Королева отморозков, или Я женщина, и этим я сильна! - Шилова Юлия Витальевна - Страница 60

• Предыдущая
• 60/74
• Следующая

– Я, наверное, дура, потому что несу всякую ерунду. Я не знаю, как мне себя вести в данной ситуации…

– Милая моя Ланочка. Ты лучше всех, ты неземная женщина. Если бы работали мои руки, я бы обязательно прижал тебя к себе и никуда не отпустил. Прости меня.

– За что?

– За то, что я не смогу быть с тобой. За то, что тебе придется жить без меня. Помоги мне, моя хорошая. Набери лекарство в шприц и отпусти меня. Я не могу смотреть тебе в глаза, когда ты видишь меня таким. Мне очень тяжело. Пойми меня правильно.

Я громко зарыдала и дрожащими руками стала набирать шприц.

– Лана, только, ради бога, не плачь. Вытри слезы. Ты не убиваешь меня, а просто избавляешь от мучений. Улыбнись – я хочу уйти в иной мир, видя твою улыбку.

Я упала на колени, положила шприц рядом и тихо сказала:

– Бульдог, я не смогу…

– Сможешь.

– Господи, ну почему так! Я ведь не смогу без тебя! Почему я должна тебя потерять? Ну что это за жизнь?! Господи, какая же сука, эта жизнь! Я ненавижу ее! Грязная порочная сука – жизнь! Будь она проклята, если она имеет нас как захочет! Сука – жизнь!!!

– Спасибо тебе за то, что ты меня так любишь. Тебе будет проще не прокалывать вену, а сделать укол прямо в заглушку на шее. Там как раз проколота вена.

Я встала с пола, подняла шприц и села рядом на кровать.

– Знаешь, Бульдог, теперь я знаю, что такое любовь. Я столько о ней слышала, но не знала, что это такое. Любовь точно такая же сука, как и жизнь. Она не приносит ничего хорошего, кроме беды и горя. Где твоя заглушка? – спросила я, обливаясь слезами.

– На шее, – прошептал Бульдог.

– Макс, скажи, ты будешь меня ждать?

– Где?

– Я не знаю где – в аду или раю. Где бы ты ни был, ты будешь меня ждать?

– Конечно. Только как ты меня найдешь? Как ты узнаешь, куда я попал?

– Я найду тебя. Макс, я обязательно тебя найду. Ты же меня знаешь. Я ведь нашла тебя в этой больнице. Я переверну, к чертовой матери, весь ад и рай и буду рядом. Там проще, потому что там нас никто не сможет разъединить. Ты только обещай, что будешь меня ждать.

– Я обещаю…

– Я недолго, я мигом – вот увидишь. Ты даже не успеешь забыть, как пахнут мои волосы.

– Лана, да разве такую, как ты, можно когда-нибудь забыть?!

– Скажи, ты не боишься?

– Нет. Я просто устал мучиться. Это так скверно – просто лежать. Ты не сможешь этого понять. Человек вообще не может ничего понять, пока не испытает что-либо на собственной шкуре. Мое тело словно в каком-то коконе, который сковал меня и не дает вдохнуть полной грудью. Страшно ощущать собственную ничтожность, особенно когда рядом сидит любимая женщина. Я ничего не боюсь. Я счастлив, что тебя дождался и что приму смерть именно из твоих рук.

– Я бы сошла с ума, если бы ты меня не дождался. Главное – ничего не бойся. Ты же помнишь Юльку? Так вот, она говорит, что смерть очень красивая… Она там была. Она ее видела. Юлька утверждает, что человек никогда не умирает в муках. Он умирает, испытывая жуткое блаженство. Это как оргазм, понимаешь. Ты мучаешься, пока не увидишь ее. Как только ты ее увидишь, прикоснешься к ней рукой – так сразу закончатся все твои мучения.

– Прощай, Лана, не мучай меня больше… – прошептал Бульдог, обливаясь слезами.

– Прощай, Макс, – зарыдала я.

– Не смей плакать, а ну-ка, улыбнись. Ты же умеешь так красиво улыбаться. Подари мне свою улыбку.

Я улыбнулась, поцеловала Бульдога в лоб, открыла заглушку и вставила иглу.

– Спасибо, Лана. Спасибо, родная, – прошептал Бульдог и широко улыбнулся.

Правда, улыбку его я видела словно в тумане, так как слезы не давали мне возможности что-либо разглядеть.

Когда лекарство пошло по вене, Бульдог закрыл глаза и тяжело задышал. Введя все до капельки, я выкинула шприц и взяла Бульдога за руку. Рука была теплой.

– Макс, ты где? – шептала я, обливаясь слезами. – Ты уже там или еще здесь, со мной?

Ответа не последовало. Я упала на пол и стала биться в истерике. Затем вновь потрясла Бульдога за плечи.

– Макс, ты ее видел? Она и вправду красивая?

Взяв Макса за руку, я издала пронзительный, душераздирающий крик – рука была безжизненно холодной…

Сколько времени я просидела рядом с Максом, не знаю. В палату заглянула медсестра и побежала за врачом.

Врач принес мне свои соболезнования и сказал, что, судя по всему, у Бульдога случился инфаркт. Когда в палате появился Жорик, я молча сидела в углу, рассматривая Максов браслет, плохо соображая, что происходит вокруг.

– Чупа, может, позвонить Гарику? – испуганно спросил Жорик.

– Звони куда хочешь, а я должна похоронить Бульдога. Мы устроим пышные и достойные похороны. Скажи врачам, что я не разрешаю делать никакого вскрытия. Бульдог и так слишком устал, незачем его больше беспокоить.

Жорик вышел из палаты, а я вновь осталась наедине с Максом. Сев на кровать, расстегнула пуговицы его нелепой больничной пижамы и положила голову на широкую волосатую грудь.

– Ты только дождись меня, Макс, только дождись. Я же пообещала тебе, что недолго. Я мигом – и сразу к тебе. Мне по хрену, где ты – в аду или раю. Я разгоню всех чертей и все равно тебя найду! Ты же знаешь, что для меня нет ничего невозможного. Ты только дождись…

Примерно через час в палате появились запыхавшиеся Юлька и Гарик. Они подошли к Бульдогу и по очереди поцеловали его в лоб.

Юлька обняла меня за плечи и тихо прошептала:

– Мне очень жаль, что так вышло. Знаешь, хотя, с другой стороны, может, так и лучше. По крайней мере, он перестал мучиться.

– Я сделала, что он хотел. Я избавила его от мучений.

– Что именно ты сделала?

– Я вколола ему ампулу со смертью…

С похоронами Бульдога тянуть не стали. Похоронили его на следующий день. Сделать вскрытие я не позволила, не желая беспокоить своего любимого еще раз. Юлька с Гариком были моей единственной поддержкой все эти дни. Они помогли мне перенести это горе и хоть как-то смягчили боль утраты. Самой большой радостью для меня был Максов браслет. Я любила рассматривать его с утра до вечера – какое счастье, что у меня сохранилась такая память о бесконечно дорогом человеке…

В один из вечеров Юлька разожгла камин, и мы стали лениво потягивать мартини, любуясь на огонь. Я крутила браслет, вспоминая о тех незабываемых временах, когда мы были с Максом.

– Интересно, как он там? – спросила я у Юльки.

– Лучше, чем здесь, – попыталась успокоить меня она.

– А он обо мне вспоминает?

– Конечно. Тебя невозможно забыть.

Я сделала глоток мартини и улыбнулась.

Неожиданно в глазах потемнело, сильно закружилась голова. Я посмотрела на Юльку. Она поставила стакан с мартини и стала растирать виски.

– Что-то жарко.

– И мне как-то душно. – Я скинула халат, оставшись в легкой ночнушке.

– Может, мы камин слишком сильно разожгли?

– Как всегда. Просто состояние какое-то гадкое, – простонала я и посмотрела на Юльку.

Она задрала халат повыше и растянулась на медвежьей шкуре. Я села рядом, пытаясь понять, что со мной происходит. Глаза слезились, мне показалось, что комната затянута какой-то слегка уловимой, почти невидимой дымкой.

– Юлька, ты что-нибудь чувствуешь? – прошептала я.

– Да. Меня ужасно клонит ко сну.

– Не спи!

– Я не могу. Давай поспим, а потом обо всем поговорим.

Юлька закрыла глаза и тяжело задышала.

– Не спи! – закричала я и попробовала встать, но у меня ничего не получилось.

Ноги стали ватными и совершенно не хотели слушаться. Глаза закрывались, чертовски хотелось спать.

Нет, спать нельзя, это какой-то обман. Наверное, я и так сплю, но мне нужно проснуться. Я с трудом доползла на четвереньках до Юльки и изо всех сил толкнула ее в бок.

Юлька сморщилась, но так и не открыла глаза.

– Нам нужно выйти на улицу!

– Чупа, дай поспать… – прошептала Юлька.

• Предыдущая
• 60/74
• Следующая