Битва за смерть - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 53

• Предыдущая
• 53/64
• Следующая

Латы одного витязя отличались от остальных. Пустые глазницы черепа уставились на Алексея, нижняя челюсть провалилась. Калинин снял с него шлем.

Шлем оказался тяжелым, такой мог носить только человек с мощной шеей. Колоколовидная тулья заканчивалась длинным шпилем. Бармица, сотканная из мелких металлических колец и призванная защитить шею воина, была мягкой, словно ткань.

Калинин нерешительно дотронулся до полумаски на шлеме, выполненной в виде падающего сокола, расправившего крылья.

– Вот где закончил ты свой путь, князь, – произнес Калинин. – Ты прошел заколдованный лес и пал в конце пути от руки предателя.

Алексей перевернул шлем и увидел внутри на ободе короткую надпись:

– Князь Мстислав Удатный, – прочитал Алексей, и дрожь от внезапной догадки пробежала по телу. – Господи! Это же князь Мстислав Удалой!

– Кто это? – осторожно спросил Ермолаев.

– Знаменитый новгородский князь Мстислав Удалой. Он воевал на западных границах русских земель и участвовал в Липицкой битве тысяча двести шестнадцатого года. Был известен своей храбростью, силой, удалью, за что и получил свое прозвище. Именно про Удалого написал Рылеев:

Калинин замолчал, думая о чем-то.

– Мстислав был одним из князей, чьи войска в одна тысяча двести двадцать четвертом году участвовали в первом сражении с татаро-монголами. Это произошло на реке Калке. Русские войска потерпели сокрушительное поражение. Потери были ужасны: погибло шестеро князей, из воинов домой вернулась только десятая часть. Мстиславу удалось бежать. Монголы победили русских благодаря строгой дисциплине и тактическому превосходству. У князей не было единого командующего, и они действовали разрозненно. Сражение на реке Калке было ключевым…

– Таким же, как битва за Москву в сорок первом? – внезапно спросил Ермолаев.

– Не знаю… – растерялся Алексей. – Возможно. Победа на реке Калке подвигнула монгольские орды на дальнейшее завоевание Руси. С этого сражения началось тяжкое монголо-татарское иго, которое продолжалось около трехсот лет и которое сильно повлияло на историю нашей страны. Мстислав негласно считался виновником поражения. Согласно летописям, через четыре года он умер и был погребен в Киеве. Но теперь мы знаем, что это не так.

– Мстислав Удалой отправился в заколдованный лес, где принял отравленный напиток из рук предателя, – произнес старшина.

– Их отправил в лес седовласый старец, – сказал Алексей, стирая со шлема вековую пыль. – Вот только зачем?

Бойцы пропали из поля зрения. Фрол нервно кусал губы и сходил с ума от нетерпения. Неужели засада срывается и отомстить «красным командирам» не удастся?

Он привстал, пытаясь что-нибудь разглядеть, но толком ничего не увидел.

– Что же делать-то? – растерянно заныл он. – Матушка! Господи! Как же быть?

Смерклый взглядом стал искать Вирского, чтобы знаками спросить у него совета. Но Вирский где-то прятался.

Солдаты внезапно появились из-за скал. Они возвращались на тропинку. Крестьянин упал в ложбину, надеясь, что его не успели заметить.

Его злейшие враги направлялись в проход между двумя скалами, на вершине одной из которых затаился Смерклый. Впереди всех шел поганый немец.

«Бауэр! – внезапно вспомнил Фрол. Его дыхание остановилось на миг. – Такой же крестьянин, как и я!»

Фрол вдруг понял, на какой предательский поступок толкнул его Вирский. Какую же мерзость задумал!

Нужно подняться и остановить солдат. Предупредить, чтобы не ходили сюда.

Но они могут припомнить ему смерть Приходько. Может, не делать ничего и пропустить их?

Он поднял голову и увидел на вершине противоположной скалы черное лицо Вирского. Глаза солдата неотрывно следили за Смерклым, полыхая безумным огнем. Фрол испугался и мгновенно забыл обо всех сомнениях.

Он погладил веревку.

– Хорошо, – сказал Смерклый, наблюдая, как солдаты приближаются к ветке орешника, обозначающей начало камнепада. – Маленько осталось, совсем немного. И я буду свободен… Господи, как жрать-то хочется!

По каменистой тропинке они спускались к двум скалам.

– Мстислав со своими дружинниками тоже шел к Черноскальной, – задумчиво произнес Калинин.

– Только не дошел, – продолжил старшина.

– Мы продвинулись дальше его. Значит, у нас есть шанс.

– Их смерть кажется странной. Пройти лес и погибнуть в шаге от цели! Вань, а ты что думаешь? – Семен обернулся к сибиряку.

Впереди двигался Штолль, поскольку он не понимал русской речи и не мог поддержать разговор. За ним шли старшина с Калининым. Замыкал группу Ермолаев, почему-то настороженно оглядывающийся по сторонам.

– Ваня, ты чего? – спросил Алексей.

– Чую слабый запах костра, – произнес сибиряк.

– Тебе не померещилось? – нахмурившись, спросил старшина. Они уже вошли в тесное пространство между двумя скалами.

– Нет. Запах слабый, но явственный. Костер жгли вчера вечером или сегодня ночью.

– Плохо! – произнес старшина и посмотрел на ветку, пробившуюся сквозь трещинку в скале.

– А вот сейчас, – продолжил Ермолаев, – я чувствую запах человеческого пота…

Он остановился перед крошечной веточкой.

– Что это? – спросил он.

Калинин и старшина, уже спустившиеся на пару метров вниз по тропинке, обернулись.

Внезапно сверху, над головами, что-то треснуло, и оттуда послышался глухой стук катящихся камней.

Смерклый напряженно следил за шагающими внизу солдатами. Капли пота катились по лбу, заливая глаза. Он вытерся шапкой и отбросил ее в сторону… Вот первый, немец Штолль, вошел в опасную зону, миновав ореховую веточку.

– Давайте-давайте! – торопил Смерклый, крепко сжимая в кулаке конец веревки.

Вслед за немцем вниз по тропинке спустились Калинин и старшина. Семен Владимирович на мгновение задержался возле отметки, рассматривая ее. Сердце крестьянина замерло в груди.

– Иди, – тихо шептал Смерклый. – Иди дальше.

Старшина отвернулся и стал спускаться за молодым лейтенантом. Последним к ветке подошел Ермолаев. Сказать, что он ничего не заподозрил, означало ничего не сказать.

Ермолаев впился в нее взглядом.

– Что это? – долетел до ушей Фрола вопрос сибиряка.

Смерклый понял, что ждать больше нечего. Все четверо находились в зоне камнепада. Кто-то из них, возможно, и успеет сбежать, но этого удальца внизу поджидает ледяная горка, которая оканчивается стеной из крепких заточенных кольев.

Фрол дернул за веревку. Жердь выскочила с треском, две тонны камней, которые Смерклый всю ночь таскал на скалу, посыпались вниз. Гремящая лавина обрушилась в проход. Смерклый вскочил и закричал от радости.

Камни еще сыпались, когда из-под них на спуск выскочил немец. Фрол не видел остальных – потоком падающих обломков закрыло обзор, – но он был уверен, что лавина накрыла «красных командиров». Некуда им было деваться.

Он схватил топор, который дал ему Вирский – чернолицый солдат назвал орудие странным словом «чекан», – и побежал вниз. Крестьянин улыбался. Всё прошло удачно. Из ловушки сбежал лишь один, но уж с ним-то Фрол сумеет разделаться.

Пустой желудок свело судорогой.

Штолль ушел вперед, потому что не понимал русского языка и не мог принять участия в разговоре Калинина, Ермолаева и старшины. Его поразили найденные останки древних рыцарей, но думал он не об этом.

Янс Штолль был глубоко благодарен русским солдатам, которые не бросили его, не расстреляли, а взяли с собой. Теперь не только лейтенант Калинин относился к пленному, как к человеку. Поведение остальных, особенно старшины, тоже изменилось. Штолль был признателен им за это и спасение Калинина в момент гибели роты считал самым малым способом выразить свою благодарность. Он готов был пойти за ними куда угодно, хоть на край света. Готов даже забыть о войне, которая шла за пределами леса между двумя странами. Бауэр полагал, что общая беда, в которую попали солдаты, стоит над национальностью и заставляет людей объединиться.

• Предыдущая
• 53/64
• Следующая