Никогда не бывшая твоей - Шилова Юлия Витальевна - Страница 35

• Предыдущая
• 35/60
• Следующая

Все беды в этом мире из-за мужиков. Все. Чего ни коснись, куда не кинься, везде мужик нагадил. Я вот когда мирской жизнью жила, своего любила безбожно, детей ему двоих родила, а затем его со своей лучшей подругой застукала. Страдала страшно. Молодая была, глупая. Это теперь я знаю точно, что кобель, он и в Африке кобель, и если у этого кобеля в одном месте загорелось, то никакая семья его остановить не сможет. Я тогда пить стала безбожно, пыталась каждому встречному свою душу излить. А затем все чаще на рынок стала захаживать. Там, в конце рынка, у мусорных баков всегда бомжи грелись. Они были готовы меня слушать в любую минуту… Ты понимаешь, я искала сострадания. Я всюду искала сострадания, а нашла его именно там. Я смотрела на этих грязных, запущенных, дурно пахнущих, пьяных людей и никак не могла понять, почему они меня слушают. А те чистые, ухоженные люди, сидящие на лавочках во дворах, не хотели слушать ни единого слова, открыто говорили, что им чужие проблемы не нужны, у них полно своих собственных. Они бежали от меня, как от прокаженной, или просто-напросто гнали меня прочь… А ведь я ничего не просила и никому не делала зла. Я хотела только, чтобы меня выслушали. Выслушали, посочувствовали и дали совет.

Я понимающе кивнула женщине и на несколько секунд закрыла глаза. Я смутно понимала, где именно нахожусь, во сне или в реальности. Сижу на городской свалке рядом с бомжихой и разговариваю с ней по душам. Такое даже во сне не приснится. А если бы и приснилось, это был бы самый страшный сон в моей жизни.

– Все наши ошибки из-за мужиков, – как бы сама с собой разговаривала женщина. – Эти непростительные ошибки делают нашу жизнь глупой и ненужной. Знаешь, что самое страшное я вспоминаю о той жизни? – Женщина не дождалась моего ответа и продолжила. – Помню только, что я не смеялась и даже не улыбалась. Ты понимаешь, что это такое – не иметь положительных эмоций? Ты это понимаешь?

– Я еще не была замужем…

– И не торопись. Если тебе некуда идти, можешь оставаться у нас. Будем подругами.

– Где, у вас?

– В нашем государстве.

– В вашем государстве?!

– Только тебе придется работать. У нас лентяев не любят. Мы все находимся на самообеспечении.

– Еще скажи, что вы находитесь на самофинансировании.

– И на самофинансировании тоже. У нас здесь люди разные есть. Тут у одного мужика полный пиджак боевых наград.

– И этот пиджак его?

– Конечно, а чей же еще. Он в наш мир вместе со своей женой пришел. Приятная, милая старушка. Они с собой самое ценное сюда и принесли – пиджак с орденами. Больше у них ничего и не было. Этот пиджак висел на стене, надевать было некуда. Наденешь – люди смеются, дети пальцем показывают, мол, дед старый, из ума выжил. Теперь они у нас живут. И знаешь почему?

– Почему?

Потому что у нас этот пиджак уважают. Когда дед напивается, он встает перед этим пиджаком на колени, прячет слезы, ругает страшную жизнь и благодарит пиджак за то, что он помогает ему пережить неудачи. Даже здесь, на свалке, дед не очерствел и верит в счастье и вечную любовь. Дед-то этот на голову контуженный и ног у него нет. Он их на войне потерял. Понимаешь, здесь его все уважают и для всех он большой авторитет. Ему каждое утро все честь отдают. А что он в том мире видел? Да ничего, потому что никому до него не было дела. Пенсия мизерная. На работу не устроишься – ног нет. Конечно, такие, как он, должны милостыню просить, но не мог он, не мог! Не мог встать на колени, колен у него давно нет! Правда, он тут постоянно по ночам кричит во сне, просыпается… Просыпается и в который раз рассказывает жене о том, как погибли его боевые друзья.

– А как он к вам на свалку попал?

– Обыкновенно. Пришел металлические запчасти искать, чтобы этим хламом приторговывать и хоть как-то сводить концы с концами. Пришел и навсегда остался… А самое главное, что долгое время этот человек жил в одиночестве, потому что обществу он был совершенно не нужен, окружающим было на него наплевать. А здесь… Здесь он понял, что он не одинок, что здесь он нужен. Они с женой соорудили дом из картонных коробок и прекрасно вписались в наше общество. Он тут собирает пластиковые бутылки и банки с крышками. Сюда приезжают люди за товаром и немного платят. Он у нас окреп и на зиму себе очень хорошую землянку вырыл.

– Значит, летом вы живете в домах из картонных коробок, а на зиму роете землянки?

– Совершенно верно.

– А спите-то вы на чем?

– Как на чем? Делаем из тряпок кучи.

– Что-то вроде матрасов?

– Это и есть наш матрасы.

– Ну а тряпки вы где берете?

– На свалке тряпок, хоть обвешайся. Тут не только матрасы можешь делать, но и настоящие перины.

– Так уж и перины…

– Я тебе зуб даю, что перины.

– Да какие тут, к черту, перины?!

– Самые обыкновенные. Может и не такие уж мягкие, но для нас они просто царские.

– Перины на свалке… Кому скажи, не поверят.

– А ты и не говори никому. Главное, чтобы ты сама себе верила.

– Свалка… Господи, кто бы мог подумать, что я когда-нибудь окажусь на свалке. – Я тяжело вздохнула и обхватила голову руками.

– Все мы не думаем о том, что когда-нибудь можем оказаться на свалке. А знаешь, свалка не так страшна, как о ней говорят. – Бомжиха расплылась в беззубой улыбке. – Свалка всегда полна сюрпризов. И вообще, свалка – один большой сюрприз.

– Да какие здесь, к черту, сюрпризы!

– Самые настоящие.

– Ну и где они?

– Вываливаются из кузовов грузовиков с мусором.

– В том то и дело, что с мусором, – грустно улыбнулась я.

А этот мусор полон сюрпризов, – настаивала женщина. – В каждом грузовике можно найти что-то необычное, красивое. Вот я вчера такой шарфик нашла, что тебе и не снилось. Розовый, легкий, почти воздушный. Я его вечером надела и ходила, точно королева.

– Ты так говоришь, будто ты ходила в этом шарфике не по свалке, а по роскошному парку.

– Может быть. Когда находишь красивые вещи, совершенно не думаешь, где именно ты их нашел, на свалке или в парке. Иногда эти вещи вызывают такой восторг, что обитатели свалки и – за них дерутся.

– Зачем?

– Затем, чтобы ими завладеть. Каждый из нас переживает, когда не успевает добраться до грузовика первым. – Женщина посидела в молчании пару минут и продолжила:

– Знаешь… А быть может, я вру… – она смотрела куда-то вдаль, в ее глазах читалась печаль. – Понимаешь, мне здесь хорошо. Я здесь привыкла. Теперь это моя жизнь, и я сама ее выбрала. Но все мы, обитатели свалки, иногда закрываем глаза и начинаем верить, что когда-нибудь вернемся в нормальную жизнь. Мы все привыкли к смраду помойки, к грязи и временами даже не верится, что где-то есть нормальная жизнь. А иногда по ночам она нам снится. Понимаешь, снится…

Поняв, что я больше не могу так сидеть и выслушивать откровения ни на шутку разговорившейся, что я должна что-то делать, я с трудом встала и потерла онемевшее тело.

– Они тебе там внутренние органы не сильно помяли? – поинтересовалась бомжиха.

– Вроде бы все на месте.

– Значит, жить будешь. И зачем тебе такой мужик нужен?

– Какой?

– У которого много баб. Из-за которого бабы такие вещи творят. Хотя сейчас наверное бабы из-за любого мужика друг друга грызут. Мужиков нынче мало, а баб много. Вот бабы сами мужиков и испортили. Послушай, оставайся у нас. Мы живем тихо, мирно, никому не мешаем.

Я испуганно посмотрела на женщину и глубоко вздохнула.

– Нет. Спасибо.

– Как знаешь. Смотри, потом будет поздно, – предостерегла меня женщина.

– Я приехала в Москву для того, чтобы оказаться на самой вершине, но только не на самом дне.

– На вершине оказываются единицы. Если все будут на вершине, кто тогда будет на дне? И еще, многие из тех, кто был на вершине, затем с треском падают на самое дно.

Я посмотрела на босые ноги и вспомнила, что мои туфли слетели с ног и остались в машине. Я двинулась вперед, но почувствовала, как что-то острое впилось мне в пятку, и резко остановилась. Это было стекло. Я вынула его. Из ранки сочилась кровь, но я совершенно не чувствовала боли.

• Предыдущая
• 35/60
• Следующая