Романтики и реалисты - Щербакова Галина Николаевна - Страница 72

• Предыдущая
• 72/77
• Следующая

– Цельный день сегодня, с шести утра, – сказала Клюева. – Цельный день – шабашник за шабашником!

– Я из газеты, – быстро ответила Ася. – Хочу поговорить с вами о Светлане Петровне.

Брови Клюевой поползли вверх, а потом сурово сомкнулись.

– Черт знает что, – удивилась она. – Я вчера сама приезжала. Поговорить хотела. Так ни у кого времени не нашлось! А в воскресенье ног не жалко в такой конец… – И она махнула рукой. – Входите.

Пока Ася проходила мимо, пока снимала коротенькие сапожки, пока вешала на вешалку пальтишко на «рыбьем меху» и ставила у порога сумку с надписью «Аэрофлот», Клюева вспомнила: именно эта женщина шла вчера по коридору и к ней взметнулась из кресла длинноволосая, взметнулась так, что кожаная юбка скрипнула, как машина при резком тормозе. А Ася рассматривала квартиру, в которой все было сложено в угол и только кровать стояла правильно, была покрыта белым пикейным одеялом, и на подушках лежала кружевная накидка. И пикейное одеяло, и накидка – все это было из Асиного детства и поэтому умилило ее и насторожило. Умилило потому, что детство же! Это когда было-то? Еще при тех больших, как простыни, сотнях, на которые можно было купить два подержанных учебника для третьего класса. А насторожило, потому что Ася вспомнила мать, ее страсть к пикейным одеялам и кружевным накидкам. И если Клюева такая, то получится ли с ней разговор о Светке?

– Почему же вам все-таки ничего не надо? – начала Ася «от яйца». – Звонок-то надо?

– Потому что у меня сын сейчас в больнице, – ответила Клюева. – И я хочу, чтоб он приложил к дому руки. Что у меня, деньги лишние? Шабашники ходят – такие же пацаны, как и он. Значит, могут? Пусть и он себе сделает.

– В общем, правильно, – сказала Ася. – Я, например, звонок сама себе ставила.

– Господи! – возмутилась Клюева. – Да и я все сама могу. И не потому, что костыли, я сижу. Я слово дала – ни рукой. Пусть сам. А так я и печку могу выложить, и трубу вывести как надо. Я наш барак толью три года тому крыла, когда протек. Весь сама, мужики снизу только советы давали. Праздник был, Пасха. Они штаны испачкать боялись. А может, Бога? Вдруг он есть?.. А такой квартирке ума не дать! Пусть сам после больницы придет и повозится.

– Правильно, – согласилась Ася.

– Правильно ли, неправильно, а будет так. – И Клюева постучала костылем – поставила точку.

В соседскую стену с остервенением впивалась дрель.

Ася подумала: этот звук ее преследует. Вспомнила, как Царев вешал чеканку на Маришином новоселье. Все его тогда окружили – ни дать, ни взять великий умелец колокол поднимает на церковь. И все ждут первого звона. И три пальца истово сложены, чтоб успеть при первом же звуке приставить их ко лбу. Когда Вовочка повесил, все захлопали, а Полина мокрой тряпкой вытирала обсыпанный известкой пол, мебель, а с чеканки смотрел на них длинный скошенный глаз грузинки, загадочный глаз, обещающий сразу то ли любовь, то ли смерть. Все говорили – блистательная работа, а главное, что она вне серии, «авторская». Асе чеканка не понравилась. Были в ней какое-то коварство, какая-то жестокость, спрятанная за красотой. И Мариша это поняла, вернее, почувствовала, полыхнуло в ее глазах смятение, но она поцеловала Вовочку. «Чудесно», – сказала она. А грузинка будто хмыкнула под своим легким кисейно-металлическим платком.

– Я хорошо знаю Светлану, – сказала Ася, отгоняя от себя звук дрели и все нахлынувшие с ним воспоминания. – Я тоже ее очень ценю и тоже люблю.

– Я ее не люблю, – вдруг сказала Клюева. – С чего вы взяли?

Ася растерялась. Что это с ней – не с Клюевой, а с ней, с Асей. Что за напасть? Ничего-то она не понимает!..

– Не люблю, – повторила Клюева. – У нас этому слову цены нет. Мать люби, школу люби, начальника люби, всех люби…

– А как, вы считаете, надо? – спросила Ася.

– Так, – непонятно ответила Клюева. – Я докторшу уважаю. При чем тут любовь? Уважаю – разве хуже? Вот Славку, сына, я люблю. А уважать – не уважаю…

– Ну, это вы зря. – Ася говорила мягко, осторожно. Может, Клюева – просто слегка ненормальная баба, как знать, что ее взорвет?

Они уселись в кухне, Клюева с наслаждением оперлась о высокую спинку стула. Ася поняла, что она так и не привыкла к своим костылям. Как же она добиралась до редакции? Не доверившись ни письму, ни телефону? А сама – не люблю. Ну, пусть. Видимо, ей слово «любовь» не нравится. Для этого могут быть тысяча и одна причина.

– Я с вами поговорю, потом похожу по ее участку. Просто к вам – я к первой, – сказала Ася.

– На участке сходите к Лямкиным. Они еще в бараке. Они ее тоже уважают. А про большие дома – не скажу. Там людей не знаю. Бегает она туда часто. Видела в окошко, а вот к кому – не скажу.

– Я узнаю в регистратуре, это не проблема. Вы мне лучше о ней расскажите.

– Она меня со своим мужем сюда перевозила. Вдвоем все таскали. У меня, конечно, вещи не громоздкие. Я старье сюда не хотела брать. У меня одни люди для своей дачи все оптом купили. Для дачи – лучше не надо. Вот кровать взяла – я на другой и спать бы не смогла, мне только ее и надо. Остальное – тряпки. Но таскать все равно много. До вечера носили.

Ася подумала: из этой истории не сошьешь никакого материала. В конце концов, у Клюевой должны быть сослуживцы. Наконец, просто знакомые. Если же Клюева – вредная женщина, которой никто не хочет помочь, то Свет-кина ретивость тоже немного стоит. Ну, помогла – и спасибо, что дальше, дальше что?

Клюева, как почувствовала, сказала:

– Думаете, глупая доброта? Или еще хуже: ну и штучка эта Клюева, ее даже перевезти было некому. Было кому. Просто лифт пустили на пробу, на день. Надо было успеть, а позвать я не успела. Так получилось… Вот куплю новую мебель – своих попрошу, подымут.

– Видите ли, – сказала Ася, – Светлана – врач. Мне важно знать, какой она врач. Какой она специалист. Будь она трижды добрая и отзывчивая, если…

– Не знаю, – сказала раздраженно Клюева, – не знаю. Я в хирургии лежала…

Вот и все, подумала Ася. Пропал день. Ничего она мне не скажет, потому что ничего не знает. И лечилась она в хирургии.

– Я посмотрела, – усмехнулась Клюева, – в редакции вашей все зелень, зелень…

• Предыдущая
• 72/77
• Следующая