плечо.

Я вскочила так резко, словно в меня иголку всадили.

– Сколько времени? – едва не плача, закричала я.

– Половина седьмого вечера по местному времени.

– Господи! Я же все проспала!

– Не волнуйтесь. Мы приземлились вовремя.

– Да что вы знаете!.

Не лучший выход – срывать гнев на постороннем человеке. Но так получилось. Ничего не могла с собой поделать.

Угрюмо-голубоватый дисплей моего сотового телефона не зафиксировал ни одного входящего звонка. Меня не искали ни Вайденхоф, ни Глебов. Наверное, забыли… А между тем времени осталось чуть больше трех часов. «Кассио» неумолимо отсчитывали драгоценные секунды.

Я подобрала сумки со снаряжением, которые выкинул автоматический транспортер, и без проблем прошла таможню. Офицер лишь поинтересовался, есть ли у меня греческая виза.

Я перевела взгляд на него.

Худющий – рубашка висит, словно на вешалке. В лице с огромным носом что-то от попугая.

– Что за бред! – ответила я. – Вы слепой? Не видите в моем паспорте шенгенскую визу? Или Греция перестала быть членом Европейского союза?

В другой раз меня бы за такие слова просто не пустили в страну. Но, видимо, взгляд мой был уж очень тяжел. Таможенник не выдержал, опустил глаза и шлепнул неряшливую печать на пустой странице.

Я вышла из здания аэропорта.

В солнечной Элладе шел дождь. Не сильный, но изнурительный. Не выходя из-под козырька, бросила сумки возле ног и принялась звонить. Времени уже около семи. В душе угнездилось гадкое предчувствие, что спасти Леху не успею.

Вайденхоф не брал трубку.

Я набирала номер раза три и долго слушала длинные гудки. Брызги воды, капающей с козырька, успели вымочить кроссовки. Пришлось прижаться к стене.

Прижалась и почувствовала, что прилипла. Попыталась оторваться. Раздался треск. Майка и шорты с трудом отделились от окрашенной стены. Тьфу ты – не заметила предупреждающую табличку. Вот досада! Теперь на спине и шортах, обтягивающих ягодицы, будут красоваться серые неровные полосы. Уж если не везет, так во всем!

Вайденхоф не откликнулся. Наверное, сидит в кресле-каталке, слушает телефон и не хочет поднимать трубку. Потому что ему нечего мне сказать. Он так и не узнал, кто такой Морис Фурнель.

М-да-а…

Вот я и в Греции, а что толку? Где Бейкер? Вокруг меня – сплошная стена дождя, небо затянуто серой завесой. Хорошо хоть самолет успел приземлиться. А то запретили бы посадку и отправили куда-нибудь в Италию…

В Неаполь…

Я горько усмехнулась.

Рядом со мной было немало отдыхающих, на лицах которых читалось разочарование… Вот глупые! Пускай сегодня идет дождь, но завтра погода разгуляется. И они будут купаться, загорать, разглядывать руины Парфенона или бродить по Акрополю.

А что завтра буду делать я?

Рыдать на берегу Средиземного моря? Если к тому времени не сойду с ума от душевных терзаний и самобичевания…

Когда-то инструктор по скалолазанию дядя Петя, глядя, как я карабкаюсь по болдерингу, повторял: «Овчинка выделки не стоит». Я слышала это, злилась и гнала себя по самому трудному маршруту.

Дядя Петя давно не вспоминает свою присказку. Я лазаю по болдерингу и тренировочным скалам наравне с мужчинами, уступая им только в выносливости. Но мне на Эверест и не надо. Мои вершины не бывают выше двухсот метров. Техника, силовая выносливость – вот мои козыри.

• Предыдущая
• 51/73
• Следующая