Могила Бешеного - Ширянов Баян - Страница 67

• Предыдущая
• 67/76
• Следующая

– Но признай, сейчас угроза прошла? – Настаивал Шрам на своем мнении.

– Да. – Вынужденно согласился Павел Сергеевич. Но ты же сам говорил, что против насилия, смертей…

– Павел, ты одно с другим не путай. Я – это я. Я их не подталкивал к этому решению. Они сами поняли чем чреваты партии подобного типа. Мафии выгоднее существовать при демократии…

– Именно, что выгоднее… – Загоруйко хлопнул ладонью по столу.

– Ладно тебе, – Оборвал его Шрам, – Давай кончим этот спор. Ты, лучше, скажи, дали тебе список притонов?

– Дали. – Неохотно признался Павел Сергеевич. – Надеюсь, там-то ты ничего не натворишь… – И майор положил на кухонный стол несколько листов, соединенных розовой пластиковой скрепкой. Проглядев список, Коростылев присвистнул:

– Так много?

– А чего же ты хотел? Статистику знаешь? В Москве каждый четвертый подросток уже пробовал наркотики.

– М-да… – Поджав губы, Тихон еще раз, уже более внимательно, просмотрел адреса. Его внимание привлек один из них, точнее, имя его владельца. Что-то показалось Коростылеву в нем знакомым:

– «Шира, он же Василий Васильевич Ногачев.» – Проговорил вслух Тихон, – Где-то я уже встречал это имя… И тут перед Коростылевым словно ожили события десятилетней давности. Зековский лагерь, Брулев, меха и низенький седой Шира, посвящавший его, Тихона, в секреты транспортировки и изготовления наркотиков. Большая часть фактов уже забылась, но лицо Ногачева Шрам помнил отчетливо.

– Как ты думаешь, – Медленно проговорил Коростылев, – Они все друг друга знают?

– Нет. – Веско сказал Загоруйко. – Видишь, у каждого притона пометка о том, какой наркотик там употребляют. Опий, там, гашиш, «винт». Если зелья разные – эти люди практически не пересекаются. Мало кто потребляет сразу несколько разных наркотиков. Хотя, это можно сказать только про матерых наркоманов. Молодежь теперь и таблетки ест и в вену колется…

– Бешеный у нас молодежь? – Полюбопытствовал Шрам.

– Он четкий опиушник. Во всяком случае, так написано в его досье. Поэтому и искать его надо именно в тех притонах, где употребляют этот тип наркотиков.

– Угу… – Пробормотал Тихон, очередной раз просматривая список, – Значит, где-то две трети надо исключить… Но Коростылев и так уже знал все, что ему было нужно. Если опиушники действительно все знакомы друг с другом – найти Бешеного в их среде не составит большого труда. И начать он задумал именно со своего старого знакомого – Ширы. Теперь осталось еще одно небольшое дельце – вспомнить то, что Бешеный говорил о бомжах.

– Павел, ты не мог бы мне помочь?.. – Попросил Шрам.

– В чем?

– Записать кое-что…

– Диктуй. – Загоруйко тут же достал блокнот и ручку.

– Погоди. Не так сразу. Пройдя в комнату с компьютером, Тихон растянулся на полу, предупредив Павла Сергеевича, что говорить он может начать неожиданно, и чтобы тот был готов начать в любую секунду. Майор пообещал, и Коростылев начал медитацию. Для начала он успокоил дыхание. Когда ритм вдохов– выдохов стал порядка трех-четырех в минуту, Тихон начал собственно погружение в недра собственного сознания. Вспомнив события прошлой ночи, Шрам, словно на ускоренной перемотке в видаке, просмотрел все свои действия. Атаку на дачу, отстрел охранников, захват Бешеного. После этого момента, Коростылев снизил темп вспоминания. Теперь главным было то, что говорит Говорков. Вот Тихон колет преступника шприц-тюбиком, вот задает вопросы… Пропустив то, что осталось на диктофонной ленте, Шрам стал слово в слово повторять речь Бешеного, посвященную бомжам и месту хранения дымовых шашек. Когда тот закончил, Коростылев еще пару минут пожил в прошлом и, стремительно прокручивая события до нынешнего момента, стал возвращаться в настоящее. Там его встретил Загоруйко. Оказалось, что Павел Сергеевич поленился записывать вручную и загрузил слова Коростылева в компьютерный файл. Через несколько минут умная машина перевела звуки в знаки, и майор торжественно вручил Тихону свеженькую распечатку.

Вернувшись в Россию осенью девяносто третьего года, Тихон не стал появляться в Москве, опасаясь поисков со стороны криминальных структур. Он не знал того, зачем его разыскивают, но несколько визитов странных личностей к нему на квартиру убедили его в необходимости пока поскрываться. Об этих посещениях рассказала ему Галя. Она, увидев заросшего до бровей мужа, сперва даже не узнала его. Но потом бросилась ему на шею и, лишь собрав волю в кулак, Коростылев заставил себя не засиживаться дома. Тихон оставил супруге денег. Как ни странно, сумма, которую он привез из Китая, мало отличалась от той, с которой он отправился в путешествие. В горах, лесах и пустынях, где он провел большую часть времени, тратить было не на что. А пропитание Коростылев зарабатывал на подсобных работах. Выслушав рассказы Гали о ее житье-бытье, о странных гостях, периодически заходивших к ним на квартиру, Тихон сперва не мог понять, кто же это. Но потом, сопоставив начало этих визитов и свое расставание с подпольным спортом, понял, что никем иным, кроме людей Севастопольского, они не могут быть. Закупив на зиму продуктов, Коростылев наказал Гале никому не рассказывать о его возвращении и, поцеловав ее на прощание, отправился в свою деревню. Изба его стояла как и прежде. В самой деревне, несмотря на прошедшие годы, почти ничего не изменилось. Лишь через несколько дней Тихон узнал, что количество его соседок поубавилось, а на деревенском кладбище появились два новых креста. На Коростылева тут же навалилась куча работы. Он перевесил покосившиеся ставни в двух избах, пришлось пилить, строгать, конопатить, заменять разбитые листы шифера на крыше, колоть дрова, помогал копать картошку. Как ни странно, картофель вырос и на его огороде, несмотря на то, что он не занимался им уже три года. Яблони и сливы тоже принесли плоды, и теперь в погребе Коростылева стоял бочонок моченой антоновки и несколько корзин свежих ароматных яблок. Лишь к средине октября Тихон начал регулярные многочасовые тренировки. В их ходе выяснилось, что форму он почти не потерял. Он все так же бегал с умопомрачительной скоростью, продолжал развивать и осваивать свою мускулатуру. Теперь к обычному комплексу добавилось и плавание. Коростылев погружался в ставшую уже достаточно холодной воду. Ходил по вязкому дну, на несколько минут задерживая дыхание. Прошло около месяца, когда Коростылев встретил незнакомца. Тихон старался выбирать наиболее безлюдные места для своих занятий, и, если ему паче чаяния кто-то встречался, не вступал в разговоры, переходя на бег. А догнать Коростылева не мог никто. Встретившийся Коростылеву человек не походил на деревенского жителя. Не был он похож и на разнеженного городского. В нем чувствовалось что-то военное. Толи по выправке, то ли по хищному блеску в глазах. Все эти наблюдения были сделаны за считанные мгновения. Тихон, следуя установившейся привычке, промчался мимо, и еще долго чувствовал спиной странный изучающий взгляд. Пару дней все было спокойно, но внезапно, когда Коростылев на поляне, покрытой ковром опавших листьев, проводил «бой с тенью», он почувствовал, что за ним наблюдают. Не показывая вида, что заметил слежку, Тихон незаметно поднял с земли еловую шишку и, не смотря в сторону соглядатая, запустил ей в него. Коростылев краем глаза уловил быстрое движение, и из-за дерева показался давешний незнакомец, который сжимал в руке импровизированный снаряд. Человек улыбался. Приблизившись на несколько метров, он уронил шишку на землю и сел поджав ноги.

– Метко. – Продолжая улыбаться проговорил незнакомец. Тихон, насупившись молчал. До сих пор никто не прерывал его занятия таким образом, и Коростылев думал, как бы наиболее доходчиво объяснить этому нахалу, что один из них тут лишний. Пока Тихон находился в размышлениях, незнакомец представился:

– Руслан. Руслан Автандилович.

– Что вам надо? – Неприветливо полюбопытствовал Коростылев. Он хотел узнать намерения Руслана Автандиловича и избавиться от его присутствия как можно скорее.

• Предыдущая
• 67/76
• Следующая