Выбери любимый жанр

Маг в законе. Том 2 - Олди Генри Лайон - Страница 15


Изменить размер шрифта:

15

Ты пожал плечами:

– Не знаю, отец Георгий. Только будь моя или Рашели воля – не бывать тому Брудершафту! Само все вышло, случайно.

Ой, не врешь ли? Тогда ведь вас словно кто-то под руки подтолкнул!

Кто?!

– Нет, батюшка, не знаю. Страшная это штука: Брудершафт. Оттого страшная, что никто наперед сказать не может: во что выльется? – Слова давались с трудом, отказываясь покидать пересохшее горло. – Боюсь я, отец Георгий. Как бы не свихнулась девка! В тягости она, а тут еще история эта, с княжеской дочкой… Акулина и без того разок обмолвилась: дескать, странное временами видится, и за плечами будто не вы с Княгиней, а чужие-другие-всякие… А вы говорите – выход! спасение!..

– Дай-то бог, чтоб обошлось, – вздохнул отец Георгий. – Ведь недолго уже им с Федором Федоровичем осталось?

– Недолго, – согласился ты. – Как бы у Акулины на самые роды выход в Закон не пришелся!

– Ну, на все воля Божья. Ты, главное, верь, Дуфуня! Молись; если молитва от сердца – Господь услышит. Тяжкие времена для магов настали, я уж думал: и вовсе последние. Ан нет, теперь верю: Знак это свыше. Звезда путеводная – Брудершафт ваш. И ты верь, Дуфуня. Верь и молись, чтоб все обошлось.

– Спасибо, отец Георгий. Мы-то ладно, отрезанный ломоть, мы свое отжили-отворожили. А им, молодым… Вокруг, сами знаете, что творится!

– За крестников не тревожься. Они теперь у государства под защитой – спасибо господину полковнику. Да и себя раньше времени со счетов не списывай, грех это. У тебя, может быть, только сейчас настоящая жизнь и начинается…

– Легко вам говорить, отец Георгий! Всю жизнь, почитай, при училище, в Законе и не были толком, не воровали, жизни никого не лишали, против властей не шли – а мне-то, с моим-то прошлым? А Княгине?

– Говорить легко. – Отец Георгий произнес это отчетливо и с нарочитым спокойствием. – Зато жить – не легче, чем тебе. Толку ли, что мне сам владыка Виталий грехи отпустил? что разрешение дал ученика взять и употреблять силу мажью по мере надобности на благо церкви и государства? Ведь решения Архиерейского Собора от лета 1654-го от Рождества Христова никто не отменял! А в решении том ясно сказано: все эфирные воздействия считать происходящими от диавола! Значит, и я, священник, грех совершаю! Владыке, конечно, спасибо великое и поклон земной – только душа не на месте. Как ей на месте быть, когда к чужим душам, к живым и усопшим, с вопросами лезу?! Знаю, что с санкции, что державе на пользу… А все равно – тошно! Будто Сатане свечку ставлю… И силу мажью изучать, законы, ею движущие, я не с вас, не с крестников ваших начал. С себя! Ладно, об том разговор долгий, а время позднее. Спать пора.

– Спокойной ночи, батюшка.

Ты поднялся. Затоптался на месте, разминая ноги, онемевшие от долгого сидения на шатком стуле.

– Спокойной ночи, Дуфуня. А Александре Филатовне передай: я на нее не в обиде. Наоборот, сам прощения прошу за слова неосторожные, что душу ей разбередили.

– Передам.

Ты постоял еще немного, зачем-то кивнул – и, протиснувшись мимо письменного стола, на ходу доставая папиросы, выбрался из кабинета.

– До свидания, отец Георгий.

Заметки на полях

Загляните в глаза отцу Георгию – он не станет отводить взгляд, он все понимает. Он позволит вам увидеть:

…келья.

Монашеская келья. Рукотворная пещера. Грубо отесанные, шершавые стены; тусклый огонек лампадки выхватывает из темноты каменное ложе, маленький столик, на столике – фолиант в кожаном переплете, чернильница, несколько гусиных перьев и листок пергамента, исписанный наполовину.

Пламя лампадки дрожит, бродят по стенам причудливые тени, свет и мрак качаются, клубятся в шатком равновесии…

Кто – кого?

* * *

Священник не ответил, расстроенно глядя в стол.

Георгий Радциг, магистр богословия, доктор римского права, епархиальный обер-старец, автор диссертации «Психологическое обоснование уголовной ответственности»; он же Гоша Живчик, Десятка Червонная, маг в законе, «негласный сотрудник № 39-прим», проходивший в секретных документах под оперативным псевдонимом Стряпчий.

Круг второй

Я однажды узнаю, зачем я была…

– …молвить без обиды,

Ты, хлопец, может быть, не трус,

Да глуп, а мы видали виды.

Ну, слушай…

Опера «Киммериец ликующий»,
дуэт мага Пелиаса и Конана Аквилонского

Прикуп

– Ну да, ну да… молчун ты!.. зову я тебя, зову, а тебе все как с гуся вода…

Отец Георгий, епархиальный обер-старец при Харьковском облавном училище, наклонился.

Поднял и себе один лист.

Кленовый.

Разлапистая пятерня наливалась багрянцем; вязь прожилок неприятно напоминала ладонь скелета.

– Ты Куравлева помнишь? – зевнув, осведомился преосвященный Иннокентий. – Полковника? Забыл небось благодетеля…

Прошлого начальника училища, Куравлева Бориса Петровича, отец Георгий знал хорошо. Как-никак столько времени бок о бок… И про участие полковника в «Мальтийском Кресте», иначе «Заговоре обреченных», – тоже знал. Проговорился Куравлев, незадолго пред тем, как ума лишился. Был зело пьян, начисто растеряв обычную сдержанность; зазвал в кабинет, стал без причины куражиться: скоро, мол, святой отец! изведем ваше семя под корень! ибо знаем, что корень ваш – листья да ветки!

Наболтал лишнего.

Все звал священника Павлом; дескать, от фарисеев переметнулся, сперва одних камнями побивал, теперь других посланиями укрощает. Быть отцу Георгию святым апостолом.

Кощунствовал, коньяк из горлышка хлестал.

А четырех месяцев не минуло – увезли полковника под белы ручки на Сабурову Дачу. Громкий случай был: явился Куравлев в оперу, где отродясь не бывал, и, когда зал замер в упоении, внимая дуэту тенора Франкини и меццо-сопрано Ноэль-Гвиды, прыгнул вниз из ложи.

Прямо на сцену.

Взял такой фа-диез, что тенор в коленках прогнулся – «Мамма миа! мамма миа!», по-своему, значит, матерно одобрил! – стал кобуру лапать, уже почти расстегнул, да рухнул в корчах.

Оттуда и унесли несчастного.

– Помню, владыка. При полковнике Куравлеве на меня, недостойного, были возложены тяготы обер-старчества. А за полтора года до сего…

– Грехи тебе отпустили за полтора года до сего. Ты ведь не вербованный, сам пришел, в ноги пал: не могу больше! Ну да, ну да, сам все знаю, не спеши объясняться… Умер твой Куравлев, на Сабурке-то. Вчера на рассвете и отдал богу душу.

– Царствие ему небесное, – перекрестился отец Георгий.

– Ну да, ну да… А завещания он не оставил, полковник. Быть теперь грызне меж молодой вдовой и сыновьями от первого брака…

Куда-то гнул владыка, намекал. Не дойдет намек – берегись. Многим за это доставалось: причетники увольнялись «в светское звание», священники – за штат, что привело к повальному бегству низших чинов клира из Харьковской епархии в другие. Но отец Георгий чувствовал: здесь намек – не угроза.

Иного владыка хочет.

– Жалко вдову. Облапошат ее пасынки, объедут на кривой. Здесь хороший стряпчий нужен, верный… Отец Георгий, а ты раньше хорошим стряпчим был?

Вот.

Слово сказано.

– Плохим, владыка. – Отец Георгий, не мигая, выдержал взгляд Иннокентия: хитренький, острый, полускрытый космами бровей. – Выше Десятки не поднялся. И работал-то по масти всего ничего. Вы это имели в виду?

– Ну да… обиделся. Не ври, сам вижу: обиделся. А я не обидчив. Ты вот со мной откровенничать брезгуешь, как с прошлым владыкой откровенничал, а я – нет, не обижаюсь. Слова из тебя клещами не вытянешь – нет, не обижаюсь, тяну помаленьку… Вот спрошу я тебя: отец Георгий, каково оно – быть стряпчим меж магов? что за дела делать надобно? А ты и здесь промолчишь, пожалуй…

15
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело