Дикое поле - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 62

• Предыдущая
• 62/85
• Следующая

– Эй, Юля! – дал шпоры коню русский и подскакал почти к самым воротам. – Юля, ты меня слышишь?! Когда будете сдаваться, скажи, что ты моя рабыня! Рабыня Менги-нукера! Тебя отведут ко мне. Поняла?

По русскому никто не стрелял: этот безумец постоянно словно искал смерти, но она каждый раз брезгливо отворачивалась в сторону. Он расхохотался, повернул коня и вернулся к Гирею:

– Идем дальше?

– Пошли, – пожал плечами бей, и татарские сотни потекли мимо крепости дальше на север.

К вечеру они подошли к Осколу и, полуохватив ее вдоль западных стен, остановились воинским лагерем, подняв шатры и назначив постоянное охранение. Менги-нукер, сопровождаемый Алги-мурзой, объехал деревянные стены, которые русские прямо сейчас продолжали поливать водой. Два десятка башен, по шесть пушек в каждой, по три на каждую сторону. Смотря вдоль стен, они были готовы мгновенно смести все живое, что только приблизится к стене или соседней башне. Перекрестный огонь, избыточная огневая мощь… Не удивительно, что татарам никогда не удавалось брать русские города.

Крепость Оскол стояла как раз на перекрестке трех основных проезжих дорог, по которым ходили на Русь крымские орды, закрывая путь к уже обжитым русскими переселенцами землям. Она намертво отрезала дорогу на север небольшим степным отрядам, так и норовящим выскочить из широких просторов к какой-нибудь деревеньке, схватить, что плохо лежит, поймать зазевавшихся девок, да и удрать назад, пока соседи не успели спохватиться. Теперь наперехват этим шайкам из-за крепких стен выкатывалась непобедимая кованая конница, бесследно стаптывающая стервятников в дорожную пыль. И даже если кому и удавалось просочиться дальше тайными тропами – вывезти награбленное по тропкам они не могли, а выехать на ведущую мимо крепости дорогу для них означало одно: быстрый праведный суд по государеву судебнику и гуманная виселица на высокой стене.

Увы, остановить многотысячные орды не очень большой гарнизон и несущие круговую службу десяток исполченных бояр со своими смердами или сыновьями не могли. Правда, и здесь крепость играла немалую роль, пряча от многочисленных разбойников в своем широком дворе окрестное население с их скарбом и скотом. А брошенный дом да поля – что им? Их на себе не унесешь. Да и просто попортить – тоже потрудиться надо. А трудиться татары не любят.

Встав напротив крепости с трехтысячным отрядом и распустив остальные тысячи на промысел, Девлет-Гирей надежно запер гарнизон, дабы русские не попытались помешать разбою, дождался подхода ногайцев, двигавшихся другими путями, после чего объединенное войско тронулось дальше и спустя два дня плотно обложило Елец с почти тысячным гарнизоном. Пока треть орды грозно стояла под стенами, временами предлагая русским сдаться, временами дразня их издевательствами над уже пойманными полонянками, остальные десять тысяч продолжали двигаться вперед, пока не ударились в высокие каменные стены Тулы и, подобно струе воды, не расплескались по сторонам, начав скатываться обратно на юг.

Многотысячные отряды конницы никак не могли подкрасться к русским рубежам незамеченными – а потому неслись по деревням вестники, поднимались тревожные дымы. Смерды и бояре забирали самое ценное из своего имущества с собой, все остальное пряча в тайники, и уходили к ближайшей крепости, либо прятались в глухие речные дебри, в только им известные схроны, либо, надеясь на прочность стен своей усадьбы, принимали к себе крепостных и соседей, вынимали из кладовок заготовленные впрок пучки стрел, а у кого были – заряжали пушки и пищали.

Но ногайцы тоже являлись опытными и умелыми грабителями. Врываясь в опустевшие деревни, они тщательно обнюхивали все щели, искали места с рыхлой землей, поднимали доски полов. Потом уходили десятками и полусотнями по ныряющим в лесные чащи тропинкам. У татар хватало времени: запертые по крепостям гарнизоны ничем не могли помочь обитателям глубинки – да и близких селений тоже. Иногда разбойникам удавалось найти тайники и выследить схроны, иногда сами жители, высидев неделю– другую в чаще, выбирались оттуда в надежде, что враги ушли, – и их захлестывали двигавшиеся с севера степняки. А там, где людям удавалось отсидеться в безопасности – земледельцы едва не плакали, видя, как на корню осыпается выращенный с таким трудом хлеб.

Разумеется, сам бей Девлет-Гирей руки простукиванием полов не марал – он знал, что получит свою долю добычи, и был совершенно спокоен, следуя во главе двух сотен верных телохранителей следом за чертыхающимся Менги-нукером.

А Тирц, предусмотрительно не приближаясь к засекам ближе полукилометра, внимательно вглядывался в московский оборонительный вал. Теперь он понимал, почему Девлет-Гирею пару лет назад не удалось пройти дальше Тулы, почему набеги крымских татар, в основном, ограничивались порубежными землями, Великим Литовским княжеством и Польшей иже с ним.

Засечная черта тянулась от Тулы в обе стороны на сотни километров, местами представляя из себя земляную стену пяти-шестиметровой высоты, ощетинившуюся множеством торчащих наружу остро отточенных кольев, протиснуться между которыми было трудно даже пешему, а уж для конных она казалась и вовсе неодолимой.

Правда, если говорить о «пеших» – следовало помянуть и о том, что по ту сторону маячили стрелецкие бердыши. А значит, «протискиваться» так просто противнику бы не дали. Точно так же, как не дали бы и пытаться прорубить в стене проход – снести колья топорами, а потом срыть верхнюю часть вала, скидывая землю к подножию, чтобы смогла пройти конница и обозы.

– Да уж, это почище Великой Китайской Стены будет…

– Что ты говоришь, Менги-нукер? – подъехал ближе бей.

– Нехило русские постарались. Можно подумать, от Змея-Горыныча огород собрались защищать.

– Купцы рассказывают, – добавил Гирей, – эта стена не одна. Через полста верст стоит еще, точно такая же. Земляная в поле и завалы из деревьев поперек лесов. Нигде, кроме как через ворота Тулы, ни конному, ни с повозкой не проехать. И крепостицы небольшие стоят, со стрельцами.

• Предыдущая
• 62/85
• Следующая