Перевернутые дни - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 6

• Предыдущая
• 6/28
• Следующая

– Время – плюс шесть минут, – шофер указал на часы. – Пока вы маневрировали в пробке на проспекте, дворами можно было доехать до запасной базы. Теперь, если «бины» уже объявили по городу план «Молния», мы далеко не уедем.

– Хватит гундеть, – настроение Ивана пошло вниз. – Просто вывези меня куда-нибудь и вали на все четыре стороны.

– Ты не обижайся, парень, – водитель миролюбиво улыбнулся. – Дело-то общее.

Казаков нехотя кивнул. В принципе, шофер был прав. Только высказывал свои претензии он как наставник нерадивому ученику. А между тем, выпускником столичной школы разведки, теперь уже можно считать дипломированным «призраком», был Иван, а не этот провинциал-нелегал! Иван угрюмо уставился в окно. Учить вздумал! Инструктор-водитель!

Такси остановилось в квартале от дома, на чердаке которого была оборудована «аппаратная».

– Ближе нельзя, – пояснил шофер. – У жильцов вопросы могут возникнуть. Уезжал на личной машине, вернулся на «тачке»...

– Понимаю, – буркнул Иван. – Спасибо.

– Будь здоров.

Такси быстро скрылось за поворотом. Казаков незаметно оглянулся по сторонам и зашагал к подъезду старого дома. Сменить одежду, «выправить лицо» и на вокзал. «Стрелы» на юг по трансалтайскому тоннелю уходили каждые два часа. Даже если «бины» сориентируются и начнут его разыскивать, на вокзале им Ивана уже не достать. Там у него будет другая внешность и документы – лучше настоящих.

Лифт раскрыл никелированные дверцы на не означенном в инструкции этаже, и Казаков уверенно направился к стоящему отдельно от прочих компьютеров репликатору.

– ...Перестрелка на станции метро «Проспект Ху Яобана»... – внезапно ожил один из сетевых каналов. – До десяти экстремистов открыли огонь из автоматов по патрулю милицейской спецгруппы. Один из нападавших был уничтожен ответным огнем, остальным удалось скрыться. И вот только что поступило экстренное сообщение: совершено дерзкое нападение на штаб местной группы войск. Ампула с токсином была заложена в вентиляции, среди погибших: два десятка высоких военных чинов – там проходило совещание командующих всеми гарнизонами Сибири и Востока. Первый комментарий в связи с происшествием поступил от начальника ЦГМ генерала Сина, он настаивает на предоставлении хунвейбинам более широких полномочий...

– Удачный рейд, поздравляю, – из-за ближайшей колонны появился Отто.

– Спасибо, – Иван довольно улыбнулся.

– Среди генералов был Линь, – сообщил Валенштайн. – Начальник штаба всей Восточной группировки и фаворит самого Председателя. Ты не просто стал полноправным «призраком», но и сразу прыгнул в герои.

– Да я... просто выполнил задание, – Иван смутился.

– Ну-ну, не скромничай, – Отто дружески его приобнял.

Хватка у актера была стальной. Казаков даже немного растерялся. Что за необходимость была так крепко обниматься? Или Валенштайн тоже внутренне ликовал и не знал, как выразить грандиозность своих чувств?

Неожиданно за спиной у Ивана что-то щелкнуло, и, только услышав щелчок, он сообразил, что руки скованы сзади, перед глазами плывут какие-то темные круги и мелькают многочисленные «мушки», а по телу разливается непреодолимая слабость.

– Отто... что это... значит?

– Сам поймешь, – пообещал Валенштайн, подталкивая его к лифту. – Позже. Ну, чего стоите?! Забирайте.

Последние слова он адресовал четверым вооруженным хунвейбинам.

Можно умереть и попасть в рай. Можно тем же путем отправиться в ад. Второй вариант похуже, но, когда ты умер, тебе, по большому счету, все равно. А можно заживо попасть в Центр генетической модификации при правительстве Сибирской провинции. Учреждение закрытое, загадочное и страшное. Кроме того, что там выращивают клонов-хунвейбинов и что за его стенами обычные люди исчезают навсегда, о Центре не было никаких достоверных сведений. Только домыслы. Поговаривали, что клонов вскармливают как раз плотью тех несчастных, которых упрятали за высокие стены Центра его бывшие воспитанники. Еще поговаривали, что никакой это не Центр, а главная разведбаза всей Поднебесной с мощным техническим парком и тренировочными площадками для «бинов». Как бы там ни было, Центр оставался крупнейшей загадкой и для жителей города, и для разведок всех соседних стран.

За все время, пока Ивана везли в Центр, он не услышал от своих конвоиров ни единого слова. Его и в камеру втолкнули молча, не пообещав ни вызвать на допрос, ни предоставить адвоката, ни даже закопать живьем как последнюю гадину или что-нибудь в этом роде. Казакова словно бы упаковали в полиэтиленовый мешочек и положили на полочку. Как вещественное доказательство. До лучших времен.

Камера оказалась крошечной, но с достаточно большим окном. Вид из него был не самым вдохновляющим – глухой серый двор, но все-таки не стена, как на гауптвахте в Калуге. Иван горько усмехнулся. «Губа», на которую он однажды попал за драку, даже со своим мрачным видом из зарешеченного окна теперь казалась номером в пятизвездочном франкфуртском отеле «Джафар Хайнц». Здесь, в ЦГМ, на окнах с толстыми бронестеклами не было решеток, и выходили они во двор, по которому сновали люди, но чувство отчаяния и горечь поражения сводили все плюсы на нет. Успех – и тут же провал. Ликование и опустошенность. Вера и глубочайшее разочарование. Да, успеха операции не затмит никакой арест. Иван свою миссию выполнил на все сто. Но как Отто мог стать предателем?! Человек, которого боготворила не только публика, но и все русские разведчики. Самый проверенный, успешный, универсальный агент ГРУ! Это не укладывалось в голове и занимало мысли Казакова даже больше, чем невеселая личная перспектива. За такую диверсию в живых его точно не оставят, это было понятно, но Ивана смерть не страшила. Он не смог бы внятно объяснить – почему, но это была чистая правда. Какой смысл бравировать перед самим собой? Нет, Казаков не был абсолютно бесстрашным человеком, иногда он пасовал, иногда отчаянно трусил, но теперь им почему-то овладело олимпийское спокойствие.

Он сунул руки в карманы и подошел к окну. В общем-то, вид был не так уж плох. Идеально ровный асфальт серого двора был покрыт непонятной белой разметкой, наверное, для построений. Мышиные стены высокого забора и здание напротив увешаны лампами; ночью тут явно не темнее, чем днем. Выкрашенные корабельной «шаровой» краской железные ворота отлично гармонировали и с архитектурой и с мутным февральским небом. Удивительно полный набор оттенков серого. Просто замечательный... Что это, предсмертный оптимизм? Иван усмехнулся, хотя ничего забавного в ситуации не находил, и на секунду ему даже стало себя жаль. Правда, лишь на секунду. Возможно, в глубине сознания сработала некая защитная реакция, и настроение вернулось в боевое русло. А может, он был так спокоен потому, что покидал этот мир победителем? Кто знает?

• Предыдущая
• 6/28
• Следующая