Кругом одни принцессы - Резанова Наталья Владимировна - Страница 26

Не спрашивайте меня, как я избавилась от «хвоста», который генеральный принц не преминул мне прицепить. Не спрашивайте также, как я применяла на практике знания, полученные от Финалгона, это не педагогично. Так или иначе, ночью я брела по улицам Даун-тауна, набив потуже кошелек, но не на большую сумму, чем назвал генеральный принц. Целью моей была следственная тюрьма, откуда я собиралась вытащить обоих неудачников.

К счастью, праздник закончился, народу на улицах не было, а иллюминация вдали от центра заметно поубавилась.

Повторяю, до Волкодавля даже самым темным здешним переулкам было далеко, и я вспоминала о столице Поволчья с чувством ностальгии. Как легко было бы там выполнить задуманное!

А здесь на стенах тюрьмы, небось, фонари горят, и стража имеет нехорошую привычку бдить… или бдеть… неважно. Ну почему дауны такие добросовестные? Ладно, есть у меня в запасе неплохое сонное заклинание, аккурат для такой оказии…

Но применять его не пришлось.

Следственная тюрьма, как удалось мне узнать, помещалась на улице с двусмысленным названием Долгий конец, по соседству со старым кладбищем. И от кладбища, и от жилых кварталов тюрьму отделяла высокая, по-лямойскм прочная кирпичная стена. В угловых башнях, как я и ожидала, висели на цепях огромные фонари. Все как положено.

Однако что-то в этой картинке было не так. Фонари на стене, выходившей к кладбищу, не горели. И между башнями не ходили, как положено, перекликаясь, часовые.

Что, в Даун-тауне порядки не такие, как везде? Или…

Раз уж сегодня день сюрпризов, будем к ним готовы.

Странная какая-то в Даун-тауне луна. В Волкодавле и Заволчье она явно больше, ибо сознает себя главным ночным светилом. А в Даун-тауне она словно съеживается и тускнеет, стесняясь своего соседства с городской иллюминацией. Даже на окраинах, где эта иллюминация отсутствует. Но и при такой луне я, прислонясь к кладбищенской решетке, могла разглядеть, как по тюремной стене, распластавшись как паук, уверенно спускается человек. За спиной у него болталось нечто увесистое… или болтался.

Примерно на высоте в полтора моих роста он отлепился от стены и мягко спрыгнул вниз. Я выступила из тени. Рыбин Гранат, увидев меня, нисколько не удивился.

– Деньги принесла?

– Какой ты меркантильный, Кагор, – я отцепила кошелек от пояса. – Вот они.

– Зато я задолбался уже твоего племянника на себе таскать. – Он, в свою очередь, начал разматывать веревку, которой привязал к себе Хэма. – Из Чужанского посада его на себе тащи, из оврага тащи, из тюрьмы тащи… Я что, лошадь?

Освобожденный Хэм тихо рухнул на траву.

– Эй! Что ты с ним сделал?

– Обездвижил я его, чтоб не мешался. Ты не сомневайся, я нажму на нужные точки, как только свалим… а то орать начнет.

Предупредив мое движение, он извлек откуда-то отмычку и стал вскрывать замок на кладбищенских воротах.

– А стража как же?

– Они в отключке лежат… Старинный прием восточных единоборств.

– Сдается мне, что какой ты ни есть единоборец, – сказала я, – а родом ты не с Ближнедальнего Востока, а из Союза Торговых Городов, которые, как известно, переполнены ворами.

– Я у вас что-нибудь спер? – обиделся он.

– У нас тырить – себе дороже. Да и крысятничать у своих по кодексу СТГ – западло.

– Больно много ты знаешь об этом кодексе, – сказал Рыбин Гранат почти тем же тоном, что Остин-Мартин ХVI. – И о том, как банки брать… Идем!

Ржавые ворота приоткрылись. Мы пролезли внутрь, протащили Хэма и снова захлопнули ворота.

Кладбище, похоже, посещалось редко – посетители предпочитали более новые и современные. Дорожки были усыпаны листьями нависавших над могилами плакучих ив, памятники растрескались и покосились. К одному из таких памятников, изображающему скорбящего ангела, опирающегося на щит с надписью: «Cry, baby, cry! Пришел полный край!» Рыбин Гранат усадил Хэма и принялся нажимать жизненно важные точки. Через пару мгновений я услышала:

– Ядрена Вошь! Фиолетовых своих лапай, а не то все поотрываю!

– Я же говорил – орать начнет, – констатировал Рыбин Гранат.

– Рада слышать, Хэм, что ты в порядке.

– А чего он руки распускает!..

Дальнейшие клеветнические выпады Хэма прервал удар колокола.

– Не знал, что здесь поблизости есть какое-то святилище, – пробормотал Рыбин Гранат.

– Нет, это не в святилище. – Я подняла голову и увидела, как мелькают факелы на стене тюремного замка. – Это тревога. Видно, здесь кроме тебя есть умельцы нажимать на точки…

– Рвем когти, – воскликнул Рыбин Гранат, – не то и в самом деле полный край придет!

Никто не стал спорить, и мы побежали, на ходу перепрыгивая через надгробия почтенных даунов. Никому не хотелось вновь столкнуться с правосудием генерального принца. По счастью, все мое оружие было при мне, а Рыбин Гранат, у которого меч, несомненно, отобрали при аресте, реквизировал табельное оружие у кого-то из тюремной охраны. А вот сделать того же для Хэма он не догадался. Да, ребята, это вам не с демоном Лахудрой сражаться. Кстати, моим спутникам крепко повезло, что они ни словом не обмолвились об этом эпизоде. Наверняка припаяли бы статью за убийство редкого животного, да еще за порчу деревьев, и парились бы Рыбин Гранат с Хэмом, и я за компанию, не в следственной тюрьме, а где-нибудь в подземелье.

Впрочем, у нас еще был шанс там оказаться. В отдаленных криках, топоте и прочем шуме погони я с напряженным вниманием ожидала услышать лай собак. Однако его не было. Возможно, хоть в чем-то законы Даун-тауна пошли нам на пользу. Если Кэш не соврал, свободу собак сворками ограничивать запрещено, а без сворок от них в городе мало пользы. Там, помимо беглых, еще законопослушные граждане ходят. Притвориться, что ли, ими?

Мы перемахнули через ограду кладбища и оказались в неизвестном мне районе Даун-тауна. И тут же неподалеку зацокали копыта. И верно – ограничения по поводу собак на лошадей не распространялись. Приближался конный патруль.

Рыбин Гранат – сразу видно опытного человека – не бросил веревку на кладбище, а прихватил с собой и теперь, соорудив петлю, зашвырнул ее на шпиль крыши ближайшего дома.

– По крышам лошади не пройдут, – пояснил он свои действия.

К тому времени, как патруль оказался в поле зрения, мы успели вскарабкаться наверх – даже Хэм, пыхтевший при том тихонько что-то ненормативное – и влезли на чердак. Оттуда, через слуховое окно – на крышу и далее, стараясь не греметь жестью и не ронять черепицы, с одной крыши на другую. Временами приходилось прыгать на изрядное расстояние. Рыбин Гранат в этом деле далеко меня превосходил, а Хэм, наоборот, отставал, и хоть мы подстраховывались с помощью веревки, было у меня чувство, что моя нелюбовь к полетами, временами казавшаяся капризом, имеет под собой глубокие основания… и даже может явиться предзнаменованием… Наконец, когда стало ясно, что даже Рыбину Гранату придется перепрыгивать улицу в два приема, мы, к радости Хэма, продолжавшего бубнить, что по стенам ползать пристало мухам, а не героям, спустились на землю и побежали по улице.

– Мы просто удираем, или у тебя есть план? – спросила я у восточного единоборца.

– Разумеется, есть…

Оглянувшись, я заметила, что дома кругом мне уже приходилось видеть. Не далее, как вчера. Мы находились рядом с площадью Здорового Образа.

– Ты же ведешь нас к «Ночному улету»!

– Разумеется. Надеюсь, мой конь еще стоит в конюшне.

– Спятил совсем? Деньги есть, нового купишь!

– Мой Гидроцефал мне дорог, – холодно произнес Рыбин Гранат. – Он такой один, и я не собираюсь с ним расставаться.

– Так-то оно так. Но я у себя тоже одна, и расставаться с собой не собираюсь…

Как бы в ответ на мою реплику со стороны площади снова послышались топот и трели нашейных свистков, которые носили местные патрульные. Чертовски хорошо здесь была устроена система оповещения!

Дверь ближайшего дома распахнулась, оттуда выглянула женщина и поманила нас.