Черепашки-ниндзя и Баркулаб фон Гарт - Автор неизвестен - Страница 9

• Предыдущая
• 9/41
• Следующая

И странное дело, он вернулся в замок, оставив свою первую добычу – лисичку и трупы слуг. Во дворце стрелы, казалось, возжаждали крови и тихо застонали, томясь в руках хозяина. Нетерпение стрел передалось и юному наместнику. Он дрожал и не мог найти себе места в вечерней темноте покоев. Такая же точно дрожь овладела и спящим доктором Крузом. Вдруг рядом раздался голос:

– А, кажется, наместник начал понимать в чем дело!

Голос принадлежал дяде.

– Ты о чем это? – спросил Генри.

– Если я говорю о деле, – невозмутимо продолжал дядя, – это значит только одно – лук и стрелы. Другого я не знаю. И разве не достаточно знать только его?

– Стало быть, я еще не все знаю? – спросил вновь Генри.

– Куда там все! Ты и малой толики еще не смыслишь. У тебя только глаза начали раскрываться.

Принесли свечи, и когда при свете их Генри увидел свирепое лицо дяди, он вспомнил о жажде, которая мучила его после охоты. Он выпил воды, но она показалась горькой и не утолила жажды.

– Дядя! – воскликнул Генри-наместник, – разве ты не мой учитель в искусстве владения луком? Почему же ты не всему меня обучил?

– Я объяснил тебе все, что можно объяснить, – отстраняя протянутую руку племянника, ответил тот, – остальное надо познать самому. Иным это удается. Вот как тебе сегодня на охоте.

– Ты говоришь про лисицу?

– Лисица – сущая безделица даже для ребенка, – усмехнулся дядя.

– Ты имеешь в виду слуг, – допытывался Генри.

– Ничего не поделаешь, ты прикончил их!

– Сам не пойму, – задумчиво произнес молодой наместник, – ни с того ни с сего взял да и уложил. И главное, ничего не помню.

– Давай считать, что ты не запоминаешь того, что творит твоя рука. Выходит, в тебе течет кровь двух цветов, – заключил дядя.

– Что значит – кровь двух цветов?

– Ну, как тебе сказать, – продолжал дядя, – кровь поэзии, то есть добра, и кровь лука, то есть зла. Ты соединяешь в себе и то и другое. Пока в твоих жилах продолжает течь кровь поэзии, ты вряд ли постигнешь, что такое убийство. Ну куда это годится, что глаза твои не ведают дела твоих рук. Эх, ты, слепец! – почти с издевкой сказал дядя.

– Что ты сказал? – взревел неожиданно Генри-наместник. – Слепец! А ну-ка, повтори!

И выведенный из себя, Генри решительно двинулся на дядю. Тот изумленно поднял глаза и уставился в глубь темного сада, в глазах его блеснула жажда убийства.

– Прочь, – бросил он.

Генри невольно перевел взор в сторону сада, в гущу темных деревьев. Вглядевшись, он почувствовал, что там кто-то шевелится, но кто, рассмотреть не мог…

«Собака? – подумал Генри. – Нет, на собаку не похоже». Дядя, уже готовый уйти, пристально смотрел в лицо племяннику.

– Учись, – гордо заявил он. – Моя стрела пробьется через заросли и настигнет жертву – стреляй я в темноте или с завязанными глазами.

И в тот же миг он выхватил лук и колчан из-за спины у Генри и, припав на колено, выстрелил в глубину сада. Стрела умчалась, вдали застонал человек.

– Что это? – изумленно спросил Генри.

– Я просто показал, что должен делать господин, – процедил через плечо дядя, поднялся с колена и удалился, волоча изувеченную ногу.

Взяв свечу, Генри-наместник вышел в сад. У воды кто-то лежал. Из спины пораженного мужчины торчала стрела. Это был один из домашних слуг. Он еле дышал. Почувствовав, что к нему кто-то подходит, он, с трудом шевеля губами, сказал с укоризной:

– Ты сделал это не по своей воле, но все равно жестоко… – И, не успев договорить, испустил дух.

Генри не понял, что хотел сказать слуга. Он огляделся. По дорожке, возле которой лежал убитый, ходить запрещалось. Тем более, что вела она к той части усадьбы, где жила жена Генри-наместника. Тут припомнилось ему, что за год он ни разу не посетил опочивальню жены. Он даже не знал, чем она обычно занимается. Вернее, он почти забыл о ее присутствии в доме. За деревьями, там, где были покои госпожи, горел светильник. Генри с отвращением плюнул. Плевок попал на тело слуги. Генри пнул труп, и тот погрузился в воду. На следующий день ранним утром наместник вновь выехал на охоту. Дядя отсутствовал. Хотя никаких особых обязанностей при племяннике он не имел, на охоту выбирался редко. Одна нога не очень его слушалась, тем не менее, он был еще в состоянии сидеть в седле и иногда даже пытался охотиться верхом. Но это не очень ему удавалось, потому что к охоте он был давно равнодушен. Да и в тех редких случаях, когда дядя появлялся на охоте, никто никогда не видел, чтобы он преследовал добычу или стрелял в нее. Быть может, искусному стрелку наскучила эта детская забава. Гнать обреченную жертву. А быть может, кровь жалких птиц и зверей не удовлетворяла голода его стрел. На охоте дядя не привлекал внимания. Но даже человек неробкого десятка пугался так, что ронял лук или падал с вставшего на дыбы коня, когда в стремительной погоне за добычей с глазу на глаз встречался с этим человеком в горном ущелье или в лесной чаще. Перед ним представал кровожадный хищник, а не человек. Он внезапно нападал на жертву, пугал лошадь и молниеносно исчезал. Время от времени охота для кого-нибудь обязательно кончалась смертью. Но не от раны, нанесенной зверем, – в спине обычно зияла рана от стрелы. Стрелы же не находили, и было не понять, чьих рук это дело. На вид вроде рана была от шальной стрелы, ведь попадают же неосторожно под стрелу на охоте. У иных доставало мудрости не пытаться узнавать, кто хозяин этих неведомых стрел. Однако, случались и такие, кого терзало страшное подо зрение: уж не дядя ли наместника убийца. Только они держали язык за зубами, боясь ошибиться. Их неизбежно останавливало малодушие. Бывало, они переговаривались между собой.

– Нельзя ничего говорить об этом, даже если ты видел своими глазами, – советовал один.

– И то правда, – соглашался другой, – сболтнешь лишнее, следующая стрела вонзится тебе в спину.

В противоположность родственнику Генри-наместника, управитель имения, улучив свободную минуту, старался увязаться за охотниками.

– Я с вами, я с вами, – тараторил он, погоняя кобылу.

Управитель на охоте ни на шаг не отходил от молодого Генри Круза, как снилось доктору, и только и говорил, что о делах в имении, высказывал мнения и давал указания. Его знания и сноровка управителя ценились высоко, но луком он не владел, и птицы и звери не были покорными жертвами выпущенных им стрел. Единственное, что ему удавалось – это определять, где находится птица или зверь, как бы хорошо те ни прятались.

«Там, вот здесь», – указывал он пальцем. И в том месте, куда он показывал, обязательно таилась добыча. Обычно управитель ехал позади наместника, погоняя лошадь. Однажды, подъехав близко к своему господину, он сказал:

– Кажется, удачная сегодня охота!

– Думаешь? – отозвался Генри.

– Вчера вечером я гадал. Была предсказана удача, – ловко заметил управитель.

– А разве это можно предвидеть? – спросил молодой Генри Круз.

– Да, это очень просто, – воодушевился управитель. – Если знать секретный способ гаданья, то вполне можно переиграть удачу на несчастье, а невезение на везение.

– А ты знаешь этот секрет? – полюбопытствовал доктор Круз.

– Да так, немного.

– На что гадание может оказать влияние?

– На все, – ответил довольный собой управитель.

Немного времени спустя молодой Генри тихо пробормотал себе под нос:

– На все, говоришь?

Но управитель не расслышал ни этих, ни последовавших за ними слов господина. Генри вдруг поднялся в седле с луком наизготове. Стрела полетела вдаль, в чащу леса, и сразила там оленя. Это была первая стрела на этой охоте, которая продолжалась до самого вечера. Доктор Круз, видевший все это во сне, по-настоящему переживал опьяняющее чувство успеха, ведь он ни разу не промахнулся.

Добыча была богатой – больше, чем за несколько дней кряду. На обратном пути он по-мальчишески хвастал своими подвигами. Когда добрались до горной реки, Генри-наместник, глядя на возвышающиеся вдали скалистые горы, вдруг обратился к управителю:

• Предыдущая
• 9/41
• Следующая