Могила Бешеного - Ширянов Баян - Страница 7

• Предыдущая
• 7/76
• Следующая

– А, чихнарку глушим! Коростылев повернулся на голос. В проходе между шконками стоял Сема. За ним скалился фиксатым ртом Кирпич.

– Так, купчик… – Ответил Куст и отхлебнул заварки.

– А не пригласишь? – Нагло осклабился Сема.

– Да ты такой слабый не пьешь. – Криво ухмыльнулся Калинин, зная, что эти фразы лишь повод завязать разговор.

– Тут Бешеный выходит… – Сообщил Сема вглядываясь в Тихона.

– Что, пол года прошло? – Удивленно покачал головой Куст:

– Как время-то бежит. А казалось, только вчера его закрыли… Ответ был наглый, но придраться к словам было невозможно. Сема стиснул зубы и продолжил:

– Мы тут на подъем от мужиков собираем.

– Что ж, дело хорошее. – Прокомментировал Куст и отвернулся за конфетой.

– Ты чо косяка давишь?! – Возмутился молчавший доселе Кирпич:

– Не въезжаешь что ли? На общак дать не хочешь?! Куст вздохнул:

– Кирпич, али ты запамятовал? Общак – дело добровольное. Туда дает тот, кто может. А у меня, вот, семейник появился. Так что… Еще раз отхлебнув чайку и закусив карамелькой, Калинин неодобрительно покачал головой.

– Ну, смотри… Как знаешь… – Прошипел Кирпич.

– Да, а может твой семейник не такой, как ты? Поделится?

– В упор посмотрел на Тихона Сема.

– Он такой же. – Заверил Куст.

– А чо ты за него отвечаешь? У него своего языка нет? – Не унимался зек.

– Да чего вы в самом деле? – Не выдержал Тихон:

– Сказано же: последнее доедаем. Дать ничего не можем. Какие еще вопросы?

– Вопросы? – Взвился Сема:

– Будут тебе вопросы! Так спросим, мало не покажется! Вопросы на суде были, у прокурора. А здесь по другому все!

– Да хорош пугать! – Встал Куст:

– Чего раскричался? Или третий раз повторить?

– Ну, смотрите… – Процедил Кирпич:

– Бешеный поднимется, он со всеми вами разберется! Если бы между шконками была дверь, Сема обязательно бы ею хлопнул так, чтоб штукатурка посыпалась. Но двери не было, и ему пришлось удовлетвориться ударом по стойке кровати.

– Под блатных косят, сявки! – В полголоса выдохнул Калинин:

– А кто они есть? Шантрапа, мелочь пузатая. А все туда же: разборки, разборки. Чуть что не по-ихнему – разборки! Совсем совесть потеряли!

– Да успокойся, ты. – Улыбнулся Тихон:

– Чо они сделают? Пошумят, да и все.

– Нет, – Тяжело вздохнул Куст:

– Ты Бешеного еще не видел. Он, если за кого возьмется – со свету сживет. От него уж двое на запретку ломанулись. Не дай Бог, он на тебя внимание обратит… Кикоз… Вилы… Мужик обреченно махнул рукой:

– Ну да хрен с ним! Давай чай пить! До отбоя Тихон наблюдал за странной суетой. Сема и Кирпич все же настреляли продуктов и сумели заставить нескольких мужиков взбивать маграч с сахаром для зековского торта. Отработав и ни на шаг не приблизившись к Брылю, Тихон вернулся в секцию и обнаружил, что у него появился еще один сосед. Пустующая кровать на втором ярусе была аккуратно заправлена и на ней лежал какой-то старик. Издалека Коростылеву показалось, что он болен желтухой, но подойдя ближе и заметив восточный разрез глаз, он понял, что это представитель одной из восточных национальностей. Взобравшись на свою шконку, Тихон краем глаза посмотрел на бирку старика. На ней было обозначено, что он из восьмого отряда и имя Лу Фу.

Пару дней, после торжественной встречи Бешеного, все было спокойно. Осужденного Говоркова не было ни видно, ни слышно. И немудрено, он, если верить шнырям, каждый час бегал на дальняк, сортир с рядом дырок в бетонной плите вместо унитазов. Пир горой, проходивший в комнате ПВР, политико–воспитательной работы, удался на славу. На нем присутствовали почти все блатные зоны. Почти, это если считать закрытых в ШИЗО и ПКТ. Какой-то шутник из зеков назвал это сборище «Сходняком в Черном уголке». Комнату ПВР многие, по армейской привычке, до сих пор называли Красным уголком, несмотря на то, что среди зеков красная масть соответствовала козлам и пидорам. Черный, соответственно, был цветом блатных. Выздоровление Бешеного сопровождалось небольшим скандалом. Тихон, придя в секцию после работы, увидел как Кирпич, стоя на коленях, вылизывает бирку на кровати Говоркова. На этих табличках завхоз карандашом писал фамилию заключенного, владельца койки. Сам Бешеный возвышался над своим шестеркой и сурово наблюдал за процессом. Через пару минут Коростылев уже знал в чем дело. Бешеный вдруг обратил внимание на то, что на бирке его кровати фамилия написана как-то не так. Приглядевшись, он увидел, что сделано всего лишь одно изменение: в третьей букве оказались подтерты верх и низ. Получилось Гонорков. Эта новая фамилия так разозлила Бешеного, что он приказал первому, кто попался под руку, Кирпичу, языком ликвидировать надпись и сделать новую, такую, чтоб не могла быть исправлена на что-то другое.

– Ну, все, Бешеный начал беспредельничать. – Шепнул Куст Тихону:

– Теперь скоро не остановится… И в самом деле, через пол часа в секцию, пошатываясь вошел Шнобель, один из мужиков, посмевших отказать в подгоне на встречу отрядного блатного. Держась за стойки кроватей он, постанывая, доплелся до своего места и повалился на матрас. Шконка Шнобеля стояла в том же ряду, что и Тихона. И Коростылев невольно подслушал разговор Шнобеля с его семейником.

– Что случилось? – Спрашивал семейник.

– Бешеный… – Тяжело дыша ответил Шнобель.

– Отмудохал?!

– Кирпич… Он по затылку… Я в отключку… Потом… Он держал… А Бешеный… Скворечник делал… Сука!.. Скворечником, как знал Тихон, назывались удары в грудину, целью которых является отбитие легких и бронхов.

– Так я сейчас!.. – Сжав кулаки встал семейник, и сделал шаг к проходу.

– Стой!.. – Шнобель приподнялся на локте:

– Их там шестеро… Не справишься… Тихон порывисто сел, готовясь спрыгнуть со шконки, как вдруг услышал тихий оклик:

– Не ходи… Обернувшись, Коростылев наткнулся на физически твердый взгляд Лу Фу.

– Почему это? – Полюбопытствовал Тихон.

– Ты не умеешь сражаться. – Просто ответил старик. Коростылев презрительно хмыкнул. Он несколько лет занимался самбо, имел коричневый пояс каратэ-до. Эти умения не раз выручали Коростылева и он считал себя приличным бойцом. Слова старика шли в разрез с самомнением Тихона.

– И ты это понимаешь. – Вдруг продолжил Лу Фу:

– Но ложная гордость не дает тебе шансов осознать это.

– Да иди ты!.. – Махнул на старика рукой Тихон:

– И с чего ты взял, что я собираюсь впрягаться? Может я поссать захотел?

– Ну-ну… – Улыбнулся старик, показав на удивление ровный ряд зубов:

– Если вернешься, я тебе кое-что расскажу. Уже на подходе к сортиру, Коростылев вдруг сообразил, что китаец сказал не «когда» а «если». Думая, не оговорка ли это, Тихон вошел в туалетную. В углу, около умывальников, сгрудилась небольшая толпа. Кого-то били, но из-за стоявших вокруг избиваемого, его самого видно не было, только черные спины. Слышались редкие тупые удары. Тихон поймал на себе пристальный оценивающий взгляд одного из стоявших в окружении. Игнорируя происходящее, Коростылев подошел к лотку, заменявшему писсуар и начал облегчаться. В какой-то момент он повернул голову и вдруг, сквозь просвет в телах увидел кого же они бьют. Им оказался Брыль. Его голова уже безвольно опустилась, но Бешеный не унимался и продолжал что было сил, попеременно обеими руками, наносить удары в грудь. Если бы «учили» кого-то другого, Тихон бы не стал вмешиваться. Но видеть, как выбивают дух из человека, ради которого он пошел на зону, было нестерпимо.

– Эй! – Крикнул Коростылев:

– Может хватит?

– Это кто такой? – Повернулась одна из черных спин.

– Карась! – Послышался голос Семы. – Вали отсель, а то…

– Что «то»? – Застегивая пуговицы на ширинке ухмыльнулся Коростылев.

– Нарвешься… – Приторно ласково процедил Сема.

– Уже нарвался! – Бешеный, пышущий злобой, оторвался от своего занятия и теперь с недобрым прищуром смотрел на Тихона. Теперь уже все повернулись к нему. Брыль, охая, прислонился к стене и медленно сполз на пол. Но на него уже не обращали внимания: появился новый объект для «учебы». Двое зеков, как заметил Коростылев на их бирках, из второго отряда, начали медленно подходить к нему с обеих сторон. Собравшись, Тихон приготовился к бою, но внешне пытался выглядеть как можно более расслабленно. Первым напал подошедший справа. Он попытался сделать подсечку, одновременно метясь в солнечное сплетение. Коростылев резко отступил на шаг, уходя от ноги зека, перехватил руку, наносящую удар. Крутанувшись на месте вывернул ее и пинком послал нападающего в сторону Бешеного с командой. Пригнувшись от кулака второго, метившего в голову, Тихон провел серию ударов ему в живот, и, пока зек согнувшись пытался вдохнуть, Коростылев добавил ему локтем по шее, так, что блатной растянулся на полу, перестав подавать признаки жизни.

• Предыдущая
• 7/76
• Следующая