Таганский перекресток - Панов Вадим Юрьевич - Страница 5
- Предыдущая
- 5/15
- Следующая
– Мустафа, – осторожно произнес адвокат, – ты понимаешь, зачем я приехал: люди удивлены твоим поведением.
– Они напряглись?
– Разумеется, – подтвердил Розгин. – Но пока воздерживаются от решений. Хотят послушать, что ты скажешь.
– Павел, – спокойно ответил Батоев, – пожалуйста, передай людям, что все произошедшее касается только меня и Казибековых. Шли переговоры, которые Ибрагим не афишировал. Сегодняшние события стали следствием возникшего между нами недопонимания.
– Ты ведь приходишься родственником Казибековым?
– Ибрагим мой двоюродный дядя.
– Он помог тебе подняться.
Мустафа помолчал.
– К чему этот разговор?
– Людей удивило то, что произошло, – объяснил адвокат. – Если бы известные события приключились два года назад, все бы восприняли их как само собой разумеющееся. Но сейчас все изменилось. Ибрагим отдал тебе очень хороший кусок, а сам ушел в легальный бизнес. Ваши интересы не пересекались. Тем не менее случилось то, что случилось. Пойми, Мустафа, ты можешь приобрести очень плохую репутацию. И поэтому в твоих интересах объяснить свои мотивы.
Никому не хочется жить на вулкане. Сегодня – Ибрагим Казибеков, завтра – кто-нибудь другой. Или у Батоева был веский повод для действий, или его переведут в разряд отморозков и постараются обезвредить.
Второй вопрос: начнется ли масштабная война? У Ибрагима осталось три сына, старший из которых – Абдулла – не забыл славное семейное прошлое и способен выставить солдат против подлого родственника.
Батоев медленно долил чай в свою пиалу.
«Проклятье! От скольких проблем я бы избавился, завладев перстнем!!»
Не повезло. Теперь приходится вести переговоры, юлить, оправдываться.
– Кстати, это правда, что почти одновременно с известными событиями кто-то наведался в принадлежащий Ибрагиму пентхаус на «Соколе»?
Мустафа не ответил. Медленно пил чай, не сводя глаз с качающихся за окном веток.
Правда? Конечно, правда. Он давно ждал удобного случая и разыграл партию как по нотам. Ранним утром купленный человек из окружения Казибекова сообщил, что ночь Зарема и старик провели в пентхаусе, после чего Ибрагим в одиночестве отправитлся в офис – он не любил показываться с девушкой на публике. Вечером они должны были вылететь в Париж. Более подходящий момент и представить трудно. За пять минут до того, как кортеж старика попал в засаду, восемь отборных солдат проникли в пентхаус и увели Зарему. Узнав об этом, Мустафа едва не взвыл от радости, но очень скоро последовал холодный душ: перстень раздобыть не удалось.
Но надежда на успех еще сохранялась.
– Павел, – твердо сказал Батоев, – передай людям, что я готов встретиться с ними завтра вечером. Лицом к лицу. Я приеду, куда они скажут, и без утайки расскажу о причинах, которые заставили меня так поступить с Ибрагимом. Я позволю им самим сделать вывод о том, достаточно ли вескими были эти причины. Мне нечего скрывать.
– Завтра вечером? – прищурился адвокат.
– Да, завтра вечером.
Почти через сорок часов. Вполне достаточно для того, чтобы решить проблемы и предстать перед людьми победителем.
– Я думаю, они согласятся, – улыбнулся Розгин.
– Я тоже так думаю, – кивнул Мустафа.
Несколько мгновений мужчины молча смотрели в глаза друг друга.
– Но если за эти сорок часов случится большая война, – негромко произнес адвокат, – тебе ее не простят. Постарайся уладить свои дела без лишнего шума. Хотя… – Розгин покачал головой, – учитывая, что мы говорим об Абдулле, сделать это будет очень сложно.
– Абдулла не станет лезть на рожон, – с уверенностью, которой у него не было, бросил Батоев.
– Почему ты так думаешь?
– Есть основания.
– Ну что ж, надеюсь, ты прав. – Адвокат поднялся. – Спасибо за чай.
Мустафа отлично понимал, как ему повезло. Получить от лидеров московских кланов целых сорок часов на решение проблем – огромная удача. Батоев со страхом ждал, что «разбор полетов» назначат на этот вечер, но Розгин согласился на завтра, значит, у него были такие полномочия.
«Зря Ибрагим покинул сообщество. Будь он в прежней силе, они бы засуетились…»
А так решили повременить.
В действительности же переживания Мустафы были вызваны исключительно потерей перстня. Завладей он кольцом, встречаться можно было хоть прямо сейчас – его позиции оказались бы неуязвимы. Батоев строил свои планы исходя из того, что получит и Зарему, и перстень, он и в мыслях не допускал провала и теперь был вынужден лихорадочно искать выход.
– Хасан!
Помощник, ожидавший в соседней комнате, быстро вошел в гостиную.
– Да?
– Что с перстнем?
Хасан развел руками:
– Менты опросили всех жителей двора, в котором нашли Ибрагима. К сожалению, никто ничего не видел. Остается надежда на тех, кто вернется вечером с работы. Может, они дадут какой-нибудь след.
– Бомжи?
– Наши ребята трясут всех бродяг округа. Пока безрезультатно.
– Где Абдулла?
– В загородном доме. – И сразу же, не дожидаясь вопроса: – Наш человек сообщает, что никто подозрительный к нему не приезжал. И сам Абдулла не выказывает желания покидать крепость.
Если старик и попросил кого-нибудь передать перстень сыну, этот кто-нибудь пока не дал о себе знать.
– У нас есть время до завтрашнего вечера, – медленно сообщил Батоев.
– Немного.
– Ты должен успеть.
Хасан кивнул.
«Миллион! Он сказал: миллион!!»
И забавно так сказал: не жадничай, не проси больше, миллион сын даст.
«Миллион!!»
Жадничать? Как вы это себе представляете? Просить больше миллиона? Нет, лучше синица в руках. Жирная, толстая синица, у которой целый миллион зеленых перьев! Девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов! И еще один.
Или попросить миллион евро?
Или миллион фунтов? Они вроде дороже?
Точно – миллион английских фунтов! Старик же не уточнял, в какой валюте должен заплатить его сын за возвращение перстня. Правильно, надо так и сказать: ваш отец сказал, что вы должны заплатить миллион фунтов стерлингов.
«Миллион!!»
Орешкин оглядел комнату. Семнадцать метров, окно на стену соседнего дома, краска на подоконнике потрескалась, осыпается. В дальнем углу отклеиваются обои. Старый диван с протершейся на подлокотниках обивкой. Пыльный сервант, в котором стоят хозяйские чашки. Трехдверный шкаф, скрипящий при открывании. Телевизор с видеомагнитофоном и аудиоцентр – это собственность Димки. Все остальное – чужое.
– А хватит ли мне миллиона? Кто знает, сколько стоит двухкомнатная квартира? Или трехкомнатная? Нет, у человека с миллионом фунтов не может быть трех комнат. Четыре! Не меньше! Я ведь серьезный мужчина!
И обязательно новая иномарка. Квартиру можно купить и в старом доме, в «сталинском», к примеру, а вот машина должна быть блестящей, только что с конвейера. И чтобы кожаный салон, кондиционер, стереосистема… Что еще может быть в крутой тачке, Орешкин не знал, но был уверен, что менеджеры в салоне подскажут.
«Джип куплю! Или „Ягуар“? Или „Феррари“? Нет, слишком крутую не надо, я ведь скромный парень. Ха-ха-ха!»
Жизнь, еще несколько часов назад такая серая и неуклюжая, стала окрашиваться яркими красками.
«Миллион!!»
«Главное – не спустить его, по глупости не растратить! Часть денег в банк, пусть проценты тикают, остальные вложить в дело. В какое?»
– Фирму открою! Буду дверями железными торговать!
И рассмеялся собственной шутке. Представил вытянувшуюся физиономию генерального. Рассмеялся снова. Вспомнил Нину.
«Нет, такая курица мне теперь не пара».
Восторженные мысли не помешали Димке продумать дальнейшие действия: «Звонить надо только с уличного автомата и ни в коем случае не из моего района. Постараться выведать номер его секретаря. Или службы безопасности. Сказать, что есть информация о смерти отца, но тут же предупредить, что говорить буду только с Абдуллой, дать им время собраться с мыслями и перезвонить через полчаса. За это время они успеют доложить хозяину…»
- Предыдущая
- 5/15
- Следующая