Планета под контролем - Новак Илья - Страница 43

• Предыдущая
• 43/78
• Следующая

– Может быть, это поможет, – сказал он и побежал к двери, крикнув на прощание: – Я жду тебя. Очень важно, чтобы ты побыстрее нашел терминал и сделал, что я сказал!

Фотоэлементы Акима сузились, когда взгляд переместился на концы проводов. Он покатил к двери.

– Эй, официант! – послышалось сзади. – Коротышка, что ты сделал с моей жрачкой?

Аким, вставший перед дверью, развернулся на одной гусенице. Фотоэлементы вновь расширились, разглядывая дзена, который приподнимался из-за стола, указывая в сторону исходящей паром неаппетитной коричневой горки, лежащей на полу под раструбами.

– Чтобы я лопнул! Это была моя пайка, ты! Как, по-твоему, я буду теперь это есть?!

Аким помедлил, гусеницы его зашипели, вращаясь, он спиной выехал наружу сквозь распахнувшуюся дверь, ярко-красными буквами высветив на экране:

«Слижи!»

На большом удалении от Бенетеша вокруг звезды Жеги вращался старый и оттого сильно растянутый вдоль своей орбиты метеоритный поток, который называли Шафидиями. В систему Жеги входили четыре планеты, ни одна из них не была обитаема, ни одна не несла в себе сколько-нибудь полезных ископаемых. Окрестности звезды, давно исследованные и признанные бесперспективными, не привлекали ничьего внимания уже несколько веков.

Шафидии тоже никого не интересовали, хотя в потоке пряталось кое-что необычное, – удаленные друг от друга на значительные расстояния, среди мертвых глыб притаились несколько метеоритов, обжитых гуманоидами.

Здесь были поселки-астероиды и астероиды-фабрики, инкубаторы, лаборатории, снабженные двигателями метеориты-разведчики и боевые метеориты, в шахтах которых находились стволы мощных лазеров. Ни одна планета, ни одна крупная космическая база или орбитальная платформа никогда не позволила бы себе официально поддерживать Конклав, и его адептам приходилось устраиваться в глухих местах. Шафидии были одним из семи разбросанных по галактике метеоритных потоков, где сектанты обустроили свои базы. Сохранение секретности считалось приоритетной задачей. Большинство адептов-рабочих, трудившихся на астероидных фабриках, и адептов-ученых, обслуживающих лаборатории и инкубаторы, не знали точных координат потока.

Метеорит, состоящий из никеля, кислорода, железа, магния и кремния, являлся инкубатором. От поверхности узкие штольни вели к выплавленному в железной толще полому пространству, большая часть которого использовалась для производства клонов-спичи. Замкнутая атмосфера со сложным регенерационным циклом подпитывалась лишь естественным замороженным кислородом самого астероида. В инкубаторе трудились в общей сложности двадцать адептов света, и девятнадцать из них были фанатиками. Только фанатизм может заставить разумного гуманоида навсегда поселиться в пещере, пусть даже наполненной электроникой и техникой, – но спрятанной в глубине железокаменной глыбы, бесконечно вращавшейся среди подобных себе обломков вокруг далекой звезды.

Двадцатый адепт фанатиком не был. Собственно говоря, он не был даже адептом, хотя находился в инкубаторе уже давно. Его звали Акридер.

Он перевернулся на спину и медленно выдохнул, стараясь полностью очистить легкие от воздуха. Прямо над его лицом находилась выпуклость в потолке лаза, тускло озаренная светом фонарика. Таких проевших толщу метеорита бесхозных лазов здесь немного, и Акридер легко нашел нужный.

Если бы еще те, кто указал ему этот лаз, знали, насколько он узок…

Хотя Акридер был худ – большинство адептов света не отличались полнотой, – несколько раз он застревал. Сейчас он на время снял кислородную маску, пластиковый колпак которой, даже плотно прилегая к лицу, все равно цеплялся за стены и мешал движению. От затхлого воздуха с минимальным содержанием кислорода слабость начала расползаться по членам и тихо зазвенело в голове. Акридер, втянув живот, пополз, стараясь побыстрее миновать место, где покрытый железными вкраплениями выступ делал лаз еще эже.

Голова и плечи прошли, но грудь застряла. Мгновенное ощущение, что вся многотонная масса камня и железа, посреди которой он находится, наваливается на него, что сейчас пласты сомкнутся и сдавят, навсегда оставив его здесь, в темноте и безмолвии, захлестнуло сознание волной паники. Дыхание перехватило, невидимые тиски сдавили грудь, он дернулся так, что комбинезон порвался, – и высвободился. Затем, преодолев выступ, лег по другую его сторону, судорожно вдыхая, не в силах надышаться. Вслепую нашарил у пояса маску и натянул на затылок упругий ремешок. Еще несколько мгновений паника владела им, темные стены, оставаясь неподвижными, тем не менее продолжали смыкаться, затем приступ клаустрофобии прошел.

Лежа на спине, Акридер закрыл глаза. В его мозгу схема астероида со всеми его штольнями, колодцами, помещениями инкубатора и вот такими узкими лазами горела алыми огненными линиями.

Гипнотическое внушение было очень сильным, иначе схема не удерживалась бы в памяти так долго. Откуда те, кто послал его, смогли раздобыть эту схему, Акридер не знал и не хотел знать. Его интересовало лишь одно – закончить дело, ради которого он провел среди адептов столько времени, и покинуть безымянную глыбу навсегда.

Он надеялся на большую награду.

Акридер еще раз пригляделся к линиям схемы, сопоставил свое положение с алым значком, горевшим посередине, и понял, что уже достиг цели. Где-то здесь должна находиться узкая скважина, забранная решеткой фильтра, – вспомогательная вытяжка, не самый важный элемент системы, служащей для регенерации воздуха внутри инкубатора.

Он медленно перевернулся на живот, послюнил палец и поднял его. Затем пополз влево, царапаясь затылком о камень. Несмотря на маску, грудь тяжело вздымалась, сердце колотилось глухо и часто. Акридер достиг края расселины, в которую его вывел лаз, и увидел щель там, где стена примыкала к полу. Упершись подбородком в камень, придвинул поближе фонарик, вглядываясь. Различил в полутьме тонкую раму решетки молекулярного фильтра, поверхность, покрытую тончайшими белыми волосками, словно нежным пухом, который шевелился и шел волнами всякий раз, когда Акридер делал вдох или выдох.

Он потянулся к поясу, отстегнул баллон и положил его рядом с вытяжкой, затем достал из футляра вакуумный колпак с отводной трубкой. Привинтив свободный конец к затвору баллона, Акридер накрыл колпаком фильтр и включил откачку. Гибкий край фильтра мгновенно прилип к полу, повторяя все неровности камня. Акридер потянул за тонкий винт и выдавил заглушку, перегораживающую клапан.

Газ из баллона с тонким шипением устремился сквозь трубку и затвор под колпак. Его молекулы были так малы, что рецепторы фильтра колыхнулись и пропустили их, позволив газу быстро раствориться в общей атмосфере инкубатора.

Акридер, пятясь, медленно вернулся к лазу. Он решил не разворачиваться, возможно, если ноги он просунет первыми, то все тело пройдет легче. Фонарик теперь только мешал, освещая камень и наглядно демонстрируя замкнутость окружающего пространства. Акридер нажал клавишу, положил выключенный фонарик рядом, решив, что сможет потом просто протянуть руку и достать его. Он несколько раз глубоко вздохнул, быстро снял маску и стал выдыхать, медленно, тщательно изгоняя из легких весь воздух, чтобы тело стало как можно более плоским.

Затем полез в кромешной тьме, чувствуя, как нижняя часть утолщения на потолке лаза скользит сначала по его коленям, затем по паху, животу и груди.

И вновь он застрял. Камень уперся в грудь, не давая двигаться дальше, и Акридер вдруг понял, какую ошибку допустил, выключив фонарик. В свете его он по крайней мере видел, что камень с серебристыми вкраплениями находится на месте, что иллюзия его движения – лишь результат разладившейся психики.

И вот теперь он ясно ощутил: камень сдвигается. Что-то нарушилось там, в толще над головой, теперь массы смещаются вниз… Ему показалось, что он даже слышит скрип, пока еще приглушенный, но готовый взорваться коротким грохотом, который заглушит предсмертный вскрик.

• Предыдущая
• 43/78
• Следующая