Куколка - Олди Генри Лайон - Страница 5
- Предыдущая
- 5/106
- Следующая
Врач по плечи нырнул в недра медицинского монитора. Лючано с тревогой наблюдал за докторской спиной. Вдруг сбудется пророчество Гишера…
– Извините, вынужден попросить вас снова задержать дыхание. Не шевелитесь! Возьмем ультра-диапазончик… ага, вижу, вижу!..
«Влип! Накаркал подлец Гишер…»
– Я вас поздравляю! Вы в полном порядке. Слабое переутомление, и сердечко частит, но это мы поправим, будете как новенький…
Насвистывая веселый мотивчик, Лукулл открыл аптечку.
– Вот вам пилюльки: по одной три раза в день после еды. Запомнили? Ну и отлично! И старайтесь не волноваться. Если что – заходите без стеснения…
Кажется, врач хотел сказать что-то еще, но на пульте требовательно запищал зуммер. В дальнем конце медотсека, на крайнем коконе замигали алые огоньки. Всплеснув руками, Лукулл кинулся туда.
Уже в коридоре Лючано ухватил за хвост мысль, ускользнувшую от него за завтраком. Нарочитая заботливость помпилианцев больше всего напоминала общение с больными. С убогими, скорбными рассудком; с калеками, кому не по карману восстановительная операция.
Смущение, интерес, неловкость.
Легкое сочувствие.
Во что же он вляпался, став семилибертусом?!
Пять дней прошли, как в раю. К ремонтным работам Лючано не привлекали. Когда он сам вызывался помочь – деликатно отстраняли. Для черной работы у нас есть рабы, для квалифицированной – специалисты. А вы, простите, кто? Наладчик двигательных систем? Нейроэлектронщик? Ах, невропаст, а по совместительству – экзекутор? Спасибо, управимся без вас.
Трижды он пытался выяснить, что сталось с Сунгхари. Сервус-контролеры и доктор Лукулл в ответ лишь пожимали плечами. Жалостливого сочувствия в их взглядах прибавлялось. Можно ли без тараканов в голове интересоваться здоровьем рабыни-брамайни?
Сразу видно – беречь надо человека.
Иначе пропадет.
Увидеться с детьми-гематрами тоже не удалось. Помпилианцы ограждали семилибертуса от прямых контактов с рабами. Дескать, подобные встречи могут вызвать нежелательные эмоции. В отсеки «Этны», предназначенные для рабов, попасть не удалось, а рассчитывать на случайную встречу в коридоре не приходилось. В итоге Лючано часами валялся на койке и пялился в терминал. Но разумное, доброе и вечное, а также глупое, злобное и одноразовое (последнего в галерной фильмотеке оказалось куда больше!) не лезло в голову.
За двое суток «Этну» залатали достаточно, чтобы галера смогла разогнаться для совершения РПТ-маневра. Из разговоров в кают-компании стало ясно, что корабль летит к Террафиме – варварскому мирку, космическому перекрестку, где обосновались миссии и представительства едва ли не всех развитых цивилизаций Галактики. Еще двое суток ушло на разгон: искалеченный корабль с трудом набирал скорость. Жизнь на галере мало-помалу вошла в обычную колею, и как-то вечером Марк Славий зазвал Лючано к себе в каюту, угостив крепкой граппой. Граппа развязала Лючано язык, и он, похоже, наговорил лишнего, жалуясь Марку на злую судьбу. Марк внимал, кивал, сочувствовал и остался, на удивление, весьма доволен беседой.
А Тарталья утром недоумевал, что это на него нашло.
Перед посадкой Тумидус вызвал его к себе и в очередной раз удивил: вручил кредитную карточку «на карманные расходы». Экс-легат был сух, но вежлив. Вдаваться в объяснения он не пожелал.
Таможенный и пограничный контроль прошли, как по маслу. Лючано оглянуться не успел, как «встал на прикол» в релаксатории космопорта – легат отлучился по делам, велев ждать здесь. Накачиваясь кофе, он вяло думал, что мог бы сейчас встать и уйти. Ищи ветра на чужой планете… Дальше крамольных мыслей дело не пошло. Бежать? Скрываться? Податься в нелегалы?
И что дальше?
Кредитку Тумидус заблокирует в любой момент. Опять же, «ошейник»…
– …Встань и отойди.
– …Встань и отойди.
Поначалу Лючано не обратил внимания на требовательный детский голос. Мало ли к кому обращается незнакомый мальчик?
– Ты глухой, раб? Я сказал: встань и отойди.
Ребенок старательно копировал интонации кого-то из взрослых.
Обернувшись, Тарталья обнаружил возле себя мальчишку-помпилианца лет пяти. Чудное дитя, хоть на картинку: блондин, аккуратная стрижка, костюмчик с модными «радужками». Мальчик снизу вверх смотрел на Лючано. Лицо его было исковеркано злым недоумением: почему раб не спешит выполнять приказ?!
– Ты меня не слышишь?
– Я тебя слышу, малыш, – улыбнулся Лючано.
– Тогда встань и уйди. Я буду отсюда смотреть визор, – снизошел до объяснения юный помпилианец. Чувствовалось, что он готов кинуться в драку, лишь бы восстановить привычную, естественную картину мира, где рабы встают и уходят, а не сидят и ухмыляются.
– Не хочу я отсюда уходить, – с благодушием взрослого человека ответил Тарталья. – Найди себе другое место, и смотри на здоровье. Или садись вот в это кресло.
– Ты раб. Ты должен повиноваться. Уходи!
Малыш едва не плакал.
На его глазах рушились устои окружающего мира.
Лючано стало жаль ребенка. Он уже решил было встать, во избежание психической травмы, но тут рядом образовался второй мальчик, постарше – явно брат «хозяйчика». Не долго думая, старший отвесил младшему подзатыльник. На удивление, малыш не заревел благим матом, а только надулся и с немым вопросом уставился на брата: за что?!
– Это не раб, балда. Это семилибертус, – объяснил старший. – Он не должен тебя слушаться. Понял?
– А тебя?
– И меня тоже.
– А маму с папой?
– И маму с папой.
– А…
– И дедушку с бабушкой. И учителя Рабирия. Никого. Ты угомонишься или нет?
– А хозяина?
– Хозяина – должен. И то… – мальчик задумался. – Он хозяина по-другому слушается. Иначе. Не так, как все рабы.
– А почему – не так? Почему?
– Отстань, почемучка! Извините, пожалуйста, – серьезно обратился он к Лючано. – Клавдий еще маленький, он раньше не видел семилибертусов. Только по визору.
– Да я и не в обиде…
Маленький Клавдий растерянно моргал, во все глаза разглядывая диковинку – раба, который не слушается.
- Предыдущая
- 5/106
- Следующая
