Пятая Космическая - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 69

• Предыдущая
• 69/88
• Следующая

– Нет. – Ван Ли включил свой комп. – Лидия решила первую из поставленных им задач.

– Постой, перед кем поставленных? У него помощники имеются?

– Он справляется один. И задачи он ставит перед самим собой. Очень опасный тип. Он мог предотвратить трагедию на Лидии, но не стал этого делать, поскольку она устранила его главного конкурента в колониях и принесла огромные прибыли Даймонду, как тайному акционеру РУСТа.

– Вот, в чем дело! – Гордеев щелкнул пальцами. – Я так и знал! Теперь понятно, что он мутит воду не от нечего делать или легкого сдвига. Двух зайцев решил убить. Ну-ну.

– Легкий сдвиг все же присутствует, – заметил Ван Ли. – Нормальный человек – если это определение применимо к бизнесменам, нанимающим убийц – «заказал» бы президента Лидии, или просто переиграл его на бирже, а не сжигал бы его вместе с планетой. Но, кроме сдвига присутствует и мотив – власть. Мистеру Даймонду нужны не только все деньги мира, ему требуется сам мир. Однако человека из тени никто не назначит правителем всея Галактики даже за большие деньги, он это прекрасно понимает, несмотря на свою паранойю. Для взлета нужен трамплин или волна. Военный хаос подходит как нельзя лучше. Это и шторм с подходящей высотой волн, и бизнес, и неожиданные повороты в мировой политике.

– Что ты хочешь сказать?

– Даймонд не сдастся. Ваше со Стивенсоном перемирие его не остановит.

– Я и сам понимаю, что перемирие – фикция. – Гордеев хмыкнул. – Потому никто с фронтов и не уходит. Дрейфуем, перегруппировываемся, даже постреливаем иногда. Но лучше так, чем глотки друг другу грызть.

– Согласен, но я говорю о другом. По логике Даймонда, на его пути к абсолютной власти стоим мы – почему, понятно, Кент – поскольку за ним вторая военная сила, и...

– Колонии?

– Одна, но самая богатая. Рур. Рассуждая далее, мы придем к выводу, что Даймонд постарается каким-то образом устранить все три препятствия. Нам остается понять – каким? Опираясь на горький опыт с Лидией, можно предположить, что это снова будет провокация, но какая и где?

– Задачка. – Гордеев допил кофе. – Одними размышлениями тут не обойтись. Займись-ка ты, Иван Юрьевич, этим в полную силу. Электронщики твои с компами и сами справятся. Кто там у тебя заместителем, Ривкин? Пусть он командует «пятым этажом», а ты давай переезжай ко мне на восьмой. Как раз вакансия начальника разведки свободна. С фронтовыми делами замы справятся, а ты сосредоточься на стратегических вопросах. Не дай Бог этот Даймонд новую Лидию нам устроит. Если ты прав насчет легкого сдвига при особых талантах, с него станется.

– Думаю, это будет что-то другое.

– Все равно плохо. Не время сейчас для разборок с невменяемыми суперменами, Ваня, не время...

В общем-то, счастье дело нехитрое, но обретается при одном условии – если есть с кем его разделить. Вы не станете счастливым человеком, купив новую машину, поскольку это будет исключительно ваша личная радость, вы не обретете счастье, взобравшись в одиночку на вершину Эвереста – лишь ощутите эмоциональный прилив. Не принесут его и власть или богатство. Да, приятно быть богатым и уважаемым такими же скрягами, кто спорит? Но многие ли избранные счастливы? Сыты и довольны – возможно, счастливы – вряд ли. А все потому, что замкнуты на себе и своих делах. Но любое замкнутое пространство рано или поздно начинает давить на психику тяжким грузом несвободы, заточения в золотой клетке. Несвободы, добровольной и благополучной, но все равно стесняющей и мысли, и чувства, и стремления. Одним словом, несчастной. Счастье – это совокупность положительных эмоций, свободно изливающаяся вовне. Сделайте счастливым другого человека, и будете счастливы сами. А если он стремится к тому же, в одной упаковке со счастьем вы приобретете еще и гармонию любви. А больше человеку от жизни ничего и не требуется. Деньги, слава, власть – пустое. Суррогаты. И не верьте тем, кто говорит: «Отлично, если хочешь сделать меня счастливым, дай денег, что мне твоя любовь на пустой желудок?!» Они лукавят. Деньги сделают их зависимыми от вас или же эти люди будут просто вам благодарны – неважно. Настоящего счастья они не обретут.

– Особенно убедительно эти рассуждения звучат из уст богатенького наследника. – Яна лукаво прищурилась.

– Ты циничная, испорченная медицинским образованием столичная штучка! – Преображенский сел на теплой палубе по-турецки, затем встал и подхватил девушку на руки. – За то, что сбила меня с философско-романтического настроя ты будешь наказана!

– Нет, мой принц, не надо! – Яна округлила глаза в притворном ужасе. – Не в воду! Я только начала высыхать!

– Именно в воду! – Павел поднял подругу над головой и шагнул за борт.

Слабосоленая лазурь заиграла миллионами искрящихся пузырьков, забурлила и вытолкнула влюбленную парочку на поверхность. Яна, смеясь, оттолкнула Павла и легко поплыла вдоль борта к якорной цепи. Преображенский догнал ее в три мощных взмаха.

– Сдаюсь! – Яна ухватилась за цепь, затем развернулась к Павлу и обняла его за шею. – Хоть я и не полностью согласна с твоей теорией, но я счастлива!

Преображенский мог бы ответить что-то вроде «я тоже», или «не больше, чем я», или выдать еще какую-нибудь банальную глупость, но он предпочел промолчать. Вместо романтического мычания, он просто подсадил Яну на борт и взобрался следом. Можно было остаться в воде, но этот вариант они уже опробовали дважды и сил на третий раунд, даже если держаться за якорную цепь, просто не осталось. Вот на палубе – другое дело.

Это было приятно: лежать животом на теплом полированном дереве палубы, чуть согнув левую ногу и вытянув правую руку вдоль тела. Левая ладонь и правая щека тоже ощущали тепло, но не нагретого солнцем дерева, а шелковистой, высыхающей кожи ее бедра. Павел приоткрыл глаза. В зрачок тотчас впился микроскопический лучик, отброшенный бриллиантом соленой капли. Дорожка, выдающая путь капли от живота до середины бедра, уже высохла, но упрямая частичка моря пока боролась. Тягаться с горячей искусственной звездой было делом бесперспективным, но капля об этом не знала. И узнать это ей было не суждено. И, наверное, ее счастье как раз в этом. Оставаться собой и бороться до конца, не зная сомнений. Людям такого не изведать и не понять. Даже самым смелым, решительным и сильным. Да им этого и не нужно, их счастье, как уже было сказано, заключается в другом.

Павел провел ладонью по ее бедру – старательно огибая каплю – и Яна ответила. Она погладила его по щеке, шее и коснулась губ. Под палящим солнцем ощущать прикосновение ее прохладных пальцев было особенно приятно. Павел оперся на согнутое колено и подтянулся повыше. Теперь он прижимался щекой к ее животу. Здесь невысохших капелек оказалось больше, и он припал к ним губами. Было чуть солоновато, но мучающая его жажда была не того свойства, чтобы утолять ее водой. Его рука скользнула вниз, он приподнялся и передвинулся еще выше. Яна прижалась к нему всем телом. Движение, едва уловимое, движение-намек, и любовная игра началась заново.

На палубе яхты, дрейфующей посреди Экваториального моря Каллисто, отдыхать и любить не мешало ничто. Можно было расслабиться, насколько позволяет фантазия. Павел в этом плане был немного скован, зато для Яны не существовало никаких условностей, и очень скоро суровый космодесантник тоже расслабился и раскрылся.

Спустя некоторое время, они снова плюхнулись за борт, поплавали, взобрались обратно и, ополоснувшись пресной водой под маленьким душем, спустились в каюту, перекусить.

– Счастье есть, – заявила Яна, уплетая огромный бутерброд с ветчиной.

– И пить, – добавил Преображенский, открывая банку дорогого петербургского пива.

– Сударь, куда вдруг делся ваш романтизм? – Девушка рассмеялась. – Вы вернулись в привычный и милый солдатскому сердцу стан циников?

• Предыдущая
• 69/88
• Следующая