Женские игры, или Мое бурное прошлое - Шилова Юлия Витальевна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/50
• Следующая

– А Машин любовник был?

– Он ее гражданский муж.

– Какая разница. Не расписывались, значит, любовник.

– Нет, его не было. Да вы не волнуйтесь, мы на похороны деньги перечислили. Все по высшему разряду прошло.

Я почувствовала нарастающее волнение, но решила скрыть его от секретарши.

– Если я не ошибаюсь, Машиного… мужа звали Алексеем?

– Совершенно верно, – кивнула Катя.

– А почему он не присутствовал на Машиных похоронах?

– Говорят, что с ним произошел несчастный случай. Он лежит в больнице.

– Надо же! А что случилось, ты не знаешь?

– Нет, не знаю.

– Это плохо, Катюша. Немедленно выясните и доложите, в какой больнице он лежит. У человека такое горе, надо быть чутким к нему.

– Хорошо, я узнаю и сообщу вам.

Покачивая крупноватыми для ее фигуры бедрами, Катя вышла. Я облегченно вздохнула. Значит, Алексей жив, «Скорая помощь» подоспела вовремя. Надеюсь, мне зачтется это доброе дело.

Напротив моего стола висело большое зеркало.

Я привезла его из Венеции. Помнится, дикие деньги заплатила за доставку, но ни разу потом не пожалела. Из зеркала на меня смотрела молодая женщина. Глубокое декольте придавало ей особый шарм. Я встала и подошла к зеркалу поближе.

Длинные, стройные ноги в дорогих шелковых колготках могли свести с ума не одного мужчину.

Обожаю красиво одеваться! И раздеваться мне тоже нравится. Кстати, трусиков на мне нет. В последнее время я почти не ношу нижнего белья.

Может, это и не гигиенично, но зато модно. Последний писк, можно сказать. Если бы Шурик был живой, то не упустил бы возможности залезть в мои колготки. Похотливый старикашка! Признаться честно, я любила его чуткие пальцы. Они были такие умелые! А самое главное, он точно знал, как меня удовлетворить. Всякий раз это происходило по-разному. Изобретательности у него было не отнять… Но и я не оставалась в долгу.

Я делала Шурику минет. Я сжимала его старческий член ярко накрашенными губами и доводила до нужной кондиции. Шурик говорил, что у меня самый чувственный рот на свете.

Ладно, хватит о Шурике. Я дала себе слово забыть его. Я буду молить бога, чтобы его смерть не навредила мне. От неприятных мыслей меня отвлекла секретарша.

– Алексей лежит в больнице МПС. Вот адрес. Он ранен. Подробностей я не знаю, – отчеканила она.

Я взяла листочек из ее рук, свернула пополам, сунула в сумочку и посмотрела на часы.

– Катюша, мне нужно уехать на пару часов.

– Вы поедете к Алексею?

– Да, ты угадала. Хочу его навестить.

В конце концов, он был гражданским мужем нашей сотрудницы…

Катюша понимающе кивнула и, так же покачивая бедрами, вышла. Раньше она работала манекенщицей, потом вышла замуж, родила ребенка, располнела и ушла с подиума. По старой памяти я взяла ее к себе. Иногда она принимала участие в показах. Всего-то раз в год, а то и реже – современные модельеры предпочитают худых. Грудь – девяносто, талия – шестьдесят, бедра – девяносто, при росте под два метра – это считается красивым. Рост у меня подходящий, грудь – девяносто два, талия – шестьдесят четыре, бедра – тоже девяносто два. Для моих-то лет совсем не плохо. Но такой я была не всегда. В юные годы я была пышечкой. Семьдесят три килограмма живого веса, сами подумайте! Правда, некоторым это даже нравилось, но когда я пришла в модельный бизнес, надо было срочно худеть.

Тут-то и случилась заминочка. Худеть мой здоровый девичий организм никак не хотел. Что я с ним только не делала: и диеты изнуряющие соблюдала (до сих по на ананасы смотреть не могу!), и из тренажерного зала не вылезала, и в банях парилась…

А потом подсела на таблетки. Маленькие такие разноцветные таблеточки. Тайские, китайские – один черт. Вместо завтрака съедаешь красненькую, вместо обеда – зелененькую, вместо ужина – оранжевую. И все! Через месяц я уже напоминала скелет.

Анатомию можно было изучать. Это верхние ребра, это нижние… По подиуму ходила качаясь. Поклонники, однако, как и прежде, задаривали меня цветами, а я, принимая букеты, едва ли не падала под их тяжестью. Больше трех килограммов я вообще поднять не могла. Однажды я почувствовала себя совсем плохо и попросила девчонок вызвать «Скорую».

Прямо с работы меня увезли в больницу. В крови у меня обнаружили всю таблицу Менделеева. Врачи вообще удивлялись, что я осталась жива. Хорошо, спохватилась вовремя… На ноги меня поставили, вес я набрала, но уже не такой, как был раньше.

С тех пор я таблеток не принимаю. Все, зареклась…

Лежала я тогда в частной клинике. Лечение оплачивал мой тогдашний любовник. Было ему лет пятьдесят, наверное. А мне – двадцать. Женатый, конечно. Но жена-итальянка бывала у него наездами. Кажется, она руководила какой-то крупной миланской фирмой. Дети – у них были совместные дети, уже взрослые – учились за границей… Он и меня баловал, как дочку. Чуть ли не с ложечки кормил. Принес в палату цветной телевизор, видик, поставил музыкальный центр. Холодильник ломился от продуктов. Это после моего-то голодания! После больницы я его отблагодарила как могла – телом, конечно… Уже и не припомню, из-за чего мы с ним расстались. Наверное, более богатый подвернулся. Других причин нет. А потом появился Шурик. Но – о покойниках ни слова. Шурика я не знала и знать не хочу.

Наскоро распорядившись о текущих делах, я села в машину и поехала к Алексею. Алексей неподвижно лежал под капельницей. Глаза закрыты. Под кроватью стояла желтая больничная «утка» – к счастью, пустая. Воздух в палате был тяжелый. Такой тяжелый, что меня чуть не стошнило. С трудом преодолевая брезгливость, я присела-таки на краешек кровати и негромко кашлянула. Алексей вздрогнул и открыл глаза.

– Привет! – Я постаралась улыбнуться как можно шире.

– Привет, – глухо произнес Алексей. – Отлично выглядишь.

– Стараюсь. Профессия обязывает. Ты как?

– Держусь. В реанимации сутки провалялся. Самое страшное, что я не попал на Машкины похороны.

– Похороны прошли на уровне. Когда поправишься, обязательно сходишь на Машину могилку.

– Само собой. Мне уже говорили, что все было нормально. А ты там была?

Я опустила глаза и сказала:

– Я не смогла. У меня уважительная причина. У друга неприятности… Но к Маше я относилась прекрасно. Она была потрясающая девушка. Послушай, а что же тогда произошло в ванной?

– Да так. Один крендель решил свести со мной счеты.

– Ничего себе счеты… А ты обращался в милицию?

– Нет. Я с ним сам разберусь, без легавых.

– А может, лучше с легавыми?

– К легавым пусть лохи обращаются. А у меня достаточно связей, чтобы отомстить.

– А ты уверен, что справишься?

– Вполне. Главное, выработать нужную стратегию.

– У тебя дом такой крутой, а попасть туда проще простого…

– Да, получается, что так. Спасибо архитекторам! Впредь буду умнее – надо окна закрывать как следует.

Я помолчала несколько секунд, затем набралась смелости и спросила:

– Алексей, а твое ранение как-то связано с гибелью Маши?

– Думаю, что нет, – ответил он.

В палату зашла медсестра и сняла капельницу.

Алексей устроился поудобнее, и мы стали непринужденно болтать о всякой ерунде. Впрочем, болтала больше я, иногда привирая сверх меры, а Алексей слушал открыв рот, лишь изредка перебивая меня вопросами. Я рассказала о том, что с двух лет ездила с родителями за границу, а в десять впервые побывала в Соединенных Штатах. Мне безумно понравился американский образ жизни, и именно ему я старалась соответствовать в период взросления. Если бы не та давнишняя поездка в Америку, я, возможно, была бы другой.

Алексей погладил меня по бедру горячей дрожащей рукой и возбужденно сказал:

– Маргарита, я хочу знать о тебе все!

– Как все? – немного растерялась я.

– Ну, например, в какой школе ты училась?

– В английской, на Цветном.

– Наверное, ты была хулиганкой?

– Еще какой! Я разговаривала на уроках, я обижала мальчишек.

– Ты обижала мальчишек?

• Предыдущая
• 27/50
• Следующая