Как заарканить миллионера - Биварли (Беверли) Элизабет - Страница 24

• Предыдущая
• 24/61
• Следующая

Не только поэтому, конечно. Ей не хватало его дружбы, не хватало разговоров обо всем на свете, беззлобного поддразнивания и шутливого флирта. Не хватало его улыбки и смеха. Не хватало его смехотворной мужской самоуверенности и невыносимо сексистских взглядов. Не хватало даже той грусти, что охватывала ее всякий раз, когда Дорси готова была погладить его по взъерошенным волосам и тут же вспоминала, что этого делать не стоит…

Определенно, она скучала по Адаму. Скучала отчаянно. Беспрерывно прокручивала в памяти те поцелуи на крыльце. Не могла забыть, как сильные руки его скользили по ее ягодицам, как касались ее шеи влажные губы Адама. Каждый звук, каждый запах, каждое чувственное ощущение — все навеки запечатлелось в памяти. Ничего она так не желала, как испытать это снова! Все это — и, может быть, кое-что еще…

Но еще ей хотелось вернуть прежние беззаботно-приятельские отношения. И как же, скажите на милость, совместить любовь с дружбой? Быть может, это и возможно, но только не сейчас, когда в ней совмещаются три личности: Дорси Макгиннес, преподаватель социологии в «Северне», Мак, буфетчица из «Дрейка», и суперзвезда книжного рынка Лорен Грабл-Монро. Как она ухитряется вести тройную жизнь, Дорси сама не понимала. Так что, может быть, это даже к лучшему, что Адам исчез с горизонта.

Да, без него тоскливо — но что ж поделаешь?

Впрочем, до сих пор особенно тосковать не приходилось. Неделя пролетела как в тумане: у Дорси ни минутки свободной не было. Лорен Грабл-Монро взлетела на пик популярности: в понедельник она раздавала автографы в книжном магазине в Шомбурге, в среду выступала перед группой сексопатологов из Шампани, а в шесть утра в четверг уже мчалась на радиостанцию, где намечалось утреннее шоу с ее участием.

Это вчерашнее шоу оставило у Дорси неприятное ощущение: вот и сейчас, стоило об этом вспомнить, кошки заскребли по сердцу. К обычным вопросам радиослушателей (чаще всего они касались ее вымышленной биографии) Дорси уже привыкла, научилась непринужденно и остроумно на них отвечать; но в этот раз к стандартному набору вопросов приметалось нечто новое. Вчера наряду с хихикающими школьницами на радио звонили раздраженные домохозяйки и их мрачные мужья. Одна дама, прочитав книгу, впала в депрессию, другая подала на развод… Дорси не знала, что ответить: ей было очень не по себе. Неужели ее книга действительно разрушает семьи, приносит людям несчастье?

До начала смены оставалось десять минут. Ее форма висела в шкафчике; в рюкзаке прятались доспехи Лорен Граб л-Монро — сегодня утром она встречалась с репортером из местного еженедельника. Вроде бы все прошло нормально. Сразу после интервью Дорси помчалась на лекции в колледж, а после колледжа не успела заскочить домой — надо было нестись в «Дрейк»… Честно говоря, она уже не помнит, когда в последний раз была дома.

Она прикрыла усталые глаза — всего на секунду… а в следующий миг очнулась от недовольно-болезненного тычка в плечо. Распахнув глаза, Дорси обнаружила, что над ней стоит Линди Обри в похоронно-черном костюме: брови нахмурены, губы поджаты, вид самый зловещий.

«Что на этот раз не так? — удивилась Дорси. — В кои-то веки я не опоздала на работу — так нет, она опять недовольна!»

— Ты знаешь, сколько времени? — обрушилась на нее Линди.

— Без десяти четыре, — не задумываясь, ответила Дорси.

Линди покачала головой.

— Ошибаешься. Пять минут пятого.

Дорси бросила взгляд на часы. В самом деле, ей уже пять минут как пора быть за стойкой, а она даже не переоделась!

— Не может быть! — пробормотала она. — Я пришла без четверти четыре…

— И чем же занималась последние двадцать минут? — язвительно поинтересовалась Линди.

— Я… э-э…

«Спала», — с ужасом поняла она. Господи, что же это такое: присела, закрыла глаза — и вырубилась на четверть часа?!

— Я… должно быть… не заметила… забыла о времени…

Линди скрестила руки на груди.

— Дорси, с меня довольно, — заговорила она. — За последний месяц ты пропустила больше половины рабочих дней. Мое терпение на исходе.

— Но я всегда прошу кого-нибудь меня подменить… — слабо оправдывалась Дорси.

— Неважно, — отрезала Линди. — Я наняла тебя на тридцать часов в неделю, и ты согласилась работать тридцать часов в неделю. Понимаю, бывают разные чрезвычайные обстоятельства. Я готова давать своим служащим отгулы — два-три в месяц. Но ты переходишь все границы. Если ты не справляешься с работой, я найму на твое место кого-нибудь другого. Ты все поняла?

Дорси кивнула.

— Очень хорошо. Больше никаких прогулов. И никаких опозданий.

— Но…

— Еще один случай — и ты уволена. Если не можешь работать по расписанию, лучше не работай вообще. Во всяком случае — у меня!

Дорси покорно кивнула:

— Хорошо, Линди.

— Да, кстати, на этой неделе тебе придется поработать сверхурочно. В субботу вечером. Один из членов клуба устраивает у себя вечеринку, и ему нужен бармен. Начнешь работу в шесть вечера. Вот адрес.

И, не дожидаясь ответа (а что тут можно было ответить?), Линди сунула ей в руку листок бумаги с адресом.

— В шесть часов, — повторила она. — И не опаздывай!

— Не опоздаю, — заверила ее Дорси.

Линди уже собиралась повернуться и уйти, как вдруг взгляд ее упал на верхнюю полку приоткрытого шкафчика. Нет, не обручальное кольцо привлекло ее внимание — историю с обручальным кольцом Линди знала и хитрость Дорси одобряла. Хозяйка клуба не сводила глаз со стопки пухлых, мелко исписанных блокнотов — рабочих заметок для будущей диссертации.

Дорси порой сомневалась, стоит ли держать материалы в раздевалке «Дрейка», где они могут попасть в чужие руки. Но это было удобнее всего, а за сохранность своей тайны она почти не опасалась. Линди была помешана на неприкосновенности частной жизни — прежде всего своей, естественно, но и чужую уважала. Она никогда не задавала служащим личных вопросов, не совала нос в чужие дела. И не заглядывала в шкафчики своих служащих.

Бросив на Дорси последний предупреждающий взгляд, Линди повернулась на каблуках и пошла прочь. Она не сомневалась, что в шесть часов в субботу Дорси послушно явится по указанному адресу. А сейчас спешно переоденется и сломя голову помчится на рабочее место.

Конечно, помчится! Куда же она денется?

Как только найдет в себе силы сдвинуться с места.

С тяжелым вздохом Дорси поднялась и начала расстегивать любимую фланелевую рубаху. О предстоящих выходных она старалась не думать. Поскорее бы прошла эта суббота! Беспрерывная беготня, а главное — необходимость постоянно менять роли (от строгой преподавательницы — к бойкой улыбчивой барменше, от барменши — к секс-бомбе, и снова по кругу) совершенно ее вымотала. А впереди — никакого просвета. Работа, работа, работа… Нет, так больше нельзя. Ей надо отдохнуть. И ей, и Мак, и Лорен — всем трем.

Однако не идти на вечеринку нельзя. И не только потому, что за отказ ее уволят; завтра вечером она, если ухитрится не заснуть, увидит нечто новое и чрезвычайно интересное — миллионера в домашней обстановке. До сих пор Дорси наблюдала своих «подопытных кроликов» только в клубе, что, конечно, сужало поле исследования. А теперь узнает, как выглядит жилище изучаемого объекта, поглядит на ритуалы ухаживания… Или нет, лучше не надо. От ритуалов ухаживания, принятых в микросоциуме чикагских миллионеров, у нее надолго пропадет аппетит.

Вдруг Дорси подскочила от ужаса, вспомнив, что на эти выходные у Лорен намечена лекция в Северо-Западном университете! Ах нет… это в воскресенье. В субботу вечером и Лорен, и Дорси свободны.

Дверь шикарного пентхауза, куда явилась Дорси в субботу к, шести часам, открыл… Адам Дариен. Первая мысль Дорси была: «Так я и знала!» А вторая: «Но до чего же он хорош!»

Безупречно белая рубашка и угольно-черный костюм смотрелись, конечно, не так сексуально, как в «Дрейке» в конце дня, но тоже очень, очень ничего… А галстук от «Валентине»! Дорси охватило искушение немедленно его снять. А потом, прильнув к Адаму, спустить с его плеч пиджак и рубашку. Ботинки и носки он, должно быть, снимет сам, а вот с брюками она ему поможет. А потом в восторге пробежит ладонями по его освобожденному нагому…

• Предыдущая
• 24/61
• Следующая