Королева отморозков, или Я женщина, и этим я сильна! - Шилова Юлия Витальевна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/74
• Следующая

– Боже мой, я совсем про него забыла! Как с Юлькой случилась трагедия – так ни разу о нем и не вспомнила.

– Он нас уже замотал. Тебя требует, что-то сказать хочет.

– А что именно?

– Не знаю. Наверное, хочет сказать, где деньги лежат! – засмеялся Гарик.

– Хорошо, как только освобожусь – сразу к нему спущусь. Посмотрим, что он мне споет. Вы там хоть кормите его?

– Да кормим, кормим. Жрет как сволочь. Жрет да срет, только успеваем выносить. Надо с ним что-то решать, а то скоро его жена из отпуска приедет, может заявить о его пропаже. На работе переполох. Долго держать нельзя. Надо или мочить, или отпустить на свободу.

– Придумаем что-нибудь. – Растерянно посмотрев на Гарика, я тихо спросила: – Гарик, а как ты думаешь, может, пока «Скорую» вызвать? Вдруг Бульдогу совсем плохо и его жизнь будет зависеть от того, когда ему окажут помощь?

– Не торопись. Может, ему «Скорая» уже и не нужна…

– Это как?! – испугалась я.

– Может, ему уже труповозка понадобится.

– Гарик, побойся бога! Что ты несешь?!

– Я же не специально так говорю. Просто мы должны быть готовыми ко всему.

Я почувствовала, как сдают нервы, но все-таки сдержалась.

– Мы не имеем права потерять Бульдога, несколько раз он спасал мне жизнь.

– Я знаю. Чупа, не злись, я переживаю не меньше твоего.

Когда мои мальчики вернулись, по их удивленным лицам я сразу поняла, что Бульдога не нашли.

– Вы хорошо искали? – строго спросила я.

– Чупа, всю поляну перерыли, ни хрена нет.

– Нужно было перерыть не только поляну, но и лес.

– Чупа, ты за кого нас принимаешь! Мы и лес перерыли. Нет его нигде.

– Что ж он, по-вашему, испарился, что ли?!

– Получается, что так.

– Ищите еще!! – Голос сорвался на крик. – Я кому сказала: искать!!! Что встали как истуканы?!

Все быстренько разбежались, дабы избежать моего гнева. Гарик взял меня за руку и серьезно сказал:

– Чупа, больше молчать нельзя. Необходимо действовать. Тебя кто-то хочет убить, вокруг погибают и пропадают наши люди. Необходимо действовать! Иначе нас всех вырежут поодиночке. Это люди Шаха. Я уже говорил тебе об этом.

– Ты уверен?

– Вполне. Чупа, это Шах.

Когда мои мальчики вернулись во второй раз, я поняла, что Бульдога действительно нигде нет. Сев в машину к Гарику, я молча уставилась в окно.

– Получается, что Бульдога увезли на этом джипе. Ты запомнила номер? – спросил Гарик.

– Еще бы, такой номер грех не запомнить: 666.

– Это точно. Я бы с таким номером не сел за руль.

– Я бы тоже. Но вот видишь, кто-то садится.

– Страха нет. А марка машины?

– «Киа Спартаж».

– Понятно. Получается, что ребята из этого джипа прихватили Бульдога с собой.

– Ты уверен?

– А иначе, сама посуди, куда он мог деться.

– Тогда выходит, что Бульдог жив.

– Почему ты так решила? – удивился Гарик.

– А зачем он им мертвый? Мертвого они бы бросили и уехали. Мы Бульдога не нашли, а это значит, что он жив! – Захлопав в ладоши, я торжествующе посмотрела на Гарика.

– Ты думаешь, нам позвонят и потребуют выкуп?

– Вряд ли. Бульдог – профессиональный телохранитель с отличной репутацией. Скорее всего, его захотят переманить на свою сторону. Только они не учли, что Бульдог не продажная тварь и на деньги не поведется.

– Ты думаешь, мы когда-нибудь еще увидим Бульдога?

– Я надеюсь на это. Мне бы очень хотелось, чтобы он по-прежнему был с нами.

Приехав на дачу, я зашла в свою спальню и налила себе добрую порцию лондонского джина. Сорок семь градусов сделали свое дело. Я почувствовала слабость в ногах и приятное головокружение. Затем вспомнила про Юльку и быстро нашла Гарика.

– С кем осталась Юлька?

– Там с ней дежурят двое наших людей.

– Ее срочно надо перевезти в другую больницу. С Юлькой в любой момент может что-нибудь случиться. Недоглядят ребята, и все.

– Что ты предлагаешь?

– Я бы с удовольствием перевезла ее из больницы сюда, но ее состояние слишком серьезное для того, чтобы находиться дома. Ей необходимо круглосуточное врачебное наблюдение. Попроси кого-нибудь найти хорошую частную клинику, а еще лучше займись этим сам – все-таки Юлька моя подруга, и я могу доверить это поручение только тебе. Только клиника должна быть небольшой.

Это даст нам возможность контролировать все входы и выходы. Пусть будет всего лишь несколько пациентов и с десяток хороших врачей. По деньгам не смотри, сколько бы это ни стоило. Как вернешься – поговорим и разработаем план дальнейших действий.

Гарик кивнул и уехал, а я опять зашла в свою комнату и выпила точно такую же порцию. Затем умылась, почистила зубы и расчесала волосы. Без Бульдога стало как-то пусто и неуютно, словно от меня оторвали что-то дорогое и тем самым сделали совершенно одинокой и глубоко несчастной. Надев джинсы-резинки и тоненькую майку, я подошла к одному из своих мальчиков и спросила:

– Ну, где наш заключенный?

– В подвале.

– Пошли. Я хочу с ним поговорить.

Мы спустились вниз и прошли в «камеру пыток». Я дала знать, чтобы меня оставили одну, и села на стул, стоящий у двери. Передо мной прямо на полу сидел человек в грязной, замусоленной рубашке и ободранных штанах.

Его лицо было бледным, скулы ввалились, а под глазами появились черные круги. На руках были надеты наручники, пристегнутые другим концом к батарее. Цепи были длинными, около метра, вероятно, для того, чтобы он мог самостоятельно ходить в туалет. Рядом стояло ведро и пустая железная тарелка. Мужчина поднял голову и затравленно посмотрел на меня.

– Привет! Как дела? Я смотрю, ты у нас уже прижился… Говорят, ты жаждал меня увидеть.

Мужчина нахмурил брови и дрожащим голосом произнес:

– Я больше не могу…

– Что именно?

– Здесь находиться. Мне кажется, что я нахожусь здесь уже целую вечность. Я потерял счет времени, я даже не знаю, когда наступает день, а когда ночь. У меня нет ни сил, ни здоровья. Наверное, уже вернулась из отпуска моя жена и не находит себе места.

– Ерунда. Все это легко исправить. Давай баксы и продолжай платить как положено. Вот тогда ты и сможешь наблюдать, как день сменяется ночью и наоборот. А насчет своей жены можешь не переживать. По моим сведениям, она еще не вернулась, ведь ты у нас гостишь всего одиннадцать дней. И вообще, о жене ты зря печешься. Когда она узнает о твоей пропаже, то, скорее всего, будет молиться, чтобы тебя грохнули. Ты слишком много имеешь. При таком раскладе врагами становятся даже самые близкие люди. Легче быть обеспеченной вдовой и еще встретить мужчину своей мечты, чем жить со скопидомом, постоянно ожидая его жалких подачек.

– Я больше не могу…

– Я это уже слышала, ну а деньги достать ты уже можешь?

– Могу. Мне нужно позвонить своим людям, и они быстренько наберут нужную сумму.

– С этого и нужно было начинать. Теперь-то ты понял, что деньги – это не главное. Вернее, главное, но человеческая жизнь намного главнее. Заруби себе на носу: когда вопрос касается жизни – любые деньги превращаются в ничто! Они становятся мусором, понимаешь?! Когда человек хочет жить, то он отдает последнее и никогда не жалеет об этих деньгах! Он счастлив только оттого, что он жив!

– Я это понял…

– Это радует. Обычно коммерсанты упорно не хотят этого понимать. У них в голове только деньги, деньги и деньги.

– Почему ты так не любишь коммерсантов?

– Потому что они мать родную за деньги продадут. Коммерсы самые завистливые и продажные люди. Если у кого-то не идет товар, то они жутко радуются и прыгают до потолка. Все их деньги строго посчитаны. Сколько потратил, сколько нужно вернуть, сколько кинуть в оборот, чтобы получить еще больше. У коммерсов нет солидарности, они не хотят помогать друг другу. Они постоянно ждут, чтобы кто-нибудь споткнулся и сошел с дистанции!

Я никогда не уважала коммерсантов. Они даже тратить-то деньги с умом не умеют. То ли дело братва! У нас есть чувство локтя, семейности – а это очень важно. Мы всегда выручаем друг друга и не спрашиваем, сколько это стоит. Мы не завязаны на деньгах. Мы завязаны на отношениях.

• Предыдущая
• 26/74
• Следующая