Запах страха - Панов Вадим Юрьевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/22
- Следующая
– Я спрашиваю: кто хочет стать ифиотом?
Уйбуи благоразумно помалкивали. Низкий великофюрерский лоб покрылся испариной, и теперь уже все присутствующие на совещании дикари обратили внимание на неестественную бледность предводителя.
– Я не понял, прифурки. Мы собрались решать важные вопросы, у нас зима на носу, отопительный сезон и уборка снега, а никто не хочет выступать, фа? Никто не хочет быть ифиотом?
Бледность неожиданно сменилась густой краснотой. Разозленный Кувалда побагровел, вскочил на ноги, намереваясь приступить к традиционному для заседаний Совета истерическому выступлению, но неожиданно замер, пару секунд постоял, яростно вращая глазами и хватая ртом воздух, а затем рухнул обратно в кресло. В следующую секунду голова великого фюрера с металлическим стуком врезалась в стол.
Уйбуи сопроводили произошедшее почтительным молчанием.
Они давно привыкли к эксцентрическим выходкам главаря и теперь гадали, что на этот раз задумал одноглазый.
Однако секунды тикали, Кувалда не поднимался, и дикари начали ерзать на табуретах.
– Эй, твое превосходительство!
– Высокопревосходительство, – машинально поправил Шкуру насторожившийся Копыто.
– Какой он высоко, если валяется? – резонно заметил Гильза.
– А чего он валяется?
– Может, умер? – неуверенно выразил Булыжник общую мечту.
Некоторое время дикари переваривали предположение Дурича.
– Проверить надо на хрен, – высказался Шкура. – Давайте в него потычем чем-нибудь?
– У кого нож есть?
– Топор. Топор несите!
– Назад!
– Да мы только посмотрим…
– Назад, сказал!
– Кто-нибудь свяжите Копыто!
– И повесьте!
– Великий фюрер помер!
Кувалда не подавал признаков жизни. Еще секунда, может, две, и ситуация выйдет из-под контроля. Оружия у уйбуев не было, но кто помешает им порвать лежащего без сознания фюрера голыми руками? Или выбросить в окно? Или загрызть?
«А потом и меня…»
Копыто прекрасно понимал, что разделит судьбу одноглазого, а потому инстинкт самосохранения не позволил уйбую впасть в ступор. Хорошо знающий секреты великофюрерского кабинета Шибзич не стал дожидаться, пока его свяжут и повесят, а молодецки перепрыгнул через стол и выхватил из тумбы дробовик:
– Назад!
Безоружные мятежники машинально подчинились – переть против ствола дикари не желали. Но и сдаваться просто так не собирались.
– Слышь, Копыто, не мути воду, а?
– Не мешай революции, братан! Все на мази, а ты западло кидаешь.
– И ваще нас больше.
– А у меня картечь, мля! – заорал Копыто, с трудом водружая бесчувственного фюрера на плечо. Учитывая, что при этом Шибзичу приходилось держать на мушке сородичей, задача перед ним стояла нелегкая. Но он справился. – Кто первым идиотом станет, а?
Как и в предыдущем случае, идиот не отыскался.
Мятежники проводили отступающего Копыто недобрыми взглядами и пришли в движение лишь после того, как уйбуй захлопнул за собой тяжелую металлическую дверь.
– Ломай ее!
– Чем?!
– Я щас своим позвоню!
– Так ведь трубы тоже сдали!
– В окно! В окно кричите! Не дайте Копыту уйти!
В кабинете воцарился небольшой бедлам. Кто-то бился телом о железную дверь. Кто-то хрипло орал в окно, окутывая двор Южного Форта игривым матерком. Кто-то громко рассуждал, что сделает с Копыто, когда тот попадется в его руки. И лишь Булыжник сумел сохранить самообладание. Он отвел Шкуру в сторону и негромко произнес:
– Надо бы это… когда выберемся, сразу бойцов послать к Московской обители.
– Зачем?
– Чтобы эрлийцы Кувалду не вылечили, – объяснил хитроумный Дурич. – А то всем нам на виселице болтаться адназначна.
– Голова, – с уважением ответил Гнилич. – В фюреры, метишь, на хрен?
Булыжник сплюнул и пожал плечами:
– Жить хочу.
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь
Москва, Лосиный Остров,
25 сентября, понедельник, 12:29
Любители погулять по Лосиному Острову прекрасно знают о существовании в глубинах заповедника недоступных обычным гражданам участков. О неожиданно возникающих предупредительных надписях. О проволочных заборах, натянутых между деревьями и кустами. О перекрытых шлагбаумами дорожках и охранниках. Слухи об этих участках ходили самые разные. Кто-то говорил, что там находится особая природоохранная зона, лосиное и глухариное нерестилище, так сказать. Кто-то добавлял, что одновременно она является охотничьим угодьем для олигархов и слуг народа. Другие намекали на спрятанный под Лосиным Островом военный объект. Третьи были уверены, что в лихие девяностые в заповеднике вырос элитный коттеджный поселок для не знающих законов богатеев. И они, эти самые третьи, были ближе всех к истине. В Лосином Острове действительно жили. Но не люди, а люды. Поселились они там давным-давно, и именно благодаря им на территории Москвы и сохранился огромный природный заповедник.
За проволочным забором, за красно-белыми шлагбаумами, вдали от посторонних глаз, стоял старинный, словно сошедший с былинных картин дворец, сложенный из могучих бревен и камней, – Зеленый Дом, сердце славной Люди, штаб-квартира Великого Дома, за стенами которой скрывался знаменитый Колодец Дождей.
За свою многовековую историю дворец знавал и пышные празднества, и жестокие битвы, пережил множество штурмов и еще больше балов, впитал в себя стоны умирающих и крики победителей. Но накал страстей, что кипели сейчас в кабинете королевы, сделал бы честь самому суровому сражению.
Стеклянные дверцы книжных шкафов тихонечко звенели, деликатно намекая, что голоса чересчур громкие. Цветы на подоконниках трепетали в тюрьмах горшков, желая оказаться как можно дальше от эпицентра скандала. Колыхались занавески. Шерсть на ковре встала дыбом. И лишь массивный дубовый стол демонстрировал полное спокойствие, ни на йоту не сдвинувшись со своего места, и это несмотря на то что ссорящиеся стояли около него, превратив полированную столешницу в импровизированное поле боя.
– Всеслава!
– Я не хочу ничего слушать!
– Тогда как мне все объяснить? – растерянно осведомился барон.
– Объяснить?! – В огромных глазах королевы сверкнуло бешенство. – Ты можешь это объяснить?! Ты что, издеваешься?
Всеславу не зря считали одной из самых красивых женщин Тайного Города – даже будучи разъяренной, она оставалась прекрасной, и несчастный Мечеслав волей-неволей любовался своей королевой.
– Юбилей… – промямлил барон, опуская глаза. – Ратомир устроил большой праздник, и мы… увлеклись.
А что он еще мог сказать?
– И устроили драку на Триумфальной площади!
– Но мы же не всерьез!
– Пять машин сгорело!
– Мы возместили ущерб! У челов никаких претензий!
Поняв, что натворили, бароны наняли лучших адвокатов Тайного Города и сумели замять ситуацию в кратчайшие сроки.
– Шум во всех газетах!
– Так ведь никого не поймали!
– Еще не хватало, чтобы вас повязала человская полиция!
– Именно поэтому мы и смылись на остров… – радостно продолжил Мечеслав.
И тут же осекся, поняв, что напоминать об этом не следовало. Начавшая было успокаиваться королева мгновенно припомнила главные прегрешения барона:
– Ты плясал канкан со шлюхами!
– Невинная шутка. Неужели ты думаешь…
– Мне пришлось заплатить «Тиградком», чтобы они не пускали в эфир эту позорную запись!
– Но ведь ничего не было.
– Этого еще не хватало! – рявкнула Всеслава.
Барон содрогнулся, на секунду представив, что было бы, если бы что-то было. Картина вырисовывалась кошмарная. Впрочем, она и сейчас была далека от радужной.
«Ну, Ратомир, я тебе припомню: „Еще по одной!“
Если честно, на юбилее бароны напились не так уж сильно, просто им было весело. Просто весело. Хотя кого это сейчас интересует? Уж точно не Всеславу.
– Ты давал себе отчет, как твои похождения будут смотреться по телевизору? «А кто это там тискает раскрашенных девок? Как, вы не знаете? Это же барон Мечеслав, славный хозяин домена Сокольники, близкий друг королевы…» О чем ты думал, идиот?
- Предыдущая
- 11/22
- Следующая
