Могила Бешеного - Ширянов Баян - Страница 56

• Предыдущая
• 56/76
• Следующая

– Да, – По телу Тория Ильдасовича вдруг прошла волна, – А этот удар, между ног, вам не повредил? Демонстративно Коростылев смахнул воображаемую пылинку с манжеты:

– Какой? Я что-то не помню такого… Следующие полчаса ушли на обсуждение деталей найма. Тихон узнал, что работать придется большей частью по вечерам и ночью. Предложенная оплата в пять тысяч рублей показалась мизерной. Коростылев успел заглянуть в меню, и цены, указанные там заставили его попытаться поднять свою ставку в три раза. Сошлись на десяти тысячах. После этого в руках Севастопольского появился контракт, который Тихон должен был подписать. Документ был весьма обширен, со множеством пунктов и параграфов. Коростылев сперва взял предложенную ручку, но потом сложил листы вчетверо и заявил:

– Дома изучу. После этих слов оказалось, что бледный Торий Ильдасович может побелеть еще сильнее. Но, видно уж очень сильно он заинтересовался персоной Коростылева, потому что, после недолгой паузы, великодушно разрешил. Контракт лежал у Тихона в кармане, и Севастопольский лично проводил потенциального вышибалу до дверей. Прощаясь, он задал вопрос, который сперва заставил Коростылева насторожиться:

– Умеете ли вы действовать против вооруженных людей? В следующее мгновение Тихон понял, что речь идет не об огнестрельном, а холодном оружии, типа вилки, но все равно, на всякий случай сказал уклончиво:

– Смотря какого… Казалось, Торий Ильдасович и этим ответом остался доволен.

Контракт, который Тихон пристально изучил дома, оказался составлен весьма толково. В нем нашлось множество пунктов, которые превращали человека, безоглядно его подписавшего, буквально в раба заведения. Уволиться самому было практически невозможно, рабочий день оказался ненормирован, даже внешний вид подчинялся особой регламентации. Все то, что не устраивало Коростылева, он жирно подчеркивал красным карандашом, и этими пометками пестрел весь документ. «Работник несет ответственность за испорченное имущество предприятия.» «Прочь!» – Отмечал Коростылев. «Питание может производиться на предприятии за счет работника.» Не годится. Ресторан таки, а цена за один борщ, как отчетливо помнил Тихон была такой, что на эти деньги можно было прожить неделю. «В случае возбуждения уголовного или административного дела по вине работника, которую он допустил в стенах предприятия, предприятие имеет право уволить виновного.» Это что такое? Если забулдыга, которого пришлось выставить за дверь, придет с протоколом о побоях, и по нему возбудят дело – Коростылева просто вышвырнут? Долой! Но был там один пункт, который заставлял крепко задуматься. Звучал он так: «Предприятие вправе заключать с работником контракты на разовую трудовую деятельность, не идущую в ущерб основному занятию работника. В случаях немотивированных отказов предприятие вправе на месячный срок перевести работника на нижеоплачиваемую должность» «Ага, – Подумал Тихон, – Был вышибалой, стану помощником вышибалы. Но что это за разовые контракты?» Вымарав в этом пункте второе предложение, Коростылев стал знакомиться с бумагой дальше. Вычитав свои права и обязанности, последних было гораздо больше, Тихон остался удовлетворен проделанной работой. Теперь, после того как он убрал все «лишнее», контракт можно было подписывать. На следующий день Коростылев представил свое законотворчество Торию Ильдасовичу. Тот, странно глянув на Тихона, попытался отшутиться:

– Но это же все голые формальности. На них можно не обращать внимания. Это стандартный контракт. У нас такой подписывают абсолютно все. И ничего, довольны. Давайте не будем с самого начала создавать себе сложности…

– У вас проблемы с машинисткой? – Прищурился Коростылев. – Так сказали бы, я сам бы и напечатал.

– Но есть определенные стандарты… – Нахмурился Севастопольский. – Стандартный контракт…

– Значит, со мной будет нестандартный. Если будет… – Безапелляционно заявил Тихон.

– Будет! – Как-то слишком поспешно согласился Торий Ильдасович. – Подождите минутку. Минутка, как всегда в России, растянулась на пол часа. По истечении этого времени, Севастопольский принес Коростылеву три новых контракта и старый, испещренный красными пометками. Пока Тихон читал, сравнивая, два текста, хозяин ресторана не отрываясь смотрел на него, нервно поигрывая пальцами. Этот новый документ был, несомненно, лучше прежнего, но все отмеченные несуразные кары остались. Они лишь были заменены на более мягкие наказания. Типа штрафов. Просмотрев все до конца, Коростылев вздохнул:

– Не пойдет. Тут все не так, как я вам дал.

– Но мы обязаны… – На глазах бледнея начал Торий Ильдасович.

– Вы обязаны защищать своих работников, а не глушить их санкциями! – Резко произнес Коростылев и встал было, но Севастопольский его остановил.

– Подождите, Тихон Глебович… И на свет появился еще один образец контракта. Этот уже был выполнен с учетом всех пожеланий. Лишь в паре мест в нем оставались штрафы, но Тихон не мог не признать их справедливости.

– А что же вы его под конец сберегали? Надеялись, что я такое, – Коростылев положил ладонь на предыдущий вариант документа, – Буду подписывать?

– Да. – Просто ответил Севастопольский, и внезапно Тихон увидел, за странной внешностью, – смертельно уставшего человека, которого уже не один раз пытались надуть и который, обжегшись на безалаберности и простой непорядочности людей, теперь старался перестраховаться как можно серьезнее. Заполняя графы контракта своими паспортными данными, адресом, и прочими официальными свидетельствами реального своего существования, Коростылев, напротив слов «Семейное положение», внезапно для себя написал «холост». Рука словно сама вывела эти буквы. Тихон сперва хотел было исправить, но потом сообразил, что это, может, и к лучшему, и заполнил все экземпляры именно так. Следующим днем Тихон вышел на первое дежурство. Вечер прошел спокойно. Никто не буянил, не бил посуду и зеркала. Но метрдотель все же прибег к услугам Коростылева, когда один из клиентов напился до такой степени, что не мог самостоятельно передвигаться. Но услуга оказалась достаточно странной: позвать милиционера, дежурившего неподалеку. При сотруднике МВД, метрдотель быстро обыскал незадачливого алкаша, и, найдя бумажник, взял из него сумму по ресторанному счету. После этого клиенту были возвращены остатки денег, а сам он посажен в такси. Такая практика удивила Коростылева, и он напрямую спросил об этом у своего коллеги, с которым только два дня назад спарринговался в этом самом зале. Парень ответил, что Илдасович очень печется о репутации «Утраты» и не позволяет обирать клиентов.

– Почему «утрата»? – Недоуменно полюбопытствовал Тихон.

– Как… «У Тракта» говорить – язык сломаешь. Все равно «ка» не выговоришь. Вот и выходит – «Утрата»… Так Коростылев познакомился с неофициальным названием этого ресторана. Но смысл его он понял немного позже. Прошли две недели работы у Севастопольского. Тихон получил аванс в половину оговоренной суммы и был этому весьма рад. За это время ему пришлось несколько раз применить свои умения. Но ни с чем экстраординарным он на сталкивался. Обезоружил деятеля, вздумавшего похвастаться пистолетом, разнял толпу дерущихся на свадьбе, когда родственники жениха что-то не поделили с родней невесты, выпроводил сексуального маньяка, пристававшего ко всем дамам, принимая их, даже старушку, ужинавшую с сыном, за проституток. Последних, впрочем, хватало. Коростылеву показали местных, которых не стоит трогать, и дали директиву выпроваживать пришлых. С этим проблем не возникало. Девушки, обоих категорий, пытались задобрить Тихона, кто деньгами, кто своим телом. От «своих» он вынужден был брать, не преступая грани приличия, и они призывали его, когда попадался любвеобильный, но некредитоспособный клиент. Однако за это время Коростылев заметил несколько странностей. В ресторане один день в неделю был выходной. И однажды после него, он увидел, что уборщицы смывают с эстрады бурые пятна, очень сильно напоминающие кровь. Затем, в одной из кладовых Тихон случайно обнаружил канаты и стойки для ринга. Осмотрев после этого место, где обычно играли музыканты, он нашел отметины от этих стоек. Специально заглянув к «Утрате» в ближайший выходной, Коростылев увидел большое скопление иномарок. А внутри явно что-то происходило. Но все входы оказались заперты, а увидеть что-нибудь за плотными шторами не удалось. На следующий день его вызвал Севастопольский. Торий Ильдасович нервничал, обильно потел и выглядел неуверенно.

• Предыдущая
• 56/76
• Следующая