Планета под контролем - Новак Илья - Страница 11

• Предыдущая
• 11/78
• Следующая

В застывшем воздухе раздался треск, приживалу подбросило над землей. Не издав ни звука, он кубарем скатился по склону и упал навзничь, головой возле колен ренши. Пальцы на ногах судорожно дрожали, в шерсти трещали искры.

Над холмом вспыхнул и тут же погас купол белого света. Волна озона разошлась вокруг. В обе стороны по дуге, незримой линией соединявшей одинаковые холмы, вдоль земли пробежала цепочка расплывчатых огней, над ними взлетали пучки мха, мягкий грунт вспучивался пузырями и опадал. Цепная реакция пронзила полукружье холмов до самых предгорий. В низкое небо вонзились пики белого свечения, каждый вырвался из своего холма, несколько секунд вибрировало и гудело, вспоров облачный слой, в разрывах которого мелькали голубые фрагменты. По поверхности металлического цилиндра зазмеились голубые молнии. Дрожь от включившихся излучателей разлилась по окрестностям и исчезла вместе с гулом. Остаточное мерцание ионизированного газа поднялось вверх – и стена репрессивного поля вновь окружила район Парника.

Пиччули встал, глядя поверх головы ренши. Мертвые глаза его были похожи на черные дыры.

– Кто ты? – спросила она без испуга. Словоформы принадлежали обычной панречи, но произносились с сильным акцентом.

Пиччули присел на корточки, схватив девушку за подбородок, повернул ее голову из стороны в сторону, разглядывая. После электрического удара в сознание приживалы вернулся хаос, лица и фигуры замелькали цветной мозаикой. Он выгнулся, показывая незащищенную шею, давая понять, что подчиняется.

– Меня зовут Глата, – произнесла ренша, отстраняясь. – А тебя? Ты похож на…

Рот пиччули открылся, когда он понял, что она сама начала ритуал доминирования. Язык заскреб по нёбу, он пошевелил темными губами, силясь что-то сказать. Потом неразборчиво фыркнул:

– Гла… та…

– Похож на пса! – заключила она обрадованно. – Мастер рассказывал нам о псах. Ты – пес?

Он замотал головой, вскочил, крутясь на месте, вновь сел и, видя, что она не знает, как продолжить ритуал, прорычал:

– Назови… меня…

– Я не понимаю, – с сожалением произнесла Глата, отводя глаза. – Назвать? Ты хочешь поиграть?

Пиччули схватил ее запястье и дернул. Девушка поморщилась, высвободила руку и стала гладить его по лбу. Попробовала потрепать густые волосы за ухом, но он досадливо зафыркал, неразборчиво произнося слова:

– Скажи… мое имя… Поможет…

– Но я же не знаю твоего имени, – возразила она. – Ты… пес?

– Пес – нет. Псы – помню… Это название, не имя… Дай имя. Важно, важно, важно! Надо имя. У каждого есть. Очень важно!

– Это игра, да? Но ты… мужчина или женщина?

– Ты?..

– Ну конечно, я женщина.

– Тогда – мужчина. Дай имя!

– Ну, значит, ты… тебя надо назвать… – она замялась, вглядываясь в его лицо. – Лед?

Он взвизгнул, как от удара, и затряс головой:

– Нет, нет, нет!

– Но что-то такое в тебе есть… Может быть… Бед?

Вновь раздался визг. В голове пиччули нарастал гул, подстегнутая двумя неправильными звуковыми комбинациями боль толчками выплескивалась в мозг. Под черепной коробкой в диком хороводе кружились бредовые образы-воспоминания, искаженные кривым зеркалом почти стертой памяти.

Он зашатался, и Глата вскочила, рассыпав клубни. Пиччули тоже поднялся, девушка стала рассматривать его, медленно обходя вокруг.

– Бат? – предположила. – Бад? Бед? Бет!

Он замер, прислушиваясь к своим ощущениям, несколько раз прошептал: «Бет… Бет» – перекатывая слово на языке.

В мертвых черных глазах заплясали золотые искры.

Под воздействием трех произнесенных вместе правильных звуков наплыв шизофренических образов отступил, но не исчез. Чувствуя, что от боли мозг вот-вот растечется внутри черепа пузырящейся жижей, пиччули вновь затряс головой.

– Мало! – тявкнул он в изнеможении. – Скажи еще! Этого мало! Бет… дальше?..

Ренша сделала шаг в сторону, он повернулся, позволяя ей хорошенько разглядеть себя.

– За… – сказала она. – Нет – Зе… Зен? Нет, подожди! – крикнула Глата, видя, что он начал медленно заваливаться на спину, вернее, на свой горб. – Зэна? Зена?

Пиччули упал, дергая ногами в конвульсии, с лицом, искаженным болью.

– Зана! – уже почти плача выкрикнула она. – Бет-3ана!

Искры в его глазах вспыхнули золотым фейерверком. Ренша отпрянула, не понимая, что происходит, – глаза нового знакомца наливались цветом, чернота исчезала.

Шея пиччули выгнулась дугой, затылок уперся в землю. Тело приподнялось так, что горб перестал касаться мха, руки раскинулись, и длинные пальцы вытянулись. Очень громко, с хрипом и сипением, он вдохнул воздух, затем, ощерив матовые клыки, выдохнул.

Что-то похожее на прозрачную, почти неразличимую в сером воздухе дымку вылетело вместе с выдохом из разинутого рта. Оно напоминало пар, какой возникает при дыхании на морозе. Секунду видение держалось, стремительно меняя очертания, затем, приняв определенную форму, колыхнулось и исчезло.

Тело обмякло. Пиччули скрючился, прижав колени к животу, а руки к груди, не шевелясь и почти не дыша.

Половинка подошла ближе, осторожно коснулась его плеча ступней, отскочила, когда он резко сел и, поймав ее за ногу, легко похлопал по колену.

– Это была хорошая игра, – произнесла она с облегчением.

Длинные ресницы дрогнули, и ренша Глата тихо ахнула. Глаза горбуна больше не были непроницаемо-черными и мертвыми, их насыщал новый, чистый цвет. Ритуал завершился.

Тот, кого теперь звали Бет-Зана, медленно поднял голову. Длинные ресницы затрепетали, поднялись, и сияющие золотом глаза взглянули на его новую доминанту.

– Я видела, как оно упало, – говорила Глата, осторожно переступая через ряды кустов. – С таким шипением. Пожалуйста, осторожно, не наступи на ростки… Из него выдвинулись блестящие лапы, но одна сломалась, и оно опрокинулось на пограничный холм. Тогда зашипело совсем громко, земля затряслась. И потом «Стена» исчезла… первый раз за мою жизнь.

Пиччули и ренша шли прочь от активизировавшегося репрессивного поля, приближаясь к горам. Бет-Зана то отставал, то убегал вперед, низко нагибаясь, обнюхивал землю и кусты, фыркал и становился на четвереньки. Теперь движения его тела, короткие, быстрые жесты и резкие повороты головы говорили о том, что это мужчина, самец. Ренша сразу же почувствовала это и удивилась, почему не смогла разобраться раньше.

Пиччули в два прыжка вернулся к Глате и спросил:

– Это зовется пограничными холмами?.. – Он говорил на чистой панречи, голос был глухой и временами напоминал ворчание дикого животного, хотя нотки безумия, звучавшие в этом голосе раньше, исчезли. – Вон то… – развернувшись, он стремительно вскинул руку, указав на полукруг мерцающего света, который поднимался над болотами, а затем вновь зарысил вперед, нагибаясь и раздувая ноздри. – Почему «Стена»?

Ренша шла следом, мягко ступая босыми ногами по влажной земле. Низкие облака, стремительно меняя очертания, неслись над их головами.

– Как же еще ее называть? – крикнула Глата вслед пиччули с легкой обидой в голосе. – Если она окружает мир?

– А снаружи была когда-нибудь?

– Нет, что ты! Там живут дикие. И я ведь говорила тебе, Стена исчезла впервые за мою жизнь. Но ты недослушал. В этой… этом… – Она нахмурила чистый, детский лоб, пытаясь подобрать название предмету, увиденному впервые в жизни. – В этой вещи открылась дверь, и наружу вышли люди. По-моему, это и были те дикие, что живут за Стеной. Тогда я испугалась и спряталась. Просто легла за кустами и стала смотреть на них. Они что-то делали с… вещью, в которой прилетели. Но, наверное, у них ничего не получилось, потому что они вдруг стали ругаться. Один из них очень толстый. И потом они ушли. А ты не знаешь, что это значит? Как дикие прошли за «Стену»?

– Сколько их было? – спросил Бет-Зана, остановившись. Кусты здесь заканчивались, впереди открылась узкая земляная дорога со следами гусениц. По другую сторону вновь начиналось поле кренча, дальше виднелись склоны и распадок между ними.

• Предыдущая
• 11/78
• Следующая